– Принимаю и обещаю научить всему тому, что знаю и умею сам! – поклонился Ень-Иро.
– Мы уезжаем. Попрощайся, – повернулся колдун к Инвару.
– Ты это… береги себя… Хорошо? – еле сдерживая неожиданно нахлынувшие слезы, пробормотал ученик колдуна.
– Ты чего, Инвар? Нюни подбери! Будто на всю жизнь прощаешься! Свидимся еще! – обнял брата за плечи Локо. – Не будь бабой! Мы с тобой еще на этом свете пошумим! Если что, я тебя найду. Твой сказал, где, если понадобится, тебя можно будет найти. Так что давай, братишка! Не лей слез, выше голову!
Пока Инвар взбирался на лошадь, Каяс отвел Локо подальше в сторону. Ничего не говоря, он молча взял парня за подбородок и посмотрел ему в глаза.
Молодой человек почувствовал, как холодная скользкая змея, извиваясь и шипя, через горло проползла ему в голову и пристроилась где-то за лбом.
– Только попробуй… – просипел кто-то. Локо так и не понял, кто именно – не то змея, не то ненавистный колдун. – Я все скажу Ень-Иро…
Мотнув головой, Локо стряхнул с себя оцепенение, ища взглядом Скорпо. Волшебник прощался с ювелиром и его женой: прижимая руки к груди, что-то клятвенно обещал.
«Почудилось… наверное… – Вытер испарину парень, и тут же в голове злобно зашипело, предупреждающе ударяя в висок. – Значит, не показалось…» – обреченно побрел подмастерье в отведенную ему комнату.
Как Инвар и Каяс выезжали из усадьбы, он не видел. В это время он лежал на твердом топчане, уткнувшись лицом в вышитую мериденским узором подушку, и судорожно глотал слезы. Плакал он первый раз в жизни.
Поначалу, глядя на эту парочку, стражник было что-то заподозрил и даже хотел позвать на помощь капитана, но вдруг, неожиданно для самого себя подумав: «А оно мне все это надо?» – безразлично махнул рукой и не только не стал задерживать этих двоих, но и поспешил открыть перед ними Южные ворота, выпуская путников в ночь. Уже не спеша, задвинув на место тяжелый засов и для верности хлопнув по нему вдетой в железную перчатку рукой, служивый широко зевнул и заторопился в каменную сторожку, где его ждали полусонный капитан и полтора кувшина недопитого темного пива.
– Кто там был? – Зевнув, старший приоткрыл один глаз, устало наблюдая, как наполняется пенным напитком кружка, но подниматься с удобного лежака ради сиюминутной прихоти было просто лень.
– А… так… гномы какие-то… – Не дожидаясь, когда осядет пена, приложился к кружке стражник. – Ни схада не дали, жлобье мелкое.
– У этих воды в дождь не допросишься, – еще раз зевнул капитан, заворачиваясь в плащ поплотнее, – ты на пиво не налегай, еще разморит… – и, уже засыпая, пробормотал сквозь усы: – Ты их в «список вышедших» не вноси, без толку все это, а меня на Младшей Сестре разбудишь…
Солдат, с презрением глянув на старшего, отцепил от пояса мешающий меч и, усевшись поудобнее, наполнил очередную кружку.
«И куда Отродье понесло этих орков? – рассеянно смотрел он на свечу, чувствуя, как пивко потихоньку достает его. – Вот в Вильсхолле закон правильный – нелюдям даже носа показать нельзя. А у нас? Ходят- бродят гоблины толпами среди ночи, приличным людям спокойно посидеть не дают…»
Как того требовал обычай, ворота постоялого двора «Южный Тракт», что стоял на самом Перекрестке Семи Дорог, были открыты и днем и ночью. С красными от недосыпа глазами хозяин трактира, даже не разобрав, кто перед ним, впустил под крышу заведения «не то гномов, не то орков», невнятно буркнув о пустующих комнатах, что прямо около кухни, и завалился спать дальше. Не раз бывавший здесь Скорпо уверенно проследовал к указанной двери, лишь молча кивнув Инвару следовать за ним.
– Учитель, и зачем мы здесь? – Молодой человек с нескрываемой тоской оглядел скудное помещение. – Не лучше было бы остаться у вашего друга и спокойно переночевать у него? Тут даже нельзя как следует выспаться! – брезгливо указал он на деревянный топчан с пожелтевшими от времени простынями.
