- А если сразу два «пожелают»?
- Значит, оба и получат. В чем проблема?
- Тяжело сразу двоих держать, - сообщила врачиха. Будто это она держать должна, а не я.
- Мне пока не тяжело!
Кисонька фыркнул.
- Ну, и чего смешного я сказала?!
- Ничего смешного, просто я песню вспомнил.
- Какую? зачем-то спросила я. Словно жить без песен не могу.
- Женщины бывают разные. Сильные, злые и грязные… - запел Кисонька противным голосом.
- Ну, и какое она имеет ко мне отношение? Я решила не подниматься с кровати, пока все не уберутся из палаты.
И плевать, если потом придется застирывать не только халат, но и простыню. Хорошо, что сейчас батареи горячие и вся постирушка быстро сохнет.
- К тебе никакого. Это же песня… я не хотел тебя обидеть…
Что там Кисонька собирался еще говорить, не знаю. Прибежала Марина со штативом для капельницы.
- Инкубатор готовят, кислород сейчас подвезут и… вот! - Штатив она поставила на мой тапочек. Я едва успела выдернуть из него ногу. А систему и лекарство я сейчас принесу! и медсестра метнулась к двери.
- Не надо! в один голос сказали Кисонька и Зинаида Сергеевна.
- Почему? Вы же сами велели…
Марина стояла на пороге, одна нога в коридоре, вторая еще в палате. Мамирьяна таких торопыг называет «электрометелка с дистанционным управлением».
- Обошлись, - врачиха махнула рукой.
- Ой, а я всем сказала, что негритенок умирает.
- Идиотка! Кретинка! Из какой дыры тебя вытащили? У тебя мозги есть или их при родах выдавили? Кисонька опять начал орать.
Марина расплакалась.
- А что я должна была говорить? Все спрашивают: «зачем? кто велел?» Еще и этот пристает: «как ребенок?» Я и сказала…
- Кто спрашивает?! застонала Зинаида Сергеевна.
- Вот он!
Марина убралась таки от двери, и в палату вошел самый красивый мужчина, какого я когда-либо видела. Высокий, выше Темки, худой, но совсем не сутулится. И фигура спортивная и соразмерная. Даже кисти рук красивые. Мамирьяна говорит, что руки больше всего выдают «породу». Что можно научиться одеваться и правильно вести себя, но рабоче-крестьянскую лапу никакой маникюр не исправит. Вошедший был очень породистый! И похожий на богатого спортсмена. Или на актера. Скорее на актера. Лицо у него необычное. И глаза погибель всех девчонок! Халат на мужчине был такой же, как у Марины нежно салатного цвета, и застежка на женскую сторону. Но сидел на нем так, словно был дорогущим костюмом, сшитым по спец заказу. Только тапочки немного подкачали ярко-фиолетовые шлепки на танкетке. Такой же модели, как у медсестры. Но на нем они смотрелись очень стильно. Умение носить одежду тоже талант. А этот красавчик в любой одежде будет шикарно выглядеть.
Была бы здесь Мамирьяна, она бы уже стойку на него сделала. Хоть сестричка и говорит, что внешность у мужчины всего лишь дополнение к богатству и уму. Но всегда потом добавляет: «Только очень приятное дополнение».
То, что красавчик из богатых заметно и без прожектора. А насчет ума тут надо подождать и послушать. Ведь не молчать же он сюда пришел! И не смотреть, как я ребенка кормлю. Можно подумать, он кормящих женщин не видел. Кисоньке тоже было интересно, как малыш чамкал. А теперь, когда темненький заснул, Юрий Андреевич то на меня глянет, то на красавчика. Как кот, что не может выбрать между куском мяса и куском рыбы.
Или это Кисонькино начальство пришло, которое за Марину его дрючило?
- Марина, это ты его сюда привела? странным голосом зашипел Юрий Андреевич.
Будто горло у него вдруг заболело.
Медсестра быстро закивала.
- И какого хрена ты это сделала?
Кисонька улыбался и тихо рычал сквозь зубы. Мамирьяну он мне напомнил. Та тоже так часто разговаривает.
- Он сказал, что ему надо пройти, посмотреть. А я сказала, что без халата и тапочек нельзя. А он сказал, что у него есть халат и тапочки. Тогда я сказала, что нужно еще разрешение. И он мне дал… - Марина полезла в карман халатика, но посмотрела на меня и вытащила пустую руку. Я вам потом… покажу.
Пока медсестра общалась с Кисонькой, мужчина обошел детскую врачиху и остановился возле меня.
- Это ест быть тот жена? спросил он, глядя почему-то на Юрия Андреевича.
Мамирьяна была бы счастлива! Богатенький красавчик оказался иностранцем.
А вот я от радости не запрыгала. Какая может быть радость, если на меня смотрят, как на товар не первой свежести. Еще и комментируют на ущербно русском.
Ты б еще пальцем потыкал, придурок! А не умеешь нормально разговаривать переводчика найми. Небось, не обеднеешь. Марине вон какое «разрешение» отшуршал, что она тебя в закрытое отделение привела, где сплошная чистота и стерильность должны быть. А эта дура еще с Кисонькой обещала поделиться. И он молчит, только губы кусает. Так что, чем скорее я выберусь из этого дурдома, тем мне с Олежкой будет лучше. Вот только как же с темненьким быть?.. И так проблем выше бровей, а тут еще всякие проходящие красавчики добавляют.
- Во-первых, я вам не жена, а совсем даже незнакомая женщина, - зарычала я на наглого иностранца. Не очень громко, чтобы не напугать спящих малышей. Во-вторых, я не ем, а кормлю. Точнее, кормила. Значит, грудь можно спрятать и халат застегнуть. Свежим воздухом она подышит в следующий раз. А то демонстрирую свои прелести перед кем ни попадя. А они пялятся, как с голодного края. В-третьих, вам нечего делать возле моего ребенка! Так что идите вы…
- Дубинина, Дубинина, потише! встрепенулся вдруг Кисонька. Это… отец ребенка.
- Какого ребенка?
- «Какого, какого» - передразнил меня врач-юморист. Негритенка твоего.
- Во-первых, негритенок совсем даже не мой. И вам это лучше всех известно. Во-вторых, он вовсе не негритенок. Просто смуглый. А в-третьих…
- Ой, а ребеночек даже не похож на вас! выпалила вдруг Марина. Вы такой белый и красивый, а он совсем наоборот.
Язык за такие слова отрывать надо! Вместе с головой. Все равно в ней ничего нет, кроме веревочки для ушей. А эта дурища еще и радуется чему-то. На свидание напрашивается? Или ждет сцену в духе «Отелло и Дездемона»? Так со мной такой номер не пройдет. Я сама любого придушу, кто вздумает мне кислород перекрыть. А если не получится сбегу.
- Это ест быть мой дети, - важно сообщил новоявленный папаша.
Ну, слава Богу, хоть признал! А то ведь отцы всякие бывают. Красивые, глупые и ревнивые тоже попадаются.
- Не дети, а только один ребенок, - спешу внести ясность. А то не только Марина, но и детская врачиха начала улыбаться очень уж двусмысленно. Да и тот не похож на вас.
Сначала сказала, а потом поняла, что слова Марины повторила. И кто из нас дура?
- Дубинина, ты же видела мать мальчика, - влез в разговор Кисонька. Тоже мне, защитник сирых и бедных выискался. Или мне тебе лекцию по генетике прочитать?
Малыш получился похожим на маму. Если он и взял что-то от своего белого папочки, то сейчас это «что-то» было совсем незаметным. Может потом, когда темненький подрастет, отцовская красота в нем и
