Слаженный огонь спецназовцев наносил противнику серьезный урон, тогда как враги беспорядочно палили практически в молоко, не причиняя бойцам группы ни малейшего вреда. Вот только нелепая гибель Дикого лишний раз подтверждала правило: от случайности не застрахован никто.
– Поручик, держи свой сектор! – крикнул капитан и обратился к другим подчиненным: – Пилот, двигай к станине от трактора, твой сектор от вышки и до угла второго коровника. Барбуду, как только Пилот займет позицию, под его прикрытием чеши к вышке, усилишь огнем тот же сектор. И зачистите мне там все к такой-то бабушке! Я с остальными передвинусь вперед, насколько получится.
Поддерживая друг друга огнем, спецназовцы действовали по отработанной схеме: последние обгоняют первых, занимают позиции и открывают огонь, затем идут первые, оказавшиеся в тылу, продвигаются вперед и ведут плотную стрельбу, позволяя оставшимся позади товарищам продвинуться дальше.
Их целью была секретная лаборатория, куда, по всем расчетам, уже должны были проникнуть Абраменко с Мажором, уничтожив всю внутреннюю охрану.
Вдруг откуда-то справа несколько голосов истерично заорали: «Аллах акбар!!!» Тут же ударили автоматные очереди, кинжальным огнем свалившие Барбуду и Пилота. Первому пули попали в бок и в голову, он умер сразу, Пилоту пара пуль угодила в живот, а одна – в паховую область, разбив еще и копчик. От ужасной боли Пилот дико кричал, обездвижено распластавшись на земле, но помочь ему никто не мог.
Капитан послал длинную очередь в сторону неожиданно атаковавших бородачей, срезал троих. Внезапно его автомат замолчал – кончились патроны. Спешно меняя магазин, комитетчик уловил краем глаза, как уцелевший боевик повернулся к нему, держа свой «калаш» на изготовку у правого плеча. Капитан против воли зажмурился, ожидая выстрела и разрывающей все тело боли, магазин выпал из руки. Но враг почему-то не стрелял. Открыв глаза, комитетчик в долю секунды понял, что и у бородача кончились патроны и что тот только что осознал это. В таких условиях тратить время на перезарядку они не стали, одновременно ринулись навстречу, бросив автоматы, выхватив ножи.
Сшибка была яростной, без всяких финтов. Комитетчик почувствовал, как лезвие противника лязгнуло по разгрузке с автоматными магазинами. Его нож тоже ткнулся в преграду на разгрузке бородача. В отместку тот борцовской подсечкой сбил комитетчика с ног. Оказавшись на земле, капитан тоже ударил врага по ногам и свалил его.
Кавказец оказался крепким парнем. Он сцепился с комитетчиком, придавив к земле коленом его правую кисть, в которой тот держал нож. Зато рукоятку своего клинка боевик схватил обеими руками и навалился на капитана всем телом, лишив возможности сопротивления. Отточенное лезвие было в нескольких сантиметрах от груди комитетчика, и это расстояние медленно, но неуклонно сокращалось.
Бородач с ненавистью прошипел:
– Сдохни, собака!
Метис левой рукой удерживал руки врага, не давая преодолеть последние страшные сантиметры. Борьба велась на пределе сил, когда любое лишнее движение может привести к непоправимому. Капитан чувствовал, что уступает по силе противнику и не может сдержать натиск.
Кончик лезвия уже коснулся его одежды.
Понимая, что это конец, комитетчик, оставив свой нож, отчаянно вырвал правую руку из-под колена врага и схватился за клинок чужого ножа, отводя его в сторону, чувствуя острую боль в сочащейся красным ладони. Это придало ему немного сил и он, изловчившись, вцепился зубами в оттопыренный правый мизинец бородача, ощущая, как клинок по наклонной вспарывает кожу на груди, как по ней побежала кровь.
Вместе с этим он почувствовал во рту солоноватый вкус чужой теплой крови, а зубами – тонкую кость. Метис стиснул зубы, с хрустом перекусывая мизинец, слыша болезненный вой врага, продолжающего, несмотря ни на что, вдавливать свой нож.
