- Стало быть, он изменил вам?
- Известно уж, не поберег; меня было сначала заставляли и розгами даже пугали, я сказал: 'Хоть в жерло огненное бросьте, и тогда я того не сделаю, потому я всей шайке клятву давал не выдавать их николи'.
- А Сарапка разве не давал?
- И Сарапка давал; оба начальника мы давали; ну, он тоже, видно, не побоялся бога, а шкуры своей больше пожалел.
Вихров заинтересовался видеть и Сарапку.
- А он приведен вместе с тобой? - спросил он.
- Приведен, - отвечал Гулливый, - в передней тут стоит.
Вихров велел ввести Сарапку.
Два солдата ввели есаула. Это был горбатый мужичонко, с белокурой головой и белокурой бородой, в плечах широкий и совсем почти без шеи.
- Ты силен? - спросил его Вихров.
- Ничего, силен! - отвечал ему Сарапка.
- А зачем ты в разбойники пошел?
- От бедности, в кабале большой был у хозяина.
- Ему бы лет сто от кабалы-то не отслужиться, - он взял да и бежал, объяснил за него Гулливый.
- Много ли ты душ загубил? - продолжал его расспрашивать Вихров.
Сарапка посмотрел на него исподлобья.
- Я уж говорил-то-тко, сколько, - произнес он.
Вихров заглянул в дело.
- Там сказано: двенадцать душ, - проговорил Вихров.
- Ну, коли двенадцать, так так!
- Верно это?
- Верно.
- Да ты не клеплешь ли на себя, чтобы дольше сидеть в остроге?
- Нет, не клеплю, - отвечал Сарапка.
- Показал правильно, - подтвердил и атаман.
- Отчего же он столько перегубил - зол, что ли, он?
- Кто его знает - зол ли больно, али трусоват: оставь-ко кого в живых-то, так, пожалуй, и докажет потом, а уж мертвый-то не пикнет никому.
- Правда это? - переспросил Вихров Сарапку.
- Правда! - отвечал тот как-то сердито.
- Вот видите что-с, - продолжал Вихров, снова начав рассматривать дело. - Крестьянская жена Елизавета Петрова показывает, что она к вам в шайку ходила и знакомство с вами вела: правда это или нет?
- Слышали мы, сударь, это, - начал отвечать атаман, - сказывали, что бабенка какая-то болтает это, - и в остроге, говорят, она содержится за то; но не помним мы как-то того, - хаживали точно что к нам из разных селений женщины: которую грозой, а которую и деньгами к себе мы прилучали, но чтобы Елизавета Петрова какая была, - не помним.
- Ну, а ты не помнишь ли? - спросил Вихров Сарапку.
- Нет, и я не помню тоже! - отвечал тот.
- А вам не показывали ее? - спросил Вихров уже атамана.
- Нет-с, въявь-то не показывали; может, и признаем, как в лицо-то увидим.
- Я вам ее покажу, когда отберу от нее показание, а вы выйдите пока!
Разбойники с своими конвойными вышли вниз в избу, а вместо их другие конвойные ввели Елизавету Петрову. Она весело и улыбаясь вошла в комнату, занимаемую Вихровым; одета она была в нанковую поддевку, в башмаки; на голове у ней был новый, нарядный платок. Собой она была очень красивая брюнетка и стройна станом. Вихров велел солдату выйти и остался с ней наедине, чтобы она была откровеннее.
- Скажи, пожалуйста, как ты попала в это дело разбойничье? - спросил он ее.
- Тут чиновники вот тоже были; я сама пришла к ним и сказалась, отвечала она довольно бойко.
- Что же ты сказалась?
- Что я с разбойниками этими самыми в знати была.
- Но они, однако, говорят, что не знают тебя...
- А пес их знает, пошто они это говорят.
- А ты утверждаешь, что их знаешь?
- Утверждаю.
- Что с обоими с ними - с атаманом и есаулом - даже была близка?
- Известно...
- Стало быть, ты дурного поведения?
- Какая уж есть, такая и живу, - отвечала Лизавета, слегка улыбнувшись.
- Что же, у тебя есть муж?
- Муж есть, и свекор, и свекровь.
- Может быть, тебе жить у них было плохо?
- Какое же плохо? Так, как у всех баб, - отвечала Лизавета и как будто бы сконфузилась при этом немного.
- А мужа ты любишь?
При этом вопросе Лизавета явно уж покраснела.
- Люблю! - протянула она.
- А что он - старый али молодой?
- А кто его знает - средственный.
- А собой красив?
- Ничего, красив!
- Позовите атамана! - крикнул Вихров.
Через несколько мгновений вошел атаман.
Он сначала поклонился Лизавете. Лицо его явно выражало, что он ее не знает. Она тоже ему поклонилась и при этом слегка усмехнулась.
- Знаешь ты ее? - спросил Вихров атамана.
Тот еще несколько времени пристально посмотрел на Лизавету.
- Никак нет-с, сударь! - отвечал он.
- А она говорит, что тебя знает, - сказал Вихров.
- Не знаю, где она меня знала, - отвечал атаман и пожал даже от удивления плечами.
- Как же не знаю, - знаю, - отвечала Лизавета с не сходящей с уст улыбкой.
- Знает так, что и любовницей твоей была; была ведь? - спросил Вихров Лизавету.
- Была-с, - проговорила она и при этом опять заметно сконфузилась.
- И любовницей даже была - здравствуйте, мое вам почтение! - произнес шутя и с удивлением атаман.
- Что же, не была? - спросил его Вихров.
- Какое, сударь, помилуйте! Как же она любовницей моей могла быть, коли я и не видывал ее?
- Нет, врешь, шалишь, видывал! - подхватила бойко Лизавета.
- Ну, где же я тебя видывал, где? - начал как бы увещевать ее атаман. Я, дура ты экая, в душегубстве повинился; пожалел ли бы я тебя оговорить, как бы только это правда была?
Лизавета слушала его стоя, отвернувшись к окну и смотря на улицу.
- Позовите теперь Сарапку, - сказал Вихров, чтобы с обоими разбойниками дать Лизавете очную ставку.
