Тень Скорпиона

кувшина». Пробравшись сквозь гудящую толпу, они подошли к стойке, над которой важно возвышался неимоверно грузный мужчина.

– Комнату и ужин на двоих. – Скорпо выложил на липкое дерево две золотые монеты.

Ничего не говоря, трактирщик взял одну монету, демонстративно попробовал ее на зуб, не торопясь спрятал ее на поясе и… отодвинул второй желтый кружочек обратно к магу.

– Не понял… – прохрипел Мийяра, уже догадываясь, к чему ведет хозяин.

– Я не сдаю комнаты нелюдям. Вам – да. Ему… – он кивнул на густо покрасневшего Трава. – Если желаете, можете попытать счастья в другом месте, но, уверен, там вам обоим будут рады так же, как здесь.

– Вы руководствуетесь законом королевства Бревтон или личными принципами?

В который раз за последние тридцать лет Скорпо приходил в ярость от собственной беспомощности: обладай он сейчас хоть малой толикой своих утраченных способностей, наглец просто ползал бы у него в ногах, вымаливая прощение.

– Есть два способа разрешить конфликт. Первый… – Мийяра во второй раз за сегодняшний вечер начал распускать шнуровку мантии. – Первый вариант: ты сейчас извиняешься за недостойное поведение, но я этого не услышу, потому как не понимаю кваканье лягушек. – Чародей наконец развязал веревки, обнажая знак магического цеха. – Второй вариант. Кстати, он милее моему сердцу: достопочтенный трактирщик берет за моего спутника… скажем, раза в четыре больше обычного (то есть как за человека), коя сумма послужит компенсацией за ваше задетое достоинство и неудобства, причиненные моим визитом. Для тупых перевожу: я хотел бы остаться в этом городе инкогнито, иначе сказать тайно, – сегодня мне не нужна реклама. Итак, ваше решение, достопочтенный хозяин? – Гость выложил в ряд четыре золотые монеты.

Всю ночь Скорпо ворочался с боку на бок, думая, что делать дальше. Точнее даже будет, не что именно, а как. Прокручивая ситуацию последних дней, маг раз за разом приходил к выводу, что нужен помощник. Орки для этой роли не годились: как телохранители, лазутчики, связующее звено между ним и покупателями – двести раз да! Но сама идея, что рано или поздно придется заявиться в Кинблоу – город гномов с орком под ручку!.. Радости дальнейшая перспектива не вызывала. Да и что говорить об этом, если в самом Уилтаване, городе, где к нелюдям всегда относились если не с любовью, то уж с терпением, новые веяния, нашептанные единоверцами, ставили под вопрос осуществление его дальнейших планов.

Размышление чародея прервал истошный вопль снизу. Да такой, словно кому-то отдавили сокровенное! Следом загремела падающая мебель, и стены «Дна кувшина» затряслись, сбрасывая с потолка густую паутину.

Встав с постели, Трав вопросительно посмотрел на хозяина.

– Лежи… Сами разберутся, – закрыл глаза Инвар Мийяра. – «Эх, люди, люди… Ни выпить не умеют, ни отдохнуть нормально, а все туда же…»

После того как трактир содрогнулся еще четыре раза подряд, все наконец стихло. Правда, аж до самого утра слышались тихие всхлипы, ругань да шорох двигаемой мебели, под кои звуки мастер Круга Двенадцати и задремал.

Спустившись только к обеду, Скорпо обнаружил, что был неправ: ночью мебель не двигали, а… убирали. Точнее, ее обломки. С нескрываемым восхищением оглядев совершенно пустое и безлюдное помещение, чародей искренне посетовал, что, «видимо, вместе с мебелью вынесли и всех обитателей этого славного местечка». В сопровождении молодого орка он двинулся прочь, на ходу прикидывая, где можно будет позавтракать, а заодно уже и пообедать.

Двери «Праздника живота» были еще закрыты, а в «Кровь и лозу» Скорпо идти не пожелал, поминая хама-хозяина, заоблачные цены и изжогу после тамошней пищи. Поэтому пришлось тащиться до «Меча Бревтона», что был недавно поставлен прямо на рыночной площади, невдалеке от дворца Владык.

На площади было не протолкнуться. Глядя на оживленные, даже радостные лица, маг решил, что сегодня какой-то праздник и в намеченном кабаке, скорей всего, делать нечего, ибо все места будут заняты. Мийяра хотел уже развернуться и уйти, как его внимание привлек помост, стоящий в дальнем углу.

