себе, оно отнимается от инобытия и бытия для другого. Но, во-вторых, оно само имеет небытие также в себе, ибо оно само есть небытие бытия для другого.
Но бытие для другого есть, во-первых, отрицание простого отношения бытия к себе, которое должно быть прежде всего существованием и нечто; {59}поскольку нечто есть в некотором другом или для другого, оно лишено собственного бытия. Но, во-вторых, оно не есть несуществование, как чистое ничто; оно есть несуществование, которое указывает на бытие в себе, как на свое рефлектированное в себя бытие, так же, как, наоборот, бытие в себе указывает на бытие для другого.
3. Оба момента суть определения одного и того же, именно нечто. Нечто есть в себе, поскольку оно возвратилось внутр себя из бытия для другого. Но нечто имеет также определение или обстоятельство в себе (здесь ударение падает на в) или в нем, поскольку это обстоятельство есть внешним образом в нем, есть бытие для другого.
Это приводит к дальнейшему определению. Бытие в себе и бытие для другого прежде всего различны; но что нечто имеет то же самое, что оно есть в себе, также в нем и наоборот, что оно есть в себе то же, что оно есть для другого, — в этом состоит тожество бытия в себе и бытия для другого, согласно тому определению, что нечто само есть тожество обоих моментов, и что, следовательно, они в нем нераздельны. Формально это тожество оказывается уже в сфере существования, но отчетливее в рассмотрении сущности и затем отношения внутреннего и внешнего, и еще отчетливее в рассмотрении идеи, как единства понятия и действительности. Обыкновенно полагают, что словами в себе (an sich) выражается нечто более высокое, чем словом внутреннее; но то, чем нечто бывает только в себе, есть также только в нем; в себе есть лишь отвлеченное, а потому внешнее определение. Выражения: в нем нет ничего, или в нем есть нечто, указывают, хотя смутно, что то, что есть в чем-либо, принадлежит также к его бытию в себе, к его подлинной внутренней ценности.
Можно заметить, что здесь обнаруживается смысл вещи в себе, которая есть весьма простая отвлеченность, но в течение некоторого времени считалась весьма важным определением, как бы чем-то знатным так же как выражение, что мы не знаем, что такое вещи в себе, признавалось за многозначительную мудрость. Вещи считаются в себе, поскольку отвлекается от всякого бытия для другого, т. е. вообще поскольку они мыслятся без всякого определения, как ничто. В этом смысле, конечно, нельзя знать, что такое вещь в себе. Ибо вопрос: что такое? требует, чтобы были указаны определения; но поскольку вещи, в отношении к которым они требуются, должны быть вместе вещами в себе, т. е. именно без определений, то в вопросе необдуманным образом уже заключена невозможность ответа, или иначе, задается бессмысленный вопрос. Вещь в себе есть то же самое, что то абсолютное, о котором ничего неизвестно, кроме того, что в нем все объединено. Поэтому мы знаем очень хорошо, что есть в этих вещах в себе; они, как таковые, суть не что иное, как ложные, пустые отвлеченности. Но что есть поистине вещь в себе, что в ней есть истинного, — это излагается логикою, причем, однако, под словом в себе разумеется нечто лучшее, чем отвлеченность, а именно то, чтo есть в по{60}нятии чего-либо; понятие же конкретно в себе; как понятие, оно вообще понятно, и как определенное, и в связи своих определений познаваемо в себе.
Бытие в себе прежде всего имеет своим противоположным моментом бытие для другого; но первому противополагается также положение (das Gesetzseyn); хотя в этом выражении заключается бытие для другого, но оно определительно содержит в себе уже исполненный возврат (Zuruckbeugung) того, что не есть в себе, в то, что есть его бытие в себе, чрез что оно есть нечто положительное. Бытие в себе понимается обыкновенно, как отвлеченный способ выражения понятия; положение же относится собственно к сфере сущности, объективной рефлексии; основание полагает то, что им обосновано; причина в еще большей мере производит действие, такое существование, самостоятельность которого непосредственно отрицается, и смысл которого заключается в том, что оно имеет свою суть (seine Sache), свое бытие в некотором другом. В сфере бытия существование происходит лишь из становления, т. е. с нечто положено другое, с конечным — бесконечное, но конечное не производит бесконечного, не полагает его. В сфере бытия самоопределение понятия само есть лишь в себе, и в этом смысле именуется переходом; даже рефлектирующие определения бытия, как нечто и другое, или конечное и бесконечное, хотя они равно существенно указывают друг на друга или суть бытие для другого, признаются, как качественные, имеющими значение для себя; другое есть, конечное считается сущим так же непосредственно и прочно стоящим для себя, как и бесконечное; его смысл является законченным и без его другого. Напротив, положительное и отрицательное, причина и действие, хотя они могут быть взяты и как сущие в отдельности, вместе с тем не имеют никакого смысла одно без другого; им самим присуща их показность в другом, показность в каждом его другого. В различных кругах определения и в особенности в последовательном ходе изложения, или скорее, в последовательном движении понятия к его изложению, главная задача состоит в том, чтобы постоянно правильно различать то, что еще в себе, и что положено, определения в самом понятии и определения, как положенные или как сущие для другого. Это есть различие, принадлежащее лишь диалектическому развитию и неизвестное метафизическому философствованию, к которому принадлежит также и критическое; определения метафизики, равно как их предположения, различия и следствия, стремятся утвердить и произвести лишь сущее и именно сущее в себе. Бытие для другого в единстве нечто с самим собою тожественно со своим бытием в себе; таким образом бытие для другого есть бытие в нечто. Рефлектированная таким образом в себя определенность тем самым становится снова просто сущею, т. е. снова некоторым качеством — определением.
b. Определение (Bestimmung), состояние (Beschaffenheit) и граница (Grenze)
Бытие в себе, в которое рефлектируется нечто из своего бытия {61} для другого, уже не есть более отвлеченное в себе, но, как отрицание своего бытия для другого, опосредовано последним, которое таким образом есть его момент. Оно не есть только непосредственное тожество нечто с самим собою, но такое тожество, чрез которое нечто есть то, что оно в себе, также в нем; в нем есть бытие для другого, ибо в себе есть его снятие, есть внутри себя, из него самого; но также уже и потому, что оно отвлеченно, т. е. существенно поражено отрицанием, бытием для другого. Здесь даны не только качество и реальность, сущая определенность, но определенность сущая в себе, и ее развитие состоит в том, чтобы положить ее, как эту рефлектированную в себя определенность.
1. Качество, которое в себе в простом нечто есть по существу в единстве с другим его моментом, с бытием в нем, может быть назван его определением, поскольку это слово отличается в точном своем значении от определенности вообще. Определение есть утвердительная определенность, бытие в себе, в соответствии с коим остается нечто в его существовании вопреки своей связи с другим, чрез которую оно определяется, сохраняется в своем равенстве с самим собою, проявляет последнее в своем бытии для другого. Оно выполняет свое определение (назначение), поскольку более широкая определенность, вырастающая прежде всего из многообразного отношения его к другому, сообразно его
