— У тебя было столько приличных девушек, но ни одну из них ты не привозил сюда… Людочка, дочь Ираиды Германовны, она так по тебе убивалась…
Бедная Людочка, пай-девочка, аспиранточка и наследница правозащитного движения, судя по интонациям Агнессы. Я снова налила себе водки, поднялась из-за стола и отправилась к двери. Голоса Лехи и Агнессы Львовны зазвучали явственнее.
— В гробу я видел твою Людочку. Катя останется.
— Ты давно ее знаешь?
— Это имеет какое-то значение?
— Поверь своей матери. Она типичная охотница за наследством. Хочет прикарманить и тебя, и твои деньги. Может, ты и женишься на ней, не приведи господи?
— Может, и женюсь.
Я едва не хлопнулась на пол. Неожиданный поворот, ничего не скажешь.
— Я не позволю… Приводишь в дом какую-то шлюху…
Пора вмешаться. Я толкнула дверь ногой и обворожительно улыбнулась.
— Я не шлюха, Агнесса Львовна, я специалист по прерафаэлитам. А что касается денег… я достаточно обеспеченный человек, поверьте. Все ваши деньги останутся при вас. Так что вы всегда сможете пожертвовать на нужды пострадавшим от политических репрессий.
Лицо Агнессы пошло пятнами.
— Хамка!
— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами поближе.
Леха, взиравший на нашу перебранку с веселым удивлением, поднял руки.
— Ну, хватит, девочки. Сейчас вы забудете все дрязги, обещаю вам. Идемте.
И, не дожидаясь нас с Агнессой, двинулся по коридору.
— Ну что, Агнесса Львовна, — я подмигнула Агнессе, с трудом подавляя желание двинуть ей в сухонький, измордованный десятилетиями диссидентства бок. — Ночная кукушка дневную перекукует, а?
Агнесса задохнулась, но так и не нашла, что ответить. Она повернулась на каблуках и устремилась вслед за сыном.
— Дементий! — хозяйским голосом крикнула я, и образцово-показательный Дементий тотчас же вырос на пороге.
— Слушаю.
— Еще водки.
Дементий с видимым удовольствием плеснул мне водки, я с таким же видимым удовольствием выпила. Теперь, когда температура моей ярости подскочила сразу на сорок градусов, я была готова дать бой кому УГОДНО.
— Куда пошел хозяин? — спросила я.
— В кабинет.
— Проводи меня.
— Лихо начинаете, — заметил Дементий, впрочем, без всякого осуждения.
Кабинет Лехи располагался в самом конце коридора, прямо под спальней, в которой мы провели такие незабываемые полтора часа. Час и двадцать пять минут, если уж быть совсем точной. Дементий галантно придержал дверь, и я с трудом удержалась, чтобы не сунуть несуществующий кусок сахара в его собачью преданную пасть.
Первое, что я увидела, были “Всадники Апокалипсиса”.
Они стояли на специально оборудованной подставке и искусно освещались маленькими мягкими софитами. Человек, расположивший “Всадников” в кабинете, видимо, знал толк в подаче картин. “Всадники” втягивали в себя все окружающие предметы, как гигантская воронка, они изменили пространство кабинета самым причудливым образом.
— Что скажете? — самодовольно спросил Леха.
— Ты все-таки купил ее, — прошептала я. Агнесса Львовна, совершенно обессиленная, сидела в кресле.
— Это целая эпопея, — воодушевился Леха.
Он подошел к “Всадникам” и осторожно повернул подставку. Рыжеволосая Дева Мария, мелькнув отворотами мантии, царственно вплыла в кабинет. И в который раз я поразилась нашему удивительному, почти невероятному сходству.
— Это не просто картина, мама. Это часть триптиха, как утверждают специалисты. Дева Мария, прошу любить и жаловать.
Агнесса внимательно посмотрела на “Рыжую в мантии”, а потом перевела взгляд на меня.
— Ты тоже заметила? — Леха обнял меня за плечи. — Видишь, Кате удалось даже попозировать великому художнику в самом конце пятнадцатого века.
Челюсть у Агнессы непроизвольно отвисла.
— Действительно… Поразительное сходство. Ты поэтому выбрал для себя такую м-м… девушку? Я даже не успела оскорбиться.
— Да нет… Катю я увидел несколько раньше…
— И что ты будешь делать с этой картиной? — резонно спросила Агнесса.
— Положу ее в основу коллекции.
— Ты решил заняться коллекционированием?
— Почему бы и нет? — беспечно улыбнулся Леха. — Средства позволяют. Тем более что у моей девушки имеется в наличии картинная галерея. Она у нас специалист.
— По прерафаэлитам. Я помню.
— Надеюсь, вы поладите, мама. На жилистой шее Агнессы звякнули бусы из крупного необработанного жемчуга: и не надейся, сын мой.
— Но как… Как тебе удалось ее достать? Картину купил совсем другой человек.
— Это был мой человек, Катя.
Предположения Лаврухи сбывались на все сто процентов. Леха использовал аукционную тактику выжимания конкурентов — и победил.
— Все очень просто. Сам я на аукционе не светился. Отправил туда нескольких своих ребят. Дементий все время поднимал ставки, чтобы измотать конкурента. Я примерно знал, какой суммой он располагает. А когда критический момент настал — выступил еще один мой человек и снял все сливки.
— Здорово у тебя получилось, — не удержалась я от комплимента.
— У меня все здорово получается.
Агнесса поднялась и проплыла к двери, всем своим видом показывая, что ей совершенно наплевать на аукционные подвиги сына. Мы остались одни, и Леха снова вцепился в меня. И снова мне показалось, что веки девушки на картине дрогнули.
— Говорят, Лукас Устрица был самым мистическим художником в истории живописи.
— Может быть, — Леха спрятал лицо в моих волосах.
— Тебя не пугает эта картина?
— Нисколько. Она меня вдохновляет. Завтра она будет гвоздем вечера.
— Завтра?
— Я решил устроить небольшую вечеринку. Для нескольких близких друзей. Несколько бизнесменов, пара видных экспертов, кое-кто из мэрии… Представлю тебя и картину. Ты не возражаешь?
Как я могла возражать? Завтра его влиятельные друзья будут хлопать меня по холке и сравнивать с редкой картиной Лукаса Устрицы. Веселенькая перспектива.
— А можно… Можно я тоже приглашу кое-кого?
— Кого? — насторожился Леха.
— Двух моих друзей. Очень близких.
— Мужчин? — в голосе Лехи послышались нотки собственника.
— Ну, каких мужчин. Один — бывший владелец картины, Лаврентий Снегирь. Он художник и
