присоединилась Изабелла, ведь столь значительное событие не могло никого оставить равнодушным. И действительно, вскоре по Лондону поползли слухи.
— Людям объявили, — сказала Анкаретта, — что король Генрих умер ночью... сразу же после того, как король Эдуард торжественно въехал в город. И будто бы смерть наступила от огорчения и меланхолии. — Она приподняла брови. — Кое-кто сомневается, может ли от них умереть человек.
— Генрих был наверняка очень слаб, — сказала Изабелла.
— Слаб разумом, миледи, но разве от этого умирают?
— По-моему, — заявила моя сестра,— в таком состоянии можно умереть от чего угодно. Анкаретта покачала головой.
— Люди уже шепчутся...
— А когда они не шептались?
— Их смущает время смерти. Кое-кто говорит, что Генриху сохраняли жизнь, так как он был полоумным, неспособным к правлению. Умри он раньше... пока был жив принц, этот молодой человек получил бы право на корону... нашлись бы такие, что стали б называть его королем, а не принцем. Это было бы опасно. Говорят, королю дозволяли жить, покуда от принца исходила такая угроза. А теперь, когда принц погиб, Генрих стал не нужен.
— Анкаретта, — сказала моя сестра, — ты слушаешь чересчур много сплетен.
— Только так, миледи, и можно узнать, что происходит.
— Узнать, что людям мерещится.
— И в этом может содержаться зерно истины, — стояла на своем моя служанка.
— Что повлечет за собой эта смерть? — спросила я.
Изабелла ответила:
— Ланкастерской угрозы больше не будет. Принц мертв. Король Генрих мертв. Ближайшие наследники трона — Йорки. Поэтому, как бы ни считалось раньше, теперь все должны признать, что Эдуард законный король.
— Дом Ланкастеров еще существует, — заметила Анкаретта. — Есть Тюдоры.
— По-моему, они ведут происхождение от королевы Екатерины, жены Генриха Пятого, — сказала я.
— И Оуэна Тюдора, — добавила Изабелла. — Они незаконнорожденные.
— Кое-кто говорит, что Екатерина с Оуэном состояли в браке.
— Чепуха, — ответила она. — Теперь Йорки утвердились на троне. Вытеснить их уже некому. Несчастного Генриха мне жаль, но ему не особенно хотелось жить.
— Интересно, — сказала я, — что испытывает сейчас королева Маргарита.
— Анна, — сказала Изабелла, — ты к ней слишком добра. Она причинила огромные беды. Но теперь уже все позади. Войне должен прийти конец.
— Люди так говорят, — подала голос Анкаретта. — Но еще поговаривают, что короля Генриха убили... а людям не нравится, когда убивают королей.
— Оставь, — сказала Изабелла. — Он умер от огорчения и меланхолии. Так объявлено, и давайте этому верить.
— Нельзя всегда верить, чему хочется, — заметила я.
— Может быть. Но так зачастую удобнее.
Изабелла, разумеется, была права. И несчастный Генрих, как мне казалось, не особенно хотел жить в своем сумрачном мире. Возможно, смерть явилась для него желанным избавлением, как для дома Йорков и всех англичан.
Тело Генриха выставили в соборе Святого Павла напоказ людям, и кое-кто говорил, что на нем были следы крови, подтверждающие слух, что он умер насильственной смертью. Затем труп переправили в доминиканский монастырь, он полежал там, а потом его погрузили на баржу, отвезли в Чертси и похоронили в аббатстве.
Вся страна вздохнула с облегчением. На троне сидел любимый всеми король Эдуард, и войне Роз определенно пришел конец.
Поначалу дни ползли медленно, затем пошли быстрее. Мне было очень приятно жить вместе с Изабеллой и знать, что буду видеться с Ричардом, как только у него появится возможность приехать.
Изабелла поведала мне, что очень расстроилась, когда ее муж восстал против своего брата.
— К этому его склонил наш отец, — сказала она. — Георг обожал нашего отца. И очень высоко чтил.
Я изумилась. Как Изабелла не понимала, что Кларенс обожал только себя, таил злобу, что не родился старшим, и больше всего хотел оказаться на троне. Видимо, наш отец пообещал возвести его на престол — или, скорее всего, намекнул, что возведет. Такой умный человек не стал бы возлагать надежды на Кларенса. Но Изабелла любила мужа. Меня это очень удивляло, хотя, конечно, Георг был красив, походил на Эдуарда, правда, уступал ему и ростом, и красотой. Но, , думаю, в привлекательности ему отказать было нельзя, покуда он не становился вздорным, злобным, коварным. По счастью для Изабеллы, любовь к таким недостаткам бывает слепа.
Как ни странно, по-моему, Кларенс больше всех, если не считать себя, любил Изабеллу. Возможно, ему льстила ее привязанность. Так или иначе, брак этот не был злополучным, хотя и мог быть. Оба они хотели иметь ребенка и оплакивали утрату того, кто появился на свет в столь неудачное время. Останься он жив, то был бы теперь красивым, здоровым мальчиком.
В тот краткий период я видела Кларенса всего несколько раз. Он бывал со мной очень любезен. Говорил, что Эдуард поручил ему опеку надо мной, обещал окружить меня заботой и обеспечить мне счастливое будущее.
Эти слова звучали ободряюще, но при виде его улыбки меня пробирала тревожная дрожь. Я не могла забыть, что Георг стал изменником своему брату, который не сделал ему ничего, кроме добра, и проявил поразительное великодушие, вернув ту благосклонность, которой он пользовался до своего вопиющего предательства. Покуда Кларенс находился в Уорик-корте, я не могла чувствовать себя в безопасности.
У нас с Изабеллой зашел разговор об отцовских владениях.
— Отца, видимо, объявят изменником, — сказала я, — а ведь после смерти изменников собственность их достается короне.
Сестра ответила:
— Мы с тобой наследницы его состояния, и, в конце концов, я герцогиня Кларенс.
— А наша мать?
— Ее долю, видимо, конфискуют. Как-никак, она жена изменника. Что ты поневоле оказалась с Ланкастерами и потому невиновна, понятно всем. Я не очень-то разбираюсь в таких делах. Однако, разумеется, Уорик-корт переходит к нам с Георгом — и Миддлхем, думаю, тоже. Точно не знаю, для меня все это слишком мудрено. Однако нам с тобой о наследстве нечего беспокоиться.
— Но ведь мать...
— Она все еще в убежище. Георг считает, ей лучше пока оставаться там.
— Жаль, что мы не можем повидаться с ней.
— Когда-нибудь непременно повидаемся.
— Хотелось бы сообщить, что мы живем вместе.
— Думаю, она уже знает.
— Для нее это явится облегчением.
Изабелла кивнула.
— Я уверена, нашу мать скоро простят.
— Должно быть, на душе у нее тяжело. Они с отцом очень любили друг друга.
— Какая это трагедия! Чего ради поссорились король и наш отец?
— Думаю, каждый неверно оценил другого, но теперь все позади, и, по крайней мере, мы вместе.
— Давай радоваться этому. Я спрашивала Георга, как нам подыскать тебе жениха.
Я промолчала.
— Георг считает, что замуж тебе еще рано. Я сказала: «Но ведь она уже заключала помолвку и, пойди дела по-другому, вступила бы в брак». Только он все равно думает, что тебе следует немного
