– Ну да. Чтобы не было решеток на окнах, чтобы не было этого дурака Виталика…
– За что, королева? – вяло оскорбился с водительского места Виталик, но теперь он волновал меня не больше, чем трупик раздавленной кошки на дороге.
– В какой порядок? Ты в отличной форме, девочка, – капитан смотрел на меня, как будто видел впервые.
– Я лучше знаю. Или не в интересах ваших грязных дел иметь объективно симпатичную телку?
– Хорошо, – Лапицкий сдался. – Что нужно?
– Хорошая косметика. Не дешевка фабрики «Московская заря», а настоящая французская. Самая дорогая. Впрочем, ее я выберу сама.
– С меня голову снимут. Никто таких финансов мне не даст… Мы же бюджетная организация.
– Интересно, – задумчиво произнесла я, – сколько бы заплатила какая-нибудь частная конкурирующая фирма за убийство такого человечка, каким был покойный Кожинов, ты как думаешь?
– Но ведь не ты убивала! – искренне возмутился капитан.
– А кто тебе сказал, что убивала не я, Костик? Ты позволишь так себя называть, раз уж мы коллеги? – Я откровенно издевалась над Лапицким. – Ведь в пистолете Фигаро было три патрона? Три. Ты сам ему сказал.
– Допустим, – медленно произнес капитан, – что из того?
– Но выстрелов-то было четыре! Следовательно, один из них – мой. Рассуждая логически.
– Ты же не стреляла в Кожинова, – капитан даже стукнул ребром ладони по колену, – не стреляла, признайся!
– Кто знает, кто знает… Или был кто-то еще? Наблюдающий за наблюдателями, а? Тройное дно?
– Умная сука! – Он не мог сдержаться. – Прости, прости, буду штрафовать себя за непочтительное обращение… И отдавать наличными.
– В валюте, пожалуйста. Куда мы едем?
– Я, собственно, хотел предложить тебе…
– Неужели личные апартаменты в президентском номере отеля «Метрополь»?
– Похуже, конечно. Говорю тебе, у нас бюджетная организация. Но кое-что я тебе подобрал.
– Отлично, – характер нашей беседы изменился, теперь уже я, незаметно для всех, стала играть первую скрипку. – Валяйте, гражданин начальник…
Виталик вез нас по улицам ночной Москвы, которую я открывала для себя заново: агрессивные иномарки, свирепо подрезающие наш допотопный пикапчик, неоновые огни вывесок и щитов, окна домов, за которыми протекала поразительная человеческая жизнь, дрожание зимнего воздуха. Я не знала, не помнила этих улиц, но это был единственный город, в котором могла жить Анна, следовательно, нужно уважать ее выбор.
– Куда мы едем? – спросила я у Лапицкого.
– В сторону «Кропоткинской». Есть там одно гнездышко в твоем стиле. Там и остановимся.
– Все вместе? – Я презрительно посмотрела на Виталика.
Лапицкий даже обиделся:
– Зачем вместе? Там будешь жить ты одна.
– И вы не зайдете на чашку чаю, гражданин начальник?
– Зайду, зайду, – ухмыльнулся он, – куда ж я денусь. Мы наконец приехали. Виталик лихо припарковался в одном из тихих московских переулков: сюда не доносился вечный гул Садового кольца, и царила патриархальная тишина.
– Мне нравится, – одобрила я тихий сонный двор и дом, который показал мне Лапицкий. – Вполне в моем стиле.
– Ты думаешь, это в твоем стиле?
– Уверена в этом.
– Ну, раз уверена, тогда пойдем. Лапицкий вышел первым и, придерживая дверцу, галантно помог мне выбраться.
– Подожди меня, – сказал он Виталику.
Тот кивнул и, осклабившись, обратился ко мне:
– Ну, до свидания, королева!..
Я надменно повела плечами, смирившись с этим постоянным прозвищем: теперь оно не казалось мне ироническим, – королева, почему нет, может быть, шофер не так уж не прав… Впервые за много дней я чувствовала себя великолепно – и это после того, что произошло сегодня ночью, после трех трупов, после ужасных душевных терзаний, после нелепой попытки спасти актера, жизнь которого ничего не стоила изначально… От себя действительно никуда не уйти, даже если ты ничего не помнишь: собственное «я», находящееся где-то в глубинах подсознания, все равно выведет тебя, как слепой выводил слепых, нужно только закрыть невидящие глаза и довериться себе. И я доверилась себе, какой бы я ни была.
На лестничной площадке третьего этажа, у квартиры номер тридцать два, Лапицкий протянул мне связку ключей.
– Ну, открывай свой дом, девочка.
Я легко справилась с замками и толкнула дверь.
– Выключатель направо, – предупредил меня Лапицкий.
Нашарив рукой выключатель, я включила свет, смело вошла и несколько минут бродила по квартире. Лапицкий, присев на корточки в коридоре и прикрыв глаза, исподтишка наблюдал за мной.
– Ну как? – спросил он.
– Не бог весть что, – покривила душой я, потому что чистая двухкомнатная квартира мне понравилась, – но на первое время сойдет.
– По-моему, ты зарываешься, – это прозвучало почти интимно.
– По-моему, я прихожу в себя. Я становлюсь такой, какой ты хотел видеть меня с самого начала, Костик. Ты недоволен?
– Я просто счастлив. Ну, приглашай на чай, хозяйка.
– Ты сделал запасы продуктов?
– Не я, а Виталик. Он занимался квартирой и даже что-то вроде импровизированного ужина приготовил. Он у нас хозяйственный малый.
Мы отправились на кухню. Лапицкий не соврал, холодильник действительно был полон. Я в который раз рассеянно поразилась обстоятельности шофера: ничего быстрого, сиюминутного, ничего приготовленного на скорую руку. Вместо дежурной колбасы – кастрюля с тушеным мясом, несколько салатов, заправленных майонезом, банка красной икры и завернутые в целлофан стебельки черемши.
– Чай в морозильнике, – проявил недюжинную осведомленность Лапицкий.
Я открыла дверцу морозильной камеры и обнаружила там бутылку можжевеловой водки. Я вытащила ее, даже не успев удивиться.
– Послушай, откуда ты знаешь, что можжевеловая водка – моя любимая?
– А ты откуда это знаешь? – не остался в долгу он. – Ладно, накатим по рюмашке, пока при памяти, и я побегу.
Я выставила на стол кастрюлю, салаты и разлила водку по граненым стаканам – других в кухне просто не было.
– Упущение, – не замедлила я попенять Лапицкому. – А если мне придется принимать высокопоставленных гостей, что я буду делать с такой тарой?
– Не придется, – успокоил меня Лапицкий. – Здесь принимать не придется. Это логово, берлога, неприкосновенная территория. Здесь ты будешь зализывать раны, никакого левого траха, никакого адюльтера, никаких самцов с эрегированными членами, – это ведомственная служебная квартира. Ты поняла?
– Еще бы не понять, – я лихо выпила полстакана водки и закусила черемшой. – Ты не останешься?
Капитан, который еще не успел допить водку, даже закашлялся от моей наглости:
– Ну, ты даешь, девочка.
– Шучу.