Капитан откусил кавказцу мизинец.
Не выдержав боли, тот, подвывая, ослабил хватку, что позволило Метису еще больше отвести нож в сторону, но борьба продолжалась.
Неожиданно у комитетчика ожила гарнитура.
– Метис, зондеркоманда возвращается, – доложил старшина.
Капитан яростно боролся за свою жизнь.
– Метис! Прием! – взывала гарнитура встревоженным голосом старшины, не получившего ответ.
Борьба продолжалась.
– Метис, прием!
Вдруг бородач вздрогнул и обмяк. Комитетчик все еще отчаянно сжимал клинок, когда тело противника отвалилось в сторону, а над капитаном склонился Гаврош с ножом в руке.
– Жив, командир? – спросил он.
Капитан тяжело и прерывисто дышал, не в силах вымолвить ни слова. Все, что он смог, – это вяло выплюнуть откушенный мизинец врага.
– Метис, прием!
– На связи, – наконец прохрипел комитетчик.
– Командир, ты ранен? – тревожно спросил Коленвал.
– Слегка поцарапало, жить буду. Задержите абреков, сколько сможете, а потом валите оттуда в темпе вальса!
– Принял, командир! Оформим в лучшем виде. Как у вас?
– Ввязались в бой. Теперь уже по-тихому не получится, – прерывисто, еще не восстановив дыхание, сказал капитан. – Есть потери: Дикой, Барбуду и, наверное, Пилот. Он был ранен, что-то не слышно его больше.
– Умер он, – вставил Гаврош.
– Гаврош говорит, умер Пилот.
– Ну гады, щас я вам устрою! – зло проговорил старшина.
– Не подставляйтесь по-глупому. Вы мне живые нужны! – попросил комитетчик.
– Живы будем – не помрем! – азартно крикнул невидимый собеседник. – Эх, понеслась душа по кочкам!
Через гарнитуру до капитана донесся звук длинной пулеметной очереди. И почти сразу ее перекрыл жуткий многоголосый вой, доносившейся со стороны лаборатории.
«Что это?! Неужели твари на свободе?» – только и успел подумать комитетчик.
Стремительная тень метнулась к Поручику.
Тот выпустил длинную очередь, но пули не остановили бросок существа. Оно завизжало, отчего у капитана заложило уши, и на его глазах разорвало Поручика в клочья.
Затем истерзанная пулеметной очередью тварь, подвывая, поползла к капитану. Ее красные глаза светились в темноте лишь одним желанием – убить. Гаврош выстрелил по этим глазам, существо дернулось и затихло. И все же капитану было не по себе. Казалось, монстр оживет и в любую секунду набросится на него снова.
«Господи, разве мало на свете всяких напастей?! Неужели надо было придумать еще одну?» – думал офицер, не сводя глаз с мертвого существа.
Гаврош перевязал ему порезанную ладонь, отдал уже перезаряженный автомат.
– Надо идти, командир, – хмуро произнес он, кивнув в сторону секретного ангара.
– Пошли, – также хмуро отозвался комитетчик.
Оба понимали, что это, скорее всего, конец. Вырвавшиеся твари внушали обоим почти первобытный ужас, но приказ приходилось выполнять, ведь для этого сейчас в засаде ведут бой старшина и другие парни, а в ангаре находятся Абраменко и Липатов. Каково им там, внутри этой преисподней? Получилось ли у них? Вряд ли они живы, раз чудовища на свободе.
Капитан и Гаврош, страхуя друг друга, двинулись в сторону ангара. И все же бросок твари они пропустили. В одно мгновение Гаврош оказался растерзан на куски, а Метис выпустил почти весь рожок в проклятого монстра. Тот, завыв так, что у Метиса опять заложило уши, отпрыгнул куда-то в темноту и пропал.
На какое-то время комитетчик вдруг оказался внутри островка безопасности, ибо на остальной
