мелкозернист, тонкогуб, и к тому же волосы у него были зализаны так, что череп казался по-младенчески голым. А над вытянувшейся, как у верблюда, верхней губой топорщилась опереточно-узкая полоска усов. В таких же узких рысьих глазах его было нечто такое, что заставило Настины уши поплотнее прижаться к голове: они всегда первыми реагировали на опасность – будь то град в начале июля или ранний неожиданный снег в конце октября.
– Вот, – торжественным голосом произнесла Марина. – Вот это он и есть, мой дражайший супруг. Быков Дмитрий Борисович. Подонок, мразь, тварь, грязная скотина, прохиндей, ублюдок, сатир-недоносок, дерьмовое желе, мешок с навозом, чертово семя, жертва аборта, мудак – штопаные яйца!..
Переведя дух, Марина уставилась на Настю.
– Что еще я забыла? – отрывисто бросила она.
– Не знаю, – Настя пожала плечами. – Может быть, дурак?
– О нет! Он далеко не дурак. Хитрая бестия… А кольцо вам придется снять.
– Зачем?
– Он не любит замужних женщин. Он считает, что в браке всякое безумие убивается безвозвратно. Особенно сексуальное. Обожает свободных от супружеской узды сексапилок, смолы ему в глотку!..
Настя так и не смогла поддержать разговор на такую деликатную тему. Ее тусклый тринадцатилетний опыт супружества безмолствовал. А вообще, если говорить о безумии, Марина не права: уж ей-то брак явно пошел на пользу.
– Что еще я должна сделать?
– Вам самой решать, как заманить его в постель. Я дам вам адреса мест, в которых он часто бывает. Всякие там галерейки, где клубится нищий авангардный сброд; рестораны, где собирается сброд побогаче. Его мастерская… У него, видите ли, есть мастерская! Он, видите ли, дизайнер!
– И чем же он занимается?
– Изготовляет светильники, скотина! Изобретает новые формы, идиот! Берет их, так сказать, напрокат у жизни. То есть в бабских койках. Вот, возьмите его визитку. – Марина припечатала долларовые купюры ненавистной визиткой ненавистного фонарщика. – А вообще не надо изобретать велосипед. Отправляйтесь прямо к нему в мастерскую.
– Но как я могу… Мы незнакомы…
– Не нужно никакого особого знакомства. Скажете, что виделись на какой-нибудь богемной вечеринке. Ну, я не знаю… К примеру, на Лиговке, у Эль-Хамади…
– Но я не хожу на богемные вечеринки.
– Неважно, он и не вспомнит. Он стольким потаскухам тычет эти визитки, ухлопывает на них такое количество денег, что давно можно было бы накормить всю голодающую Африку.
– А кто такой Эль-Хамади?
– Еще один кретин. Давно собираюсь на него настучать в компетентные органы как на исламского фундаменталиста, да все как-то руки не доходят.
– А он исламский фундаменталист?
– Не знаю… Проповедует какое-то эзотерическое учение, впечатлительным дурам головы морочит… Да какая вам разница! Эль-Хамади ни при чем. Эль-Хамади – повод. А вы только намекните моему кобельку на возможность близости – все остальное он сам сделает.
Настя спрятала визитку в карман и вопросительно посмотрела на деньги. Ей не особенно хотелось брать их; взять – означало обмануть Марину. Ведь ни о какой (господь наш всемогущий!!!) близости (Пресвятая Богородица!!!) и речи быть не может (ныне, присно и во веки веков!). И вообще, чур меня, чур!.. Но, с другой стороны, если она не возьмет деньги, это будет выглядеть подозрительно.
Когда купюры перекочевали в Настин карман, Марина спросила:
– А профессиональная аппаратура у вас есть?
– Аппаратура?
– Ну да. Видеокамера, “жучки” всякие…
– Этого добра навалом, – соврала Настя. – А для чего?
– Господи ты боже мой! Чтобы его низость получила документальное подтверждение, мы ведь с вами уже говорили об этом.
– Да, да, я помню.
– Отлично. Как мы условимся?
– Я позвоню вам через неделю.
– Хорошо, через неделю. Но, думаю, вам хватит и трех дней. С женщинами вашего типа у него все развивается довольно стремительно.
– С женщинами моего типа?
– С самоуверенными стервами. Кстати, а почему вы назначили мне встречу именно в этом ресторане?
Настя набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула:
– Иногда, знаете, люблю здесь пообедать. Вдали от родных деревянных… Приятно расплачиваться гринами. Чувствую себя как в Америке.
– Бред, – отрезала Марина. – Америки не существует. Как таковой.
