— гор, которые втюхиваются мирно пасущимся стадам туристов как национальная святыня. И никаких запоздалых зимних переживаний по поводу косноязычной каталонской поговорки: «Тот не будет счастлив в браке, кто не приведет свою невесту в Монсеррат».
Но на чертовы горы вкупе с поговоркой Бычьему Сердцу было ровным счетом наплевать. Перспектива женитьбы была самой туманной из всех туманных Антохиных перспектив. Представить себя с кольцом на толстом безымянном пальце было так же нереально, как представить себя в постели с Мадонной. Или — с Уитни Хьюстон. Или… Или с сэром Элтоном Джоном на худой конец… Мысль об Элтоне Джоне, который до сих пор рифмовался лишь с резиновым изделием № 2 да еще с уничижительным эпитетом «штопаный», не на шутку обескуражила Бычье Сердце. Да что там, она просто с ног его сбила. До сих пор педрилы-мученики всплывали, как утопленники, лишь в мутной воде его ментовских угроз задержанным, в качестве портяночного фольклора — и вот, пожалуйста…
В постели с сэром Элтоном Джоном, мать его за ногу!
Не думать о такой хрени, не думать!
Это — провокация!
И чтобы не поддаться на провокацию, Бычье Сердце резко переключился на вполне благостные, густо заросшие кувшинками, пасленом и резедой vulgaris мысли о таком же благостном и безупречном с точки зрения сексуальной ориентации убийстве Романа Валевского, после чего спланировал на мужественно- прошлогоднюю, без всякого подвоха, смерть Вадима Антропшина. Тут-то его и поджидала неожиданность: покойный яхтсмен предстал перед незатейливым Антохиным воображением в ореоле снастей, шкотиков и парусов, отдаленно напоминающих китайские переносные ширмы; со спасательным жилетом, надетым на обветренный тельник. И этот тельник… Этот тельник сразу же напомнил ему…
Сразу же напомнил… Вот ч-черт, он напомнил Антохе престарелую рэпершу Натика!
Дражайшую мамочку гнуснеца Лу Мартина.
Да, именно так.
А потом из широких штанин Натика вывалился и сам Лу. Лукавый хлыщ, извращенец, самая подходящая кандидатура на роль рваной грелки для сэра Элтона Джона… Круговорот дерьма в природе, ничего не скажешь. За что боролись, на то и напоролись.
Здра-а-авствуйте, девочки!..
Бычье Сердце бессильно выругался про себя. С такими гнилозубыми ассоциациями недолго и в психушку угодить. Кыш, голубиная стая, кыш!
Но прогнать тщедушный призрак Лу Мартина удалось только с третьей попытки: первые две, ознаменовавшиеся зуботычиной и хуком в скулу, бесславно провалились. Потеряв всякое терпение, Бычье Сердце отшвырнул стул и принялся колотиться дурной башкой в тонкую стену кабинета.
Полегчало не сразу, но полегчало: Лу Мартин — с вещичками-на-выход — наконец-то убрался из воспаленных извилин майора Сиверса. А вместо фантомного Лу в дверном проеме кабинета нарисовался вполне реальный череп.
Череп был гладко выбрит и принадлежал оперу Рамилю Рамазанову, сентиментальному татарину со слегка косящими глазами дамского угодника и вероломной бороденкой Чингисхана.
— Ты чего это? — спросил Рамазанов.
— Ору тебе, ору, не слышишь, что ли? — тотчас же выкрутился Бычье Сердце, на секунду и сам удивившийся этой своей лихости.
Постыдная тайна (а, как ни крути, Лу Мартин уже успел стать его постыдной тайной) сделала простодушного майора не в меру изворотливым.
— И чего орешь? — Сонные зрачки Рамазанова демонстративно не хотели замечать благоприобретенной сиверсовской изворотливости.
— Дело есть. Поможешь по дружбе?
