могло стрястись наверху. Никаноров, позевывая, перебирал звенья цепочки, будто четки, и думал о пиломатериале для дачи.
Тихон, с трудом открывший рассохшуюся раму, забрался на чердак и шел в полной темноте, вытянув перед собой руки. Где-то урчали голуби. На чердаке было несметное количество жердин и перекладин. Тихон, несмотря на вытянутые перед собой руки, умудрился дважды приложиться лбом.
Обнаружив люк, ведущий в подъезд, он с трудом отвалил обитую железом крышку и, как был весь в паутине и саже, громыхая железной лесенкой, опустился на площадку верхнего этажа.
На широкой, старинной постройки лестничной площадке горел свет. Дверь квартиры, расположенной напротив дядькиной, была открыта. На пороге стояла женщина с тряпкой в руках. Она только что вымыла квартиру и, продолжая уборку, вышла на лестничную площадку. С мокрой тряпки стекала вода.
Тихон, на секунду замешкавшись, вежливо кивнул женщине и испытал ничем не оправданное желание позвонить не в ту квартиру. Взяв себя в руки, нажал на кнопку звонка у двери № 16. В квартире холодно и пусто тренькнуло и никто не отозвался.
Оглянувшись на женщину и ободряюще ей улыбнувшись, Тихон позвонил еще раз. И вновь безрезультатно. Медленно направился на чердак. Дойдя до железной лестницы, вежливо кивнул головой женщине, которая за все это время не шелохнулась.
– Их нету, – неожиданно нарушила молчание женщина. – На службе они задерживаются.
– Ничего, – сказал Тихон. – Зайдем еще как-нибудь.
Поднявшись на чердак, он аккуратно опустил крышку люка и направился к еле заметному чердачному окну. Тарелка висела рядом с окошком. Тихон перевалился прямо из чердака под купол.
– Ну, что дядька?
– Нет его дома.
Пашка с облегчением вздохнул. Тарелка пошла вертикально вверх и не была замечена никем. Только отставной полковник Никаноров отметил что-то вроде светящегося столба над крышей их дома, о чем и рассказал своей жене за чаем.
7
Константин Тимофеевич долго искал в карманах ключ. Тот, как и следовало ожидать, оказался в последнем. Щелкнул замок его двери, и одновременно лязгнули запоры в квартире напротив.
– А к вам сегодня племянник опускался, – без лишних слов поведала женщина в цветастом халате.
– Что сделал, простите?..
– С чердака опускался. А потом на чердак же ушел.
В голосе женщины слышалось торжество, будто это она, а не племянник Константина Тимофеевича, столь экстравагантным образом нанесла визит.
– А потом, там, над крышей, свет стоял столбом!
На этот раз в голосе женщины слышались вызывающие нотки.
– Да, это интересно, – согласился Волков и прикрыл за собой дверь.
Не зажигая света, он прошел в комнату, разделся, пытаясь сообразить, что же могло понадобиться Тихону на чердаке их дома, а главное, почему он не зашел на работу, не позвонил, не оставил записки?
Хотелось пить. Волков прошлепал на кухню. Минеральной в холодильнике не оказалось. Нацедив теплой водопроводной, он залпом выпил, все еще пытаясь сообразить, что к чему. Но события последних дней измотали Волкова. Голова отказывалась соображать. Так ничего и не решив, он оставил все вопросы до встречи с племянником. «Надо съездить в Грачевку», – думал он, ворочаясь на диване. В изголовье мешала забытая книга, но убрать ее Волков не успел. Уснул.
Шальной порыв ветра надул пузырем занавеску, смахнул с письменного стола бумаги, веером разлетевшиеся по комнате, еще немного побуянил и затих.
Первые капли дождя дробно ударили по железному карнизу за окном. Их стук становился все чаще и чаще, пока, наконец, не слился в ровный монотонный шум.
– Странный какой у нас сосед… – говорила между тем женщина в квартире напротив своему мужу. – И где только работает? Все по ночам, да по ночам… И на машине.
– В ящике! – сурово отвечал спросонья муж, – отставкой полковник Никаноров. – Не нашего ума дело!
Такие слова означали, что соседа Диоген Васильевич уважал. Успокоенная Елизавета Феофановна прижалась к теплой спине мужа и очень скоро уснула.
Нет дыма без огня
1
Левка перевернулся на спину и запрокинул голову. Волна качнула его и с шелестом накатилась на песок. Левке чудилось, что в мире остались только небо, океан и он сам, недвижно лежащий на грани двух стихий. Небо было таким синим и огромным, что казалось, начни он падать в эту безграничную синеву, и конца не будет падению. Океан вновь поднял и опустил невесомое Левкино тело, и сердце у него сжалось от сладкого ужаса. Ему показалось, что он уже начал падать. Взболтнув ногами, он перевернулся на живот. Набежавшая волна мягко подтолкнула Левку к острову. Едва шевеля ногами, он ждал следующую. Эта заметно приподняла худенького Левку на своей покатой спине и, перенеся осторожно, опустила в прибрежную теплую воду.
Почувствовав под ногами дно, Лев направился к берегу. Океан догнал его, шлепнул по спине и сбил с ног.
Сухой песок жег подошвы, хотя солнце еще только поднималось к зениту. Подобрав рубашку и брюки, Левка направился к скале, где в тени дремали Тихон и Пашка.
– Чей это остров, как вы думаете? – поинтересовался Лев.
– А какая разница? – сонно пробормотал Пашка, не открывая глаз. – Раз тут нет никого, значит, остров ничейный.
Он разжал кулак и горячая струйка песка потекла на его впалый живот.
– Ничейных островов не бывает, – возразил Левка. – Не то время. А чего, кстати, вы разлеглись?
Он слегка пнул Тихона. Тот даже не пошевелился. Лицо его было прикрыто рубахой и нельзя было понять, спит ли бравый командир Летающий Тарелки или обдумывает планы великих путешествий.
– Я тебе дарю этот остров, – благодушествовал Пашка, засыпая себя песком.
– Ну, вот видишь, и хозяин у острова теперь есть, – вступил в разговор Тихон. – И раз уж Пашка назвал остров «Верблюд», ты теперь граф Верблюд-Вольский. Идите, ваше высочество, не мешайте порядочным школьникам загорать.
– Ну, вы! – засмеялся Левка. – Порядочные школьники… Мне интересно знать, зачем вы сюда прилетели? Спать или опыты проводить? Был план проверить, как молекулы вещества, опущенного в экран, себя ведут? Зря, что ли, мамину цепочку изуродовали? По плану – сначала пассивный металл увеличим, потом активный.
– Ты воду с айсберга пил? – приоткрыв глаза, спросил Пашка. – Вот это и есть опыт. Лежи и переваривай. Если не помрешь, значит, молекулы нормальные.
– Это не опыт, это – коллективная дурость, – возразил Левка.
Он смотрел на ледяную глыбу, лежащую посреди острова. От глыбы даже на расстоянии тянуло холодом полюса. Левка уже придумал, как пробудить в сонных товарищах энтузиазм, но все-таки попытался в последний раз убедить друзей по-хорошему:
– Так встанете вы или нет?
– Есть же надоедливые люди, – сказал Пашка и, не открывая глаз, бросил в Левку горсть песка.
Левка направился к глыбе льда. Она уже изрядно сплавилась и потеряла первоначальную форму. Поблескивая на солнце, к морю от нее потянулись десятки ручейков. Левка побрел по острову в поисках подходящего камня. Выйдя на край воронки, которую Пашка проковырял на острове гвоздем, опущенным в
