– Почему не верю. Верю. Во-первых, ботинки. Этот черт никогда бы их кому ни попадя не отдал… Он над ними трясся. Во-вторых, вы даже на него похожи. Только гораздо красивее… Как женщина, я в этом смысле…
Настя прикрыла глаза. Нужно быть идиотом, чтобы сравнивать ее и красавца брата!
– Давайте не будем вдаваться в эти подробности, Арик. Главное вы теперь знаете. Я – его сестра и пришла за его вещами.
– Он вас послал?
Ты попал в самое яблочко этим вопросом, Арик. В десятку, в самый центр мишени. Вот только вместо мишени в дальнем углу тира стоит несчастная сестра КириллаЛан-гера. С несчастным, разбитым, натруженным сердцем. И что может сказать это разбитое сердце? ОН ПОСЛАЛ МЕНЯ. Послал куда подальше – и свою сестру, и свою жизнь.
– Да. Он меня послал.
– Что ж сам не пришел?
– Так получилось. Я заберу его вещи?
– Нет.
Вид у Арика был решительный, но ведь не собирается же он бить ее фонарем – бейсбольной битой – по башке. А потом приковывать наручниками к батарее парового отопления…
– Нет? Почему – нет?
– Потому что он не заплатил за телефон, – заявил Арик. – Смылся, а за телефон не заплатил. Вот его и отрубили.
– За какой телефон?
– За международный. С Испанией говорил? Говорил! А счета пусть Билл Гейтс оплачивает, так?
– Кто это?
– Один компьютерный миллиардер…
– Тогда почему нет… Раз он миллиардер, – неудачно пошутила Настя. – А на сколько наговорил мой брат?
– На восемьсот двадцать три рубля, – отчеканил Арик.
– Господи… Это же смешно! И сумма небольшая.
– Небольшая, но принципиальная.
– Хорошо. Я отдам вам деньги. Прямо сейчас. И заберу его вещи.
Не “хорошо”, а очень хорошо. Просто великолепно. Замечательно все разрешилось. Сейчас она пойдет в ею же вылизанный до блеска туалет. И вынет несчастные восемьсот двадцать три рубля из специального кармашка, нашитого на трусы. Замечательное изобретение, еще мамино. Таким образом остаются в полной сохранности все купюры достоинством от десятки и выше. Ни один карманник не залезет, ни одна глазастая цыганка не покусится.
Голос Арика остановил ее на полпути к выходу из комнаты:
– А что ж он сам не пришел, Кирилл? Мне нужно было кое-что передать ему. Лично.
– Что именно? – Настя резко обернулась.
– Его искал один человек. – Кто''
– Я же сказал. Только ему. Лично.
Настя вернулась к столу, подпрыгнув, присела на краешек и посмотрела на Арика.
– Вот что. Он не придет, потому что его нет.
– В каком смысле – нет?
– В прямом. Он умер.
– То есть… – Арик недоверчиво улыбнулся.
– Он погиб, – сказала Настя.
Это было чистой правдой: он погиб, а не покончил с собой. И даже если он сам сунул голову в петлю, существовал кто-то, кто повесил ремень и заманил Кирюшу в его кольцо. И пусть ее попробуют убедить в обратном!
– Погиб? Нет, правда, что ли? Настя кивнула головой.
– Да. У меня даже документ есть. Свидетельство о смерти… – Господи, зачем она заискивает перед этим мальчишкой?
– Сочувствую, – сказал Арик.
'Сочувствую”, надо же! Ни черта он не сочувствовал, это и невооруженным взглядом видно, даже ресницы не дрогнули, даже складка у губ сохранила безмятежность. Да и что значит сочувствие, если даже смерти для него не существует? Так, голова распадается на куски на каком-нибудь тринадцатом уровне. А совсем нестрашные куски превращаются в арбуз и две смородинки. Далее следует титр “GAME OVER”. Но и “GAME OVER” – не вопрос • для игрока со стажем, в, любой игре он сохраняется через каждые десять минут…
– И что же с ним случилось?