Рамазановская дружба была товаром сомнительным и к тому же — скоропортящимся, и к тому же — измерялась в декалитрах: за мелкие и крупные услуги сослуживцам не правильный татарин Рамазанов брал водкой. И не просто водкой, а дорогим матово-импортным «Абсолютом». Бычье Сердце сильно подозревал, что запасов «Абсолюта» у ушлого Рамиля скопилось на несколько бутлегерских войн: уж слишком часто к нему обращались за информацией конфиденциального характера. В отделах ходили мутные слухи о некоей мифической картотеке Рамазанова, в которой были собраны x-files на всех и вся. И если покопаться, то там наверняка можно было бы отрыть компромат не только на всех начальников жэков, депутатов Законодательного собрания и отцов города, но и на Иисуса Христа и примкнувших к нему апостолов.
— Дубль два, — промямлил Рамазанов.
«Дубль два» на рамазановском жаргоне означало две бутылки «Абсолюта».
— Идет, — легко согласился Бычье Сердце.
— Кто тебя интересует?
— Неплох Владимир Евгеньевич.
— У нас проходил?
— Нет…
Это была чистая правда: ни в каких трениях с законом таинственный Неплох В. Е. замечен не был, более того, человека с такой жизнеутверждающей фамилией, казалось, вовсе не существовало. Во всяком случае, все запросы майора Сиверса так и остались без положительного ответа. Неплох В. Е. оказался фантомом, Казанский собор тебе в зад, чертов Лу, убедительно ты соврал, ничего не скажешь. Вопрос только в том, случайно или нарочно ты это сделал…
— Хорошая фамилия, — походя заметил татарин.
— Неплохая, — опять легко согласился майор. — Так сколько тебе понадобится времени?
— А что, срочно надо?
— Срочно. — Бычье Сердце вздохнул: за чертову срочность чертов Рамиль брал по двойному тарифу.
— Сегодня вечером, и то — тебе как другу. Дубль три.
Это была хорошая скидка, и Бычье Сердце оценил красоту жеста.
Еще больше он оценил информацию, которая приплыла к нему в руки, освободившиеся от груза трех бутылок «Абсолюта». Впрочем, самым ценным в ней было то, что Неплох В. Е. и в самом деле существовал. И даже какое-то время числился в руководителях небольшой, но довольно процветающей фирмы, которая занималась оборудованием яхт, продажей спортивных судов и снаряжения для дайвинга. Фирма называлась вполне подходяще и даже романтично — «Солинг», что не помешало ей самым примитивным образом развалиться и уйти в небытие вместе со своим горе-директором господином Неплохом. После того как «Солинг» прекратил свое существование, с горизонта исчез и сам Владимир Евгеньевич. Из города он испарился, как кучевое облако в летний полдень, да так больше нигде и не всплыл, даром что был крупным специалистом по дайвингу. Во всяком случае, в акватории Российской Федерации его следов обнаружено не было.
К информации, выуженной из Рамиля Рамазанова за три бутылки «Абсолюта», прилагались также бесполезные реквизиты разоренной фирмы и стоящая особняком визитка с довольно изысканными контурами яхты. Визитка эта привела Бычье Сердце в такое возбуждение, что он отпустил в адрес татарского мага и кудесника нечленораздельный возглас: «Уй, шайтан, маладца, маладца».
И тотчас же забыл о нем.
В визитке значилось три телефона: один совпадал с телефоном почившего в бозе «Солинга», другой был давно отключенным мобильным. А третий… К третьему прилепилось обнадеживающее «дом». «Дом» — телефон начинался на тройку, из чего Бычье Сердце сделал вывод, что в свое время господин Неплох обитал в центре города. Сама же фирма, исходя из реквизитов, располагалась на Крестовском острове, на задворках набережной Мартынова, в непосредственной близости от городского яхт-клуба.
Городской яхт-клуб, надо же!
Здра-авствуйте, дева-ачки!..
Бычье Сердце поморщился и откинулся на стуле с такой экспрессией, что его спинка предательски затрещала. А все потому, что с цитаделью швертов и килей у майора Сиверса были связаны не самые приятные воспоминания: не далее как в начале прошлого лета он получил от снобистского запарусиненного клубешника переходящий вымпел в виде «глухаря».