– А выспаться, мой дорогой, уже не получится. – Сбросив на стул плащ, Каяс с блаженством стягивал сапоги. – Скоро утро, и гостиница будет полна народа. Причем разного… – Чародей, смахнув с постели пыль, не раздеваясь, лег, пристроив длинный меч между собой и стеной так, чтобы в случае необходимости он без промедления мог оказаться в руке. – Так что лучше ложись-ка спать, дружок, после обеда у нас будет куча дел. – Набросив на себя одеяло, волшебник закрыл глаза.
– В этой дыре? – недоверчиво спросил мальчишка, с опаской присаживаясь на край кровати. – В нашей лесной хижине и то чище и спокойней.
– А перед сном мама давала тебе кружку горячего молока… – с иронией протянул из своего угла маг.
– У нас не было коровы… – с обидой буркнул Инвар.
– Все детство коту под хвост. – И, не дожидаясь, пока ученик сможет придумать что-нибудь достойное в ответ, отвернулся к стене.
Мальчик лишь показал широкой, перетянутой ремнями спине язык и накинул себе на голову одеяло.
Лежа, как мышка в норке, он вспомнил дом. Запах кухни и шелест леса за окном. Скрип половиц и тоскливое пение неуловимого сверчка. Вялый дурман проник под одеяло, нашептывая сон, смыкая глаза и изгоняя разум из этого мира…
Крючковатые, покрытые следами ожогов сильные пальцы рванули застежку Книги.
– Открывайся по-хорошему, – прохрипел он, повторяя попытку, но Книга не поддалась. – Открывайся, открывайся! – ломая ногти, царапал он застежку.
Где-то высоко прогремел гром. Появившиеся со стороны востока темные тучи укрыли Сестер и
Вспыхнула молния, ярким светом озаряя тусклые звезды, выглянувшие из-за туч. И тут же немедля, словно ожидая этого сигнала, разрешения Небес, древний фолиант начал нагреваться.
Лишь почувствовав запах горелого мяса, он понял, что руки его горят. Он отбросил Книгу в сторону и воткнул дымящиеся конечности в снег, закричав от боли. Раздалось шипение остужаемой плоти, и вместе с ним в третий раз раздался гром, и молния, вспоров небесную мглу, ударила рядом.
С таким треском разламывается камень…
Он поднял голову и с благоговейным ужасом узрел, как размыкаются оковы, спеленавшие страницы заветной книги…
Встав на колени, он, как раб, на четвереньках пополз к своему господину…
Там, где был фолиант, вспыхнуло, взметнувшись в небо огненным лучом, ослепляя глаза.
– АРТАГА СКАНГАР ЛАС!!! – раздалось из света. – ТЫ МОГ БЫ И ПОТОРОПИТЬСЯ, ЖАКХЕ!
Протирая ослепшие глаза, он попытался рассмотреть говорившего, но сияние было слишком ярким.
– НЕ МОЛЧИ, ТАР-ГАТХЕ, – шелестел, приковывая к себе, голос, и вместе с тем, оглушая, прижимал к земле. – ТЫ ВЕДЬ ЧТО-ТО ХОТЕЛ, СМЕРД? ТАК ГОВОРИ, НЕ ТРАТЬ ВРЕМЕНИ ПОНАПРАСНУ!
– Я… я… – Он так и не смог подняться с колен.
– НЕ МЯМЛИ!!!
– Я хочу, чтобы… – набравшись храбрости, он начал говорить, но новый раскат грома приглушил его слова.
– ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ЖАЖДЕШЬ ЭТОГО? – в голосе духа
Он почувствовал, как что-то утраченное и давно забытое вливается в его тело, наполняя его мощью. Слова, когда-то намертво засевшие в его памяти, наполняются смыслом. Он встал, расправив плечи, осознавая и чувствуя, как судорожно забилась под ногами
– НЕ НАДОРВИСЬ, МИЛАЙ! – Он наконец рассмотрел духа.
Его черты постоянно менялись. То он был мерцающим разными оттенками шаром, то переливался из фигуры человека в неведомое животное, которое затем становилось правильным кубом или пирамидой, и так далее.
– НУ-КА, ПОПРОБУЙ ЧТО-НИБУДЬ! – пролаял огненный пес, возникший из засохшего дерева.
