смотрел Вовка на ее избитое лицо. Его начала колотить дрожь.
Эсесовец, увидев, что девушка приподнялась, изо всех сил ударил ее кулаком по голове. Ничего не помня в этот момент, Вовка выстрелил фашисту в лицо. Одновременно раздался выстрел Селезнева.
— Взять! — скомандовал он Верному.
Пес бросился вперед и сжал свои огромные клыки на горле полицая.
Секунду наблюдал Селезнев за атакой Верного, но этого было достаточно, чтобы сидящий на козлах полицай хлестнул по коням. Девушка мешком вывалилась из тачанки. Следом за тачанкой, крича что-то бежал второй эсесовец.
— Верный! Взять! — приказал Вовка.
Селезнев бросился к девушке и помог ей встать. Руки ее были стянуты за спиной веревкой, но развязывать сейчас не было времени: в любой момент на шоссе могла показаться автомашина, мотоцикл, даже танк. Все трое побежали прочь от дороги.
Их догнал все еще ворчащий от возбуждения Верный.
— Бежать можешь? — на ходу спросил Селезнев.
— Могу, — ответила девушка.
Они устремились в горы.
Только у самой пасеки Селезнев решился остановиться и отдохнуть.
— Как тебя зовут? — спросил девушку Вовка.
— Катя.
— Куда они тебя везли?
— В город, в гестапо. А Литовченко, что меня прятал, повесили тут недалеко, чтобы партизаны видели… «Старика» хотят устрашить.
— Меня? Нас, значит?
— «Старик» — это ты? — спросила изумленная девушка. — А со мной в камере четыре деда сидели. Они их за «Старика» принимают. — Катя вздохнула. — Их всех сегодня или завтра утром увезут в город. И — конец…
Ни Селезнев, ни Вовка не ответили.
Когда они пришли в крепость «Севастополь», Катя рассказала, что происходит в подвале санатория «Серный ключ» и повторила ту же фразу:
— Сегодня или завтра их увезут в город. Значит, конец…
Вовка и майор переглянулись. Летчик утвердительно кивнул головой: они без слов поняли друг друга.
Селезнев встал и ушел в пещеру. Вскоре туда полез и Вовка.
— Как? — спросил он.
— Попробуем, — ответил майор.
Через час у них был выработан подробный план нападения на машины с арестованными.
— Пошли, — сказал Селезнев. — Объявлю об этом отряду.
Они возвратились на площадку. Здесь шел спор между Катей и Измаилом.
— Очень просто, — доказывала девушка. — Я кончила снайперскую школу и на фронте была.
— Ну и что же? А я охотник.
— Шурик, принеси из пещеры мелкокалиберку, — распорядился Селезнев. — Чего зря спорить? Сейчас проверим. Сегодня очень кстати потренироваться в стрельбе.
Вовка поставил шагах в пятидесяти от себя три небольшие щепки и дал Измаилу и Кате по три патрона. Каждый из них сбил по две щепки. Потом выстрелил Вовка и сбил все три.
— Вот это да! — с восхищением сказала девушка.
— Внимание, товарищи партизаны! — произнес Селезнев. — Командование отряда… — Смутившись такой громкой фразой, он поправился. — Мы с Володей решили отбить у гестаповцев арестованных.
— Ура! Ура! — завопили Шурик и Измаил.
Катя вскочила и почему-то поцеловала Вовку. Страшно смущенный, он отошел в сторону.
— Первым долгом, — сказал Селезнев, — распределим оружие.
Вовка внимательно слушал распоряжения майора и думал: «Как хорошо, что у нас есть взрослый человек. Он все знает и не страшно с ним совсем».
Отряд «Старика» в полном составе вышел днем, чтобы засветло найти подходящее для засады место. Впереди шествовал Верный, следом — дозорный Измаил, дальше гуськом остальные. Спустившись с горы, они пошли рядом с шоссе, скрываясь в кустах. То и дело доносился шум машин, треск мотоциклов, русский, адыгейский и немецкий говор. Наконец подходящее место было найдено: дорога прорезала длинным коридором каменную скалу. Селезнев расставил людей. Вовка и Катя устроились на самом возвышенном месте, откуда можно было простреливать весь коридор, рядом с собой Вовка уложил Верного.
— Мы одновременно резерв главного командования и самое командование, — шутил Селезнев, устанавливая неподалеку пулемет. Измаил, Валя и Шурик залегли на противоположной стороне каменного коридора.
Темнело. Реже проезжали машины по шоссе. Но все же нет-нет, да проскочит связной мотоциклист, грузовик с солдатами. Измаил наблюдал за ними из своего укрытия и невольно тянулся к автомату. Но, помня наказ Селезнева и Вовки, вздыхая, клал автомат на место. Вот вдали показались три брички с пьяно орущими полицаями. Тут уж Измаил не выдержал и пополз к Селезневу.
— Полицаи! Давайте ударим, — умоляюще зашептал он. — Вы же сами говорили, они хуже фашистов.
Вовка тоже просительно смотрел на Селезнева.
— Нет, — твердо сказал майор. — Этих собак мы всегда можем подловить, а не освободим своих людей — они погибнут. Ползи обратно и помни: ни одного выстрела. Как только все машины пройдут мимо тебя, делай обвал, а услышишь Вовкин свист — стреляй по конвою.
Повздыхав, Измаил уполз обратно. Брички с орущими полицаями проехали мимо.
Ночью изредка проскакивали машины, конвоируемые мотоциклистами. Каждый раз Селезнев шептал:
— Не то, не то.
Из-за горы выполз круг луны. В ее ярком свете каменные стены и дорога казались совершенно белыми, как будто отлитыми из стали.
Селезнев еще раз обошел засаду. Измаила и Шурика он перевел на теневую сторону дороги:
— Из темноты на свет стрелять лучше.
Тоне посоветовал отнести сумку с медикаментами метров на двести от дороги, к тому месту, откуда начинался подъем:
— Раненых будешь там перевязывать.
Вовкин карабин он отдал Кате:
— Без моего приказа не сходи с места и бей конвоиров. Из карабина лучше вести прицельный огонь.
«Вот голова у майора! — подумал Вовка. — Настоящий советский командир! Мне бы быть на него похожим!»
— Володя, внимание, — тихо проговорил Селезнев.
Вовка вскочил. Издали нарастал шум моторов. На белой дороге показались две грузовые машины, покрытые брезентом, впереди и сзади шло по мотоциклу с колясками.
— Они, — громко сказала Катя.
Вовка толкнул повисший над дорогой камень. Он рухнул вниз, увлекая за собой другие.
Автомашины и мотоциклы въехали в каменный коридор. Передний мотоциклист остановился перед завалом. Яростно гудя, подошли тупорылые грузовики. Водители и сидевшие рядом с ними офицеры, тревожно переговариваясь, спрыгнули на землю.
Сзади раздался грохот обвала, сделанного Измаилом.
Селезнев припал к пулемету и дал очередь по баку мотоцикла. Зажигательные пули пробили и подожгли бак. Он загорелся ярким высоким костром. Освещенных его пламенем конвоиров-эсесовцев одного за другим снимали Катя и Вовка. Конвоиры бросились назад к Серному ключу. Там их встретили
