конечное, как таковое, сохранено, как сущее. Ложно то, что недостижимо; и явно, что такое бесконечное ложно. Образ прогресса в бесконечность есть прямая линия, на обеих границах которой бесконечное есть и всегда есть лишь там, где оно — которое есть существование — не существует, и выходит за себя к этому своему несуществованию, т. е. в неопределенность; образ же истинной бесконечности, загибающейся к себе, есть круг, линия, достигшая сама себя, замкнутая и целая в своей наличности, без начала и конца.
Истинная бесконечность есть вообще существование, положенное, как утвердительное, в противоположность отвлеченному отрицанию, реальность в высшем смысле слова, чем та, которая была ранее определена просто; здесь последняя получила конкретное содержание. Реальное есть не конечное, а бесконечное. Так и далее реальность определяется, как сущность, понятие, идея и т. д. Но бесполезно при более конкретном повторять такие прежние, более отвлеченные категории, какова категория реальности, и употреблять последние взамен более конкретных определений, каковые суть сами в них. Такие повторения, напр., что сущность или идея суть реальное, находит себе повод лишь в том, что неразвитому мышлению сроднее более отвлеченные категории, как бытие, существование, реальность, конечность.
Здесь припоминание категории реальности имеет свое более определенное основание, так как отрицание, в противоположность которому она есть утверждение, есть здесь отрицание отрицания и потому само противоположно {83}той реальности, которая есть конечное существование. Отрицание определяется таким образом, как тожество; идеализованное (das Ideelle)[17] есть конечное, каково оно в истинном бесконечном, т. е. как определение, содержание, отличимое, но сущее не самостоятельно, а в качестве момента. Идеальность имеет это конкретное значение, которое не вполне выражается через отрицание конечного существования. В отношении к идеальности и реальности противоположность конечного и бесконечного понимается так, что конечное считается реальным, а бесконечное — идеализованным; подобно тому как далее понятие считается идеализованным и притом только идеализованным, а напротив, существование вообще реальным. Таким образом, конечно, ничему не помогает пользование для данного конкретного определения отрицания собственным названием «идеализованного»; в этой противоположности мы снова возвращаемся к односторонности отвлеченного отрицания, которая свойственна ложному бесконечному и упорствует даже при утвердительном существовании конечного.
Идеализация может быть названа качеством бесконечности; но первая есть по существу процесс становления и потому переход, подобный переходу становления в существование, на который теперь и нужно указать. Как снятие конечности, т. е. конечности, и как таковой, а равным образом и лишь противоположной ей, лишь отрицательной бесконечности, этот переход есть возврат в себя, отношение к самому себе, бытие. Так как в этом бытии есть отрицание, то оно есть существование, но так как далее это отрицание есть по существу отрицание отрицания, отрицание, относящееся к себе самому, то оно есть то существование, которое называется бытием для себя.
Примечание 1-е. Бесконечное — по обычному смыслу этого слова ложная бесконечность — и прогресс в бесконечность, суть выражение противоречия, которое выдает себя за свое разрешение и за последнее слово. Это бесконечное есть первое возвышение чувственного представления о конечном в мысль, которая имеет однако содержанием лишь ничто, категорически положенное, как несущее; это выход из ограниченности, который не сосредоточивает в себе и не умеет возвратить отрицательного к положительному. Эта незаконченная рефлексия имеет вполне в виду оба определения истинно бесконечного — противоположность конечного и бесконечного и единство конечного и бесконечного, но не соединяет этих обеих {84}мыслей; каждая из них непременно приводит за собою другую, но они только чередуются. Изображение этого чередования, бесконечный прогресс, выдвигается во всех тех случаях, когда останавливаются на противоречии единства обоих определений и их противоположности. Конечность есть снятие себя самой, она заключает в себе свое отрицание, бесконечность; — это единство обоих, — но при этом совершается выход за конечное к бесконечному, как потустороннему относительно его, — это разделение обоих; но за бесконечным есть другое конечное, — потустороннее, т. е. бесконечное, содержащее в себе конечность, — это единство того и другого; а это конечное есть также отрицание бесконечного — это их разделение и т. д. Так в причинном отношении причина и действие нераздельны; причина, которая не производила бы никакого действия, не есть причина, равно как действие, которое не имело бы причины, не есть уже действие. Это отношение приводит таким образом к бесконечному прогрессу причин и действий. Нечто определяется, как причина, но оно, как конечное (а конечно оно собственно также вследствие его отделения от действия), само имеет причину, следовательно, оно есть также действие; тем самым, то, что определяется как причина, определяется также, как действие, — это единство причины и действия. Но определяемое, как действие, вновь имеет причину, т. е. причину нужно отделять от ее действия и полагать, как нечто от него отличное. Эта новая причина есть сама лишь действие — это единство причины и действия; но она имеет нечто другое своею причиною — это разделение обоих определений и т. д. до бесконечности.
Этому прогрессу можно таким образом придать более своеобразную форму; предполагается, что конечное и бесконечное суть некоторое единство; это ложное предположение должно быть исправлено противоположным: они совершенно различны и противоположны. Это предположение вновь исправляется тем, что они признаются неразделимыми, что в одном определении заключено другое, т. е. предполагается их единство и т. д. до бесконечности. Легко установляется то требование, что для проникновение в природу бесконечного нужно иметь сознание того, что бесконечный прогресс, развитое бесконечное рассудка, обладает свойством быть сменою обоих определений, единства и раздельности обоих моментов, и затем иметь дальнейшее сознание того, что это единство и эта раздельность сами нераздельны.
Разрешение этого противоречия должно состоять не в признании одинаковой правильности или одинаковой неправильности обоих предположений — это лишь другой вид остающегося существовать противоречия, — но в их идеализации, при которой они в своем различении, как взаимном отрицании, суть лишь моменты; сказанное однообразное чередование есть фактически отрицание как единства, так и раздельности. В нем фактически дано указанное выше, именно выход конечного из себя в бесконечное, причем первое, выходя также и из последнего, вновь производит само себя и стало быть также возвращается к себе, как это происходит и с бесконечным, так что из одного и того же отрицания отрицания полу{85}чается утверждение, каковой результат и оказывается тем самым их истиною и основанием. Таким образом в этом бытии, как идеализации различного, противоречие не исчезает отвлеченно, а разрешается и примиряется, и мысли оказываются не только полными, но и согласованными. Природа умозрительного мышления обнаруживает себя здесь, как на подобранном примере, в своем определенном виде; она состоит исключительно в понимании противоположных моментов в их единстве.
