В антракте мы просочились в буфет, часть которого была предварительно оцеплена охраной Титова. Он заказал шампанское и пирожные. Я тотчас же принялась пожирать их.
— Ну как? — спросил Алексей Алексеевич, с умилением наблюдая за мной.
— Вы всегда знакомите всех своих шлюх с мамой? — спросила я, заталкивая в рот остатки крема.
— А вы думаете, что вы шлюха?
— Это вы так думаете.
— С чего вы взяли? — он даже не нашелся, что ответить.
— Ну как же, приперлась сюда, а ведь могла не приходить. Если бы мне, после десяти минут знакомства, предложил подобный культпоход какой-нибудь кровельщик из жека, я послала бы его подальше.
— А меня?
— Вас не послала, как видите. Более того, нахожу вас очень сексуальным.
— Правда?
— Большие деньги всегда сексуальны, — продолжала вовсю откровенничать я.
Пока он соображал, что же мне ответить на такие убийственные откровения, к нам присоединилась Агнесса Львовна.
— Вот, купила диски, — сказала она, мгновенно оценив мизансцену: богатый простак и коварная соблазнительница. — Вам понравился “Тропарь святым апостолам”, милочка?
— Я ничего не понимаю в духовной музыке. Должно быть, это действительно красиво. Хотя и несколько однообразно.
Я залпом осушила свой бокал и подмигнула Агнессе.
— Скучаете по Советской власти, Агнесса Львовна? Агнесса поджала свои неистовые, стертые многочисленными шпионскими поцелуями, губы.
— Буду ждать тебя в зале, — сказала она сыну и в сопровождении двоих охранников направилась в зал. Мне было отказано в праве на существование.
— Ты не очень-то вежлива с моей матерью, — заметил Титов.
— Ненавижу правозащитников, — совершенно искренне ответила я. — А также американский империализм, НАТО и бомбежки Сербии. И еще ненавижу, когда меня называют милочкой.
Изложив свои программные тезисы, я уставилась на Титова. Если он проглотит и это…
Он проглотил.
— Еще шампанского? — спросил Титов, игнорируя третий звонок.
— Пожалуй.
— Знаешь, что? Поехали в ресторан.
— К цыганам?
— Что-то вроде того.
— А как же церковные хоралы?
— Ты права, — в глазах Титова явственно прочитывалось желание обладать рыжей хамкой здесь и сейчас. — Это несколько однообразно.
И к тому же — присутствие страстотерпицы-мамаши, которая явно мешает тебе углубиться в изучение моего тела.
Титов подозвал охрану, как подзывают породистых собак: сухим пощелкиванием пальцами. Он что-то шепнул на ухо своему азиату. Тот коротко кивнул и исчез из поля зрения.
— Ну что, едем?
— Раз уж я пришла в Капеллу, то от ресторана не откажусь. Оттянемся по полной программе, — я с трудом удержалась от циничного “деньги вперед”.
Бедная Агнесса Львовна!
Мы вышли из Капеллы в сумерки, еще дышащие дневным зноем. Телохранители вполне профессионально придерживали нас, пока азиат не обшарил глазами прилегающую к Капелле площадь и не проверил представительский “Мерседес” Титова.
— Бедный ты, бедный, — сказала я Титову. — Не хотела бы я быть твоей женой. Каждый раз трястись перед банальной посадкой в автомобиль…
— Я пока не предлагаю тебе быть моей женой. Какую кухню ты предпочитаешь?
— Мне все равно. Я же не жрать с тобой еду!
— Правда? — Титов озадачился. — А что тогда?
— Оттянуться по полной программе.
— Интересно, каким образом?
— Посмотрим.
За моей спиной маячил призрак “Всадников Апокалипсиса”, и я была совсем не намерена оставлять хоть какие-то козыри в руках бензинового короля. Я портила ему всю игру, я шла не с тех карт, ловчила и откровенно подменяла масти. Стандартный план ухаживания рассыпался на глазах, и у Титова не было времени, чтобы придумать новый. Если он окучивает меня, чтобы заполучить “Всадников”, то ничего у него не получится.
Наконец все прилегающее (оно же простреливаемое) пространство было изучено юрким азиатом, и мы забрались в “Мерседес”. Я никогда не была ни валютной проституткой, ни бизнес-леди, и мой опыт ограничивался лишь работягами-“Жигулями”, подержанным “Опель-Кадетом” да снегиревским “Москвичом”. Только раз я прокатилась на “Шкоде” одного приятеля и посчитала это верхом блаженства.
И вот теперь “Мерседес” представительского класса, шикарная вещь, будет о чем рассказать Лаврухе и Пупику.
Совсем забыла, что через два дня я получу свои деньжата и смогу купить такой же “Мерседес”. И небольшой особнячок в районе Крестовского острова.
Я улыбнулась своим мыслям и Алексею Титову заодно.
…Ресторан назывался “Анаис”, и швейцар у входа распахнул перед нами дверь с истинно французской галантностью.
— Ваша частная собственность? — небрежно спросила я у Титова.
— Нет. Я не ужинаю в своем ресторане.
Достойный ответ. Алексей Алексеевич Титов, несмотря на свое богатство, нравился мне все больше и больше. Да что там говорить, к концу вечера я почувствовала легкое покалывание в пальцах. Первый признак влюбленности. Он и сам почувствовал это.
— Ну что, — спросил он, поднимая бокал с вином. — Больше не испытываете ко мне классовой ненависти?
— Счастливо излечилась.
В ресторане мы снова перешли на “вы”, это больше соответствовало свечам, неспешной перемене блюд и интимному полумраку.
Он накрыл мою руку своей, и тут я вдруг подумала о до сих пор не всплывавшем настоящем хозяине картины из деревни Лялицы.
Лялицы. Вот что было нашим с Лаврухой упущением. Мы пробили все возможные каналы, пытаясь установить принадлежность картины, и не позаботились только о друге Аркадия Аркадьевича Гольтмана. Он может возникнуть в самый последний момент и предъявить права на картину. От этой мысли у меня похолодел затылок.
— Что с вами, Катя? — встревоженно спросил Титов.
— Мне нужно позвонить.
— Так срочно? — ему явно не хотелось выпускать мою руку.
— Один-единственный деловой звонок.
— В двенадцать часов ночи?
— Я же имею дело с богемой, — пора напомнить ему, что, кроме всего прочего, я являюсь владелицей галереи.
Титов достал из кармана сотовый и протянул его мне.
— Нет. Мне не хотелось бы… Это конфиденциальный разговор.
— По поводу картины? — неожиданно холодно спросил Титов.
И сразу разонравился мне. Я была лишь средством, целью оставались “Всадники Апокалипсиса”.
