Петрушка. Бабушка, ты что! Бабушка, ты очнись, мы опять дома будем жить, и отец к нам приедет!.. Бабушка, бабушка, ты слышишь — я тебе говорю!
Петрушка пытается открыть окно; оно не открывается; тогда он бросается прочь от окна и бежит в комнату вокруг всего общежития.
Комната Ивановых. за окном снежная пурга. На кровати лежит умирающая бабушка. Возле кровати сидит Ольга на табурете. В комнате чисто убрано. Тишина, слышно, как снег шуршит и скребется снаружи, по окну и по стене.
Ольга. Мама, вам плохо!
Бабушка. Мне хорошо, ты не понимаешь.
Пауза.
Ольга. Воды испить хотите или теплого молока.
Бабушка молчит.
Ольга. Мама, война скоро пройдет, мы поедем домой, мы опять будем жить все вместе.
Бабушка. С кем — вместе! Кто погиб, того с вами не будет.
Ольга. Мама… У вас есть внуки, они родились от Алеши, в них его кровь есть, вы для них должны жить.
Бабушка улыбается светлой спокойной улыбкой и внимательно глядит на Ольгу.
Бабушка. Ты глупая… Что ты меня жить уговариваешь, я сама жить люблю. для меня и смерть хороша, как жизнь, раз сын мой умер.
Молчание.
Ольга. А он… он не мучился?
Бабушка. Нет… он знал, что его мученье всему народу нужно — какая же в том мука, это радость, и его смерть лучше жизни.
Ольга. А как же я буду, мама?.. Живите с нами.
Молчание.
Бабушка. Я бы пожила еще, Олюшка, я бы потерпела, а уж не могу, силы-мочи нету, дышу, как пустая вся…
Ольга берет тарелку со стола и пытается кормить бабушку с ложки.
Ольга. давайте кушать, мама, хоть немножко, так нельзя.
Бабушка. Не порть доброго, Олюшка… А ты этим, Семеном-то Гаврилычем, не гнушайся…
Ольга. Я, мама, никем не гнушаюсь.
Бабушка. Может, нехорошо мне говорить, — а что делать, — и Алеша на меня не обидится…
Ольга. О чем вы, мама, Марфа Никитишна?..
Бабушка. Одна ты все равно не проживешь, и ребят у тебя куча, а Семен Гаврилыч хоть с горя, а любит тебя, и к детям он привык…
Ольга. Нет, мама… Я так проживу, я с детьми буду.
Бабушка. Алексея, что ль, любишь все?
Ольга. Люблю его, мама.
Бабушка. Что ж его любить тебе без ответа. Так не бывает… дай мне Алешу поглядеть.
Ольга берет фотографию мужа со столика в углу подает ее бабушке. Бабушка глядит на образ своего сына и кладет фотографию себе на грудь.
Бабушка. Не забыть бы мне сказать тебе, что нужно.
Ольга. Что, мама?
Бабушка. Обожди. Ты напомни мне. Ничего я тут не забыла?
Бабушка привстает и осматривает комнату и Ольгу уже отчужденными глазами.
Вокзал. Прибыл поездной состав того времени — с эвакуированными из тыла людьми и машинами: в голове поезда два мощных паровоза, за ними три холодных паровоза (с ведущих колес сняты дышла), затем платформы с тяжелыми механизмами разного рода, потом две-три теплушки с людьми, затем — опять платформы с машинами и цистернами, далее обыкновенный пассажирский вагон, вагон электрички, опять теплушки, маленький холодный паровоз-«кукушка», опять платформы и т. д. Самый вид такого поезда характеризует переживаемое время.
Мимо этого поезда медленно бредут Петрушка и Настя. Петрушка держит Настю за руку. Из вагонов выгружаются приехавшие люди с вещами.
У одной теплушки Петрушка и Настя останавливаются. Их спрашивает один человек:
— Ребята, вы здешние, что ль?.. Почем у вас молоко и мясо — не знаете?
Петрушка. А инвалиды есть у вас?
Человек. Инвалидов нету. Один псих есть. А картошка почем?
Петрушка. Мы не знаем, у нас своя. Вы с войны приехали?
Человек. Мы с войны, а она за нами. Скоро и тут будет война.
Петрушка. Врешь… Насть, пойдем!
Сильно освещенный фасад электростанции. Петрушка и Настя идут мимо электростанции.
Внезапно гаснет весь свет на станции и раздается частый, прерывный гудок — сигнал воздушной тревоги; в наступившем сумраке, среди снегопада, Петрушка берет Настю на руки и поспешает с ней домой.
Комната Ивановых. В ней бабушка на постели, как была, и Ольга, стоящая на коленях у постели, прильнувшая лицом к бабушкиной руке, лежащей поверх одеяла. Фотография сына лежит, как прежде, на груди. Тишина.
Ольга. Мама… Мама, вы ничего не забыли нам сказать… Скажите мне!
Бабушка молчит. Ольга быстро встает на ноги.
Ольга. Мама, подумайте о нас, живите с нами!.. Вы о себе только думаете!
Слышится прерывистый гудок электростанции — сигнал тревоги. Ольга автоматическим движением берет свой ватник и платок, потом кладет их обратно.
Дверь открывается, входит Софья Ивановна; она плачет.
Софья Ивановна. Немцы, говорят, Волгу перешли, в Сибирь пошли и сюда идут.
Ольга. Кто вам сказал?
Софья Ивановна. Эвакуированные приехали. В каждую комнату будут еще семейство вселять, и к вам вселят, — ко мне уж один приходил, глазами на площадь целился.
Ольга. Тише… Пусть вселяют, мы найдем место.
Софья Ивановна. да где ж у вас?
Ольга. Ничего, мы потеснимся, мы один народ.
Приходит Степан.
Степан (недовольно). Это учебная тревога… Я думал — и правда война! Мне велели у нашего дома дежурить, сказали — он объект. А какой он объект: сарай!.. Мама, дай пожевать чего-нибудь. А бабушка все спит?
Ольга. Спит.
Степан. Проснется.
Являются Петрушка и Настя.
Софья Ивановна. Что же это будет с нами теперь? И тут война настанет! Петрушка. Не бойтесь — там отец!
Настя подходит к матери, мать склоняется к ней, и Настя обнимает мать.
Настя. А тут с нами мама!
Ольга ставит Настю, подходит к бабушке и наклоняется к ней. Потом Ольга становится на колени и припадает устами к безжизненной руке бабушки.
Ольга. Мама… Алеша вернется, скажет — я вас не уберегла.
