есть бытие; тем самым бесконечное приводится обратно к той категории, что ему противостоит конечное, как некоторое другое; его отрицательная природа положена, как сущее, следовательно, как первое и непосредственное отрицание. Таким образом бесконечному присуща противоположность с конечным, которое, как другое, остается вместе с тем определенным, реальным существованием, хотя оно в своем бытии в себе, в бесконечном, вместе с тем положено, как снятое; бесконечное есть не-конечное бытие с определением отрицания. В противоположность конечному, кругу сущих определенностей, реальностей, бесконечное есть неопределенно пустое, потустороннее конечного, имеющее свое бытие в себе не в своем существовании, которое есть нечто определенное.
Поскольку бесконечное в противоположность конечному полагается в качественном отношении, как другое относительно другого, оно должно быть названо ложным бесконечным, бесконечным рассудка, которым оно признается за высшее, за абсолютную истину; для того, чтобы привести рассудок к сознанию того, что, думая найти себе удовлетворение в примиренности истины, он погружается в непримиренные, неразрешенные, абсолютные противоречия, и служат те противоречия, в которые он впадает со всех сторон, приступая к употреблению и разъяснению этой своей категории.
Это противоречие тотчас же обнаруживается в том, что против бесконечного остается конечное, как существование; тем самым даны две определенности; даны два мира, бесконечный и конечный; в их взаимном {75} отношении бесконечное есть лишь граница конечного, и тем самым само есть лишь определенное, конечное бесконечное.
Это противоречие развивает свое содержание до более выразительных форм. Конечное есть реальное существование, которое остается таковым, даже переходя в свое небытие, в бесконечное; последнему присуще, как указано, лишь первое, непосредственное отрицание его определенности в отношении к конечному, точно также как конечное по отношению к этому отрицанию, как отрицаемое, имеет значение лишь другого, и потому еще есть нечто. Восходя тем самым из этого конечного мира к его высшему, бесконечному, рассудок оставляет этот конечный мир, как нечто находящееся по сю сторону, так что бесконечное поставляется только над конечным, отделяется от него, вследствие чего и конечное отделяется от бесконечного; оба помещаются в разных местах, — конечное, как посюстороннее существование, бесконечное же, хотя оно есть бытие в себе конечного, как потустороннее, в смутной, недостижимой дали, вне которой находится и остается конечное.
Разделенные таким образом они однако столь же существенно относятся одно к другому, и именно чрез разделяющее их отрицание. Это приводящее их во взаимное отношение, каждое, как рефлектированное в себя нечто, отрицание есть обоюдная их граница одного относительно другого; и притом так, что каждое из них имеет эту границу не только против другого, в нем, но отрицание есть его бытие в себе, каждое имеет границу в себе самом, в своем отделении от другого. Но граница есть первое отрицание, следовательно оба они ограничены, конечны в себе самих. Однако, каждое, как относящееся к себе утвердительно, есть также отрицание своей границы; таким образом оно непосредственно отстраняет ее от себя, как свое небытие, и будучи качественно отделено от нее, полагает ее как другое бытие вне себя, конечное — свое небытие, как это бесконечное, бесконечное — как конечное. Что переход от конечного к бесконечному совершается необходимо, т. е. чрез определение конечного, и что последнее тем самым возвышается к бытию в себе, — с этим легко соглашаются, так как конечное определяется, как хотя и устойчивое существование, но вместе также, как небытие в себе, т. е. по самому своему определению разлагающееся; бесконечное же определяется, как хотя и причастное отрицанию и границе, но вместе с тем также, как сущее в себе, так что эта отвлеченность относящегося к себе самому утверждения составляет его определение, по которому следовательно конечное существование не заключается в нем. Но было указано, что утвердительное бытие бесконечного является в результате лишь чрез посредство отрицания, именно отрицания отрицания, и что эта его утвердительность, взятая, как простое, качественное бытие, понижает содержащееся в нем отрицание до простого непосредственного отрицания, и следовательно до определенности и границы, вследствие чего это бытие, как противоречащее его бытию в себе, исключается из него, полагается, не как его бытие, а как противоположное его {76} бытию в себе, как конечное. Поскольку таким образом каждое в себе и по своей определенности есть положение своего другого, они нераздельны. Но это их единство скрыто в их качественном инобытии, оно есть внутреннее, лежащее лишь в основании.
Тем самым определяется способ проявления этого единства; положенное в существовании, оно есть преобразование или переход конечного в бесконечное, и наоборот; так что бесконечное в конечном и конечное в бесконечном, другое в другом, лишь выступает, т. е. каждому свойственно непосредственное возникновение в другом, и отношение их есть лишь внешнее.
Процесс этого перехода имеет следующий подробный вид. Чрез конечное совершается выход в бесконечное. Этот выход является внешним действием. Что происходит в этой потусторонней для конечного пустоте? В чем положительная сторона этого процесса? Вследствие нераздельности бесконечного и конечного (или потому что это одностороннее бесконечное само ограничено) возникает граница; бесконечное исчезло, его другое, конечное, произошло. Но это происхождение конечного является внешним для бесконечного событием, и новая граница — такою, которая возникает не из самого бесконечного, а также заранее установлена. Тем самым дано возвращение к прежнему, напрасно снятому определению. Но эта новая граница сама такова, что должна быть снята или превзойдена. Тем самым вновь возникает пустота, ничто, в коем опять находится та же определенность, новая граница, — и т. д. в бесконечность.
Дано взаимное определение конечного и бесконечного; конечное конечно лишь в отношении к долженствованию или к бесконечному, а бесконечное бесконечно лишь в отношении к конечному. Они нераздельны и вместе просто противоположны одно другому; каждое из них имеет в нем свое другое; таким образом каждое есть единство себя и своего другого и есть в своей определенности такое существование, которое не есть то, что оно есть само, а то, что есть его другое.
Это отрицающее себя само и свое отрицание взаимное определение есть то, что является прогрессом в бесконечность, который в столь многих образах и применениях признается за последнее, далее чего уже нет движения, но достигнув чего и заявив «и т. д. в бесконечность», мысль как бы достигла своего конца. Этот прогресс возникает повсюду, где относительные определения доводятся до своего противоположения так, что они являются в нераздельном единстве, и между тем каждому в противоположность другому приписывается самостоятельное существование. Потому этот прогресс есть противоречие, которое не разрешено; но лишь указано, как данное.
Дано отвлеченное восхождение, которое остается не завершенным, так как нет восхождения над самым этим восхождением. Дано бесконечное; над ним, правда, восходят, ибо полагается новая граница, но тем самым совершается лишь возвращение к конечному. Эта ложная бес{77}конечность есть сама в себе то же, что постоянное долженствование, она есть, правда, отрицание конечного, но в действительности не может от него освободиться; конечное вновь проявляется в самом бесконечном, как его другое, потому что это бесконечное дано лишь в отношении к другому для него конечному. Прогресс в бесконечность есть поэтому лишь повторяющееся однообразие, одна и та же наскучающая смена этого конечного и бесконечного.
Бесконечность бесконечного прогресса поражена конечностью, как таковою, поэтому ограничена, и сама конечна. Тем самым она, правда, полагается, как единство конечного и
