растерялся.
– Тогда открывай свой сейф. Все бумаги, материалы, расчеты на стол. И помни: твоя жизнь не стоит ни копейки, потому как Михельсон у нас. Если ты и впрямь не решил геройски расстаться с жизнью, то не делай глупостей, и тогда, может, еще сгодишься, послужишь новым хозяевам, – давил на него спецназовец.
Петров как-то скособоченно и суетливо метнулся в свой закуток.
– Мажор, проследи, – распорядился Абраменко.
Липатов бросился за ученым, догнал его в два прыжка. Плечи Петрова тряслись, как у столетнего старика.
«Колбасит мужика не по-детски», – хмыкнул про себя Андрей.
Ему на секунду стало жалко этого благообразного мужчину.
61
С улицы донеслись глухие отзвуки беспорядочной стрельбы. Ни Липатов, ни его напарник этого не ожидали. Для вступления в игру основной группы во главе с капитаном было еще рано. Значит, что-то пошло наперекосяк.
Выстрелы непроизвольно отвлекли Липатова. Он не заметил, как Петров произвел несколько странных манипуляций, и не сразу увидел, что последовало за ними. Однако знакомый нечеловеческий вой совсем рядом, за полупрозрачной перегородкой, парализовал Андрея.
Он почти не сопротивлялся, когда Петров прыгнул на него и вцепился пальцами в горло. Только когда стало трудно дышать, Андрей очнулся и вступил в борьбу, пытаясь оторвать руки ученого от своей шеи.
До него донеслись безумные крики людей и рык монстров, краем глаза он улавливал мечущиеся тени. Вдруг он увидел, как на полупрозрачную перегородку словно плеснули кружку, полную крови, и она поструилась по стеклу тонкими длинными струями.
С большим трудом ему удалось оторвать руки ученого от своей шеи. К тому же Петров, не привычный к длительной и тяжелой борьбе, выдохся. Андрей свалил его с себя, взгромоздился сверху и дважды врезал по лицу. Профессор перестал сопротивляться и теперь лежал без сил и воли к сопротивлению. Дыхание его было тяжелым и прерывистым.
– Ты что сделал?! – прохрипел Липатов.
– Я… открыл ящик… Пандоры… – прерывисто выдохнул ученый и заперхал сдавленным смехом: – Мои детки вырвались из клетки.
Андрея окатила волна дикого ужаса. Он оглянулся, но в закутке, кроме них, никого не было.
– Зачем?! – спросил он. – Зачем?!
– Я их создал… Мне решать…
Липатов поднялся, подобрал пистолет, опасливо выглянул в большой зал, увидел растерзанные тела других ученых и Абраменко. Ворота оказались приоткрыты.
– Кто открыл ворота? – спросил он.
– Я, – ответил Петров, продолжая лежать на полу.
– Значит, эти твари вырвались на волю?! Сколько их?!
– Семь. И каждый последующий лучше предыдущего. – Ученый победоносно, снизу вверх смотрел на Липатова. – Это мой лучший проект. Смысл всей жизни, вершина моей карьеры.
– Вершина, говоришь? – зловеще переспросил Андрей. – Тогда наверх тебе пути уже нет. Только вниз.
Он навел пистолет на ненавистного ему человека, но неожиданный сильный удар по руке помешал нажать на спусковой крючок.
Из-за спины возник Метис.
– Отставить, боец, – процедил он. – Мне он нужен живым.
Петров сел на стул и демонически расхохотался:
– Такие, как я, всем нужны. И вы не убьете меня, потому что вы – никто! Жалкие исполнители чужой воли тех, кто правит этим миром, кто решает, быть или не быть, кому нужны мои идеи и знания.
– Ты прав, клизма, – недобро ответил капитан. – Убить тебя я не имею права. Но…
И тут комитетчик сильно ударил ногой в грудь сидящего ученого. Тот улетел вместе со стулом, опрокинулся навзничь и болезненно свернулся калачиком. Капитан стал бить его ногами, приговаривая:
– Это тебе за моих ребят… За Дикого! За Поручика! За…
Липатов едва сумел оттащить его от профессора.
Комитетчик очнулся, схватил ученого за отвороты халата и вздернул вверх.
– Встать! Где документы?!
– В сейфе… – разбитыми губами промямлил тот.
– Открывай.
62
Место для засады старшина выбрал практически идеальное. Метрах в тридцати от дороги, по которой проследуют боевики, находилось возвышение – «бугор», как окрестил его для себя и для остальных старшина. Расстреливать с такой позиции вражеские колонны сам бог войны велел.
Дорогу планировали перегородить УАЗом со «станкачом», здесь остался старшина. Он находился от основной группы метрах в семидесяти. Для «Утеса» это практически в упор.
На бугре расположились четверо парней, вытянувшись в недлинную цепочку.
Предполагалось, что машин будет пять. Во всяком случае, именно столько покинуло базу, но, как говорилось в знаменитом стихотворении: «За время пути собачка могла подрасти», ну, или наоборот.
Никто из спецназовцев точно не мог сказать, какой будет дистанция между автомобилями, однако, чтобы не ослаблять огневую мощь засады, решили свою цепочку не растягивать. Расстояние между бойцами составляло не более пяти метров.
Таз укрылся в молодых сосенках с левой стороны от дороги. В его задачу входил подрыв пехотных мин, заложенных у самой обочины, как раз напротив укрывшихся на бугре спецназовцев.
План был следующим: при входе противника в зону поражения старшина открывает огонь по головной машине. При любом раскладе колонна вынужденно остановится.
В этот момент подключается огневая точка на бугре, уничтожая живую силу и технику. Те из боевиков, кому удастся выжить, начнут искать укрытие, а найти его смогут лишь с левой стороны дороги, спрятавшись за машинами. На этой фазе боя бандитов ожидает неприятный сюрприз: Таз приведет в действие пехотные мины, заложенные на обочине как раз на этой стороне. И тогда неприятелю придет окончательный и бесповоротный кирдык. Кто-то, разумеется, выживет, но вот оказать сопротивление – это вряд ли.
План выглядел идеальным, однако старшина на собственном опыте знал, что в любой момент все может пойти кувырком, особенно если произойдет какая-то неожиданность. А от нее никто не застрахован, везде соломки не подстелешь.
Имелся и еще один фактор риска: расстояние до противника было очень мало. Днем устроить засаду в таких условиях – все равно что покончить жизнь самоубийством. Но старшина был уверен, что действовать им придется в темноте, а потому все же решил рискнуть, хотя в голове постоянно вертелась фраза, когда-то оброненная командиром группы: «Риск – дело не столько благородное, сколько неблагодарное».
63
Когда до Вали Меджидова донеслись звуки беспорядочной стрельбы со стороны базы, он приказал водителю остановиться. Его машина была головной, потому следом встали и другие.
Вали выпрыгнул из кабины и велел заглушить все двигатели.
В предутренней тишине выстрелы стали слышаться отчетливей. Бандиты, высыпавшие из автомобилей по примеру начальника, тревожно вслушивались, понимая, что на их лагерь совершено нападение, и скорее всего, это дело рук Асмолова, который снова опередил Хаким-бея.
Меджидов поспешно вышел на связь с Магомедовым:
– Что случилось, Хаким-бей? Нападение?
– Да, Вали. На нас напали. Мы не знаем, сколько их. Возвращайтесь срочно, – ответил Мага и отключился.
