Во Франции ситуация тоже была далеко не благополучной, и правительство Национального блока, ссылаясь на пункт Версальского договора, совместно с Бельгией ввело войска и установило оккупационный режим в Руре - важнейшем экономическом районе Германии. Это не понравилось никому - не говоря уже о Германии. США, Англия, многие другие страны усматривали в действиях Франции претензию на установление своей гегемонии.
Чувствуя поддержку, правительство Германии призвало население области к «пассивному сопротивлению». Там началась всеобщая забастовка, и рурский уголь, столь необходимый в том числе и для французских предприятий, перестал отгружаться потребителям. Соответственно во Франции упала выплавка чугуна и стали.
В Германии вследствие этих событий произошел катастрофический обвал марки: количество нулей на ценниках росло, как на дрожжах. Немец, в руках которого утром оказывались банкноты, спешил купить на них хоть что-нибудь - к обеду они не стоили ничего, рейхсбанк успевал выбросить в оборот новые триллионы марок. Но и курс франка снизился вдвое.
Особенно неприятным для французского правительства оказалось то, что недовольство немецкого населения передавалось оккупационным войскам: французские солдаты вливались в ряды демонстрантов, распевая при этом «Марсельезу» (очевидно, относясь к ней не только как к национальному гимну, но и вникая в смысл слов «тираны, трепещите»). Когда в Эссене безработные захватили здание ратуши, солдаты отказались усмирять их.
В Париже против оккупации Рура выступили коммунисты, половина социалистов и многие члены других партий, в том числе правых. Осенью 1923 г. правительство вывело войска, согласившись передать решение проблемы международному комитету экспертов.
В соответствии с достигнутым соглашением, Германия должна была выплачивать репарации в щадящем режиме аж до 1988 г. Но история показала, что слишком рассчитывать на эти деньги было легкомысленно. Платежи постоянно снижались, а когда в 1933 г. к власти пришел Гитлер, он заговорил совсем другим языком, так что стало неясно - кто кому должен.
БЛАГОПОЛУЧНЫЕ «БЕЗУМНЫЕ ГОДЫ»
В середине 20-х годов во Франции, как и во многих других странах наступил период, о котором потом с добродушной иронией вспоминали как о «безумных годах». Пусть эти годы не были «прекрасной эпохой», но относительное экономическое и социальное благополучие были налицо, а в области культуры и прочего подобного - «о-ля-ля!».
Вот как вспоминал их известный писатель Александр Зеваэс: «Погоня за любовными приключениями и миллионами, за удовольствиями и радостями жизни. На каждом углу распахнули двери танцзалы, куда спешила пестрая публика со своеобразными нравами и манерами. Сразу после войны, как и после Французской революции танцевали рьяно - чтобы опомниться от потрясений».
Конечно, кому что требовалось и кто как сумел устроиться. Рабочие, многим из которых пришлось теперь вплотную познакомиться с прелестями конвейерного производства и прочих потогонных систем, вынуждены были соглашаться на любое количество рабочих часов, лишь бы жить не хуже всяких там из мелкой буржуазии. Но объемы производства росли и в 1930 г. превысили довоенный уровень на 24%. По темпам развития Франция уступала только США. Немалое значение имело то, что немецкие репарации в эти годы все же поступали и составили в сумме 8 млрд. золотых марок.
Особенно успешно развивались тяжелая промышленность (металлургия, машиностроение) и такие передовые отрасли, как автомобильная, авиастроение, производство искусственного шелка, радиотехника, кинопромышленность. Безработица была невысокой - напротив, повсюду требовались рабочие руки, и во французскую экономику привлекалось все больше иностранцев - в 1931 г. их было уже 2,7 млн. человек. Преобладали поляки, итальянцы, русские эмигранты.
Из аграрно-индустриальной страны Франция превратилась в индустриально-аграрную. К 1931 г. городское население впервые превысило сельское.
Государственное регулирование экономики перестало носить форму прямого вмешательства, стало более гибким. Была отменена карточная система, правительство распродало многие построенные во время войны предприятия. В госсекторе остались только военные заводы (и то далеко не все) и железнодорожный транспорт (тоже не весь). Но государство по-прежнему активно участвовало в деятельности координирующих органов, таких, как Национальный экономический совет. В финансовой сфере важную роль играл государственный банк «Национальный кредит».
Сельское хозяйство развивалось медленнее - едва достигло довоенного уровня. Но ведь из него шел большой отток рабочих рук в города. Сами же крестьяне все шире приобщались к городской цивилизации. (
Мировоззрение людей стало еще более противоречивым, чем в довоенные годы. С одной стороны - огромные достижения науки и техники служили залогом рационального, «научно-оптимистичного» восприятия действительности. Но те же научные достижения способствовали тому, что мир стал казаться еще более относительным, неустойчивым. В 1919 г. наблюдения за ходом солнечного затмения экспериментально подтвердили теорию Эйнштейна. Мало кто не то чтобы разбирался в ее тонкостях, но хотя бы более-менее внятно понимал ее смысл - но то, что мир в основе своей вовсе не такой, каким нам кажется, - уловили многие.
Это чувство подкреплялось все большей популярностью психоанализа, основанного на теории великого психиатра Фрейда. Выходило, что сознание - это не та область, в которой господствует свободная воля человека. Есть просторы куда более обширные и мрачные - подсознание, куда вытеснены все наши страстные, но так и не реализованные устремления. И не они ли, всплывая из потаенных глубин, порождают не только наши сны, но и то, что мы по наивности принимаем за свое драгоценное «Я» с его еще более драгоценными свободой воли и ясностью мысли?! Еще того чище: это из них родились и искусство, и религия, и весь исторический процесс. Согласно одному из фрейдистских мифов, с тех пор, как однажды убили и съели вождя первобытного племени его собственные сыновья - человечество мучается чувством греха, которому нет искупления. А необоримое сексуальное влечение сына к матери - это не только причина многих индивидуальных комплексов. Из него родилась и греческая трагедия, и вся последующая западная культура.
В Германии такое мироощущение, обильно сдобренное неизживаемыми из памяти кошмарами минувшей войны, сложилось в направление искусства, названное экспрессионизмом. Во Франции более популярными были дадаизм с его ощущением абсурда, культом спонтанности (это дадаисты первыми стали эпатировать публику, устраивая концерты-какофонии, на которых извлекали звуки из чего угодно, или слагая стихи и картины из случайных газетных обрывков) и сюрреализм - где четкие до натурализма тела и формы или причудливым образом перевоплощались, или помещались в лишенную всякой уловимой логической связи среду. Тогда же получил распространение абстракционизм, родившийся перед самой войной на полотнах Василия Кандинского и Пауля Клее. Во Франции его крупнейшим представителем был голландец Пит Мондриан.
А к услугам тех, кто не желал вдаваться в такие нюансы или хотел от них отдохнуть, были кабаре, ночные клубы, дансинги с завезенным из Америки джазом (танцевали уанстеп, шимми, чарльстон) или отечественные шансонье во главе с Морисом Шевалье. Любимым зрелищем стали ревю в новом стиле: первое, «Ревю-негр» доставила из-за океана Джозефина Бейкер, но тут же появились и свои доморощенные. Совершенствовался и в художественном, и в техническом отношении кинематограф - в 1927 г. родилось звуковое кино.
Можно было «оттянуться» на спортивных состязаниях или за рулем автомобиля - в 1929 г. во