«Кого-то сегодня повесят. Здесь всегда вешают. Бесплатное развлечение для черни. Не надо платить за вход, только выбрать место поближе. Смотри – это занятно. Пьеса отрепетирована веками до мельчайших нюансов.

Начинается с того, что несчастного вводят на эшафот. Он дрожит и готов напустить в штаны. А лучше, конечно, чтобы и напустил: нет забавнее зрелища, чем взрослый мужчина с недвусмысленными мокрыми дорожками на платье. Затем палач, пряча улыбку под… Какой сейчас цвет предпочитают душегубы на окладе? Черный? Красный? Как это пошло! Надо бы порекомендовать братцу зеленый. Этакий цвет ранней травы. Он успокаивает. Хотя нет, осужденный должен трястись от страха, а не со спокойной душой и холодным сердцем представать перед Создателем. На чем я прервался? Ах, да! Палач, пряча под колпаком улыбку в предвкушении дармовой добычи, накидывает петлю на вспотевшую шею, привычно проверяя, не слишком ли тугой узел. И, оценивая (пока еще чужое) тряпье, гадает, сломается та шея сразу или тело будет дергаться до последнего вздоха в судорожных попытках освободиться.

Далее финал…

Под ногами распахивается люк, и под дружный испуганный вздох злодей уходит в свой последний путь… И предстает перед своим Создателем, коему верил и перед кем преклонял колени. Жаль, что отзывчивый зритель этого не увидит. Было бы потешно…

Зато потом будут долго обсуждать, как вывалился посиневший язык и как под общий хохот палач брезгливо снимал с мертвеца стоптанные, но еще годные сапоги».

Только Скорпо начал выбираться из толпы, как Трав удивленно охнул и восхищенно зацокал языком.

«Одно слово – нелюдь. А еще ведет свой род от времени создания Кристалла!» – буркнул про себя Мийяра, но, перехватив взгляд орка, невольно обернулся и замер, силясь оценить увиденное.

На помосте виселицы как ни в чем не бывало стоял… Вот как можно было назвать этого человека? Громила? Да самый страшный громила рядом с ним годился только на звание ребенка! Не иначе как для сравнения рядом с «малым» стоял ободранный, будто только-только из заварушки, гном. Скорпо мысленно попытался представить рост осужденного: средний гном был человеку максимум по пояс, а этот торчал у его колена, словно случайное приложение к сапогу.

– Тролло! Тролло гера вый схад!!! – со злостью пропищал стоявший рядом гоблин, радостно пожирая глазами парня.

«Тролло? Тролль, что ли?!» – не понял чародей.

– Эй ты! – бесцеремонно схватил он коротышку за шиворот. – Я вижу, ты знаешь, кто это?

Вместо ответа гоблин одарил человека не менее озлобленным взглядом.

– Кара ша длала! – ткнул в несговорчивую рожу Трав. – Шахман говорит тобой!

Оценив выпирающие орочьи клыки вкупе с доспехами и блестящим оружием, зеленокожий залопотал на своем языке. Сын Йора переводил.

– Сказал это правда тролль. Он родом Аммст Рин – Вечная Долина. Гобло всегда воевать с тролло. Тролло их… – Здесь Трав употребил такое скабрезное слово, что Скорпо сначала пропустил его мимо ушей, сочтя за невежество обоих нелюдей, но, вспомнив рассказ крестьянина, невольно рассмеялся, даже не зная, как реагировать.

– Ладно, ступай!.. – Человек кинул пленнику монетку и отвернулся.

Не успел гоблин ступить и шагу, как Трав тут же отобрал подачку, взамен наградив по-своему – добрым пинком в тощий зад.

Меж тем на помосте происходило следующее: двое палачей, бывших троллю по грудь, вязали парню руки, а тот с наивным любопытством озирался вокруг.

– Тара агиа! – вдруг по новой возник орк, нетерпеливо дергая хозяина за рукав. – Шахман! Полахан!

Ничего не понимая, Мийяра обернулся.

«Сегодня что, День всех народов?!» – В нескольких шагах, возвышаясь над головами собравшихся, стоял самый настоящий кентавр. Скорпо хотел что-то добавить вслух, но тут народ радостно загудел,