вопросы, которые она и Донна наверняка обсуждали по дороге: — Ты не раздумала допускать Бобби до малыша?
— Он же отец ему!
— Хрен бы я ему позволила на пушечный выстрел подойти!
— Нельзя наказывать ребенка за вину отца!
Джедди хорошенько затягивается и подвергает Кэролайн столь продолжительному осмотру, что той становится не по себе.
— Ты что, не в силах ему отказать? — наконец произносит Джедди.
— А ты бы что сделала, Джедди?
— Пускай себе варится в своем говне. Скотина.
Донна решает, что пора вмешаться. Не хватало еще, чтобы все так и шло на одной мрачной ноте. Слишком много предстоит сделать. Слишком многое поставлено на карту, чтобы какие-то дурацкие мнения и обиды путались под ногами.
— Все будут пить чай? — кричит Донна.
— Угу, угу.
— Я, пожалуй, буду, — говорит Джедди. Кэролайн желает прервать привычный ход разговора и спрашивает Донну:
— А где остальные?
— Придут немного погодя.
— Все?
— Как в последний раз, — говорит Джедди.
— Как в случае с городским водопроводчиком, который все не мог наладить матушкину стиральную машину как положено, — кричит Донна.
Кэролайн по-прежнему хочет сменить тему разговора. Не желает она говорить про ребенка. С Бобби и так тяжело иметь дело, а тут еще Джедди давит. Джедди Кэролайн не указ. Пусть разговор будет полегче и побанальнее, насколько позволяют обстоятельства.
— Венди-то придет?
— Всех ждем, — говорит Донна.
— Ага, ага! Все придут и примут конкретное решение, — фыркает Джедди.
Кэролайн выходит на лоджию и смотрит на улицу. Она чувствует, как Донна у нее за спиной корчит Джедди гримасы и делает страшные глаза. Тишина полна напряжения. На Кэролайн накатывает волна неуверенности. Она произносит, по-прежнему повернувшись к сестрам спиной:
— Я так и не решила, хочу ли я этого.
На Донну ее слова действуют, как красная тряпка на быка. Она забывает про все, выскакивает из кухни и со всей энергией обрушивается на Кэролайн. Не все ее слова попадают в цель, и только занавески с изображением Дейви Джонстона[14] начинают раскачиваться под их напором.
— Кончай эти речи, Кэролайн. Уже ничего не остановишь, мы зашли слишком далеко.
Кэролайн поворачивается и ловит взгляд Донны:
— Но я не знаю, справлюсь ли я со всем этим.
Донна украдкой смотрит на Джедди и незаметно кивает ей, призывая на помощь. Джедди разворачивает свой бюст в сторону Кэролайн. Тяжелая артиллерия сейчас нацелена прямо на Кэролайн.
— Уже ничего не остановить. Смелей же, Кэролайн! — говорит Джедди.
Кэролайн закусывает нижнюю губу. Джедди умоляюще смотрит на нее: ответь же наконец как надо! Тем временем Донна хочет переменить тему, отвлечь Кэролайн от страхов и заставить действовать. Замечательный новый камин представляется ей прекрасным предлогом.
— О, Кэролайн! Мне нравится твой новый камин.
— Шикарный камин, Кэролайн! — соглашается Джедди.
Джедди верно следует всем изменениям курса, производимым Донной. В принципе они могут даже обмениваться условными знаками типа «
Кэролайн улыбается и подходит к камину, сверкающему полированным резным итальянским мрамором, — своей радости и гордости.
— Я туда подзаложила уголька, так что могу… — Кэролайн кивает на стопки вещей по обе стороны камина.
Глаза у Джедди загораются. Шмотья-то она и не приметила.
— Так это ведь…
Кэролайн впервые за все время искренне улыбается. В ее улыбке оттенок гордости.
— Ты же мне все уши прожужжала насчет этого. Ну что, сжигаем?
Она подводит Донну и Джедди к камину. Те гладят камин, пожирают его глазами, издают ахи и охи. Джедди принюхивается, глубоко втягивает воздух. Кэролайн стоит навытяжку, и две стопки вещей Бобби так и съеживаются у ее ног. Страх перед пламенем ввергает их в дрожь.
Донна первая выходит из задумчивости:
— Блестяще, Кэролайн! Просто здорово!
— Конечно, здорово. А ты не такая дура, как я думала, — подхватывает Джедди.
Ярмарочное представление привлекает всех. Кэролайн полностью овладела собой. Теперь она здесь хозяйка.
Подумав, она вытаскивает из стопки длинные трусы, полосатые и блестящие.
— Блин! В клочки их, в клочки, — радуется Донна.
Кэролайн демонстрирует трусы сестрам. В тусклом свете, который проникает из кухни сквозь арку, трусы колеблются от дыхания трех ведьм. Черные и белые полосы на них трепещут и напоминают пьяный штрих-код. Проведите сейчас по ним магазинным сканером — и вы узнаете цену горя. Цену несчастья женщины, которую бросили.
Донна и Джедди видят, как в глазах у Кэролайн опять появляется боль. С быстротой ведьмы Донна выхватывает у Кэролайн истерзанные трусы и швыряет их в огонь.
— Гори-гори ясно, — напевает Донна.
Джедди кидает в огонь еще какой-то клок ткани, и пламя вспыхивает, будто внезапно подстегнутое.
— Гори-гори ясно, — распевают Джедди и Донна.
— Гори и сгори, пропади и умри, — говорит Кэролайн.
Сестры смотрят на пылающую ткань, пронизанную языками пламени. Какое-то мгновение изодранные трусы напоминают пашню над адом. Плуг пробил свод ада, и пламя вырвалось наружу. И вот белый жар в деловитом гудении пожирает трусы, и от них остается только тень, силуэт, абрис формы, и еще неизвестно, существовала ли эта форма в действительности. Пламя облизывает свои угольно-черные губы и опять впадает в сон.
Донна видит, что Кэролайн начинает раскачиваться взад-вперед, обхватив плечи руками, будто убаюкивает себя. Донна осторожно обнимает Кэролайн. Как раз вовремя, так как Кэролайн начинает плакать. На треть ее слезы вызваны тем, что случилось, на треть — тем, что случится, и еще на треть — тем, что сестры опять собираются вместе. Сестры будут действовать заодно. В решающий момент в основе слез всегда кровь, а не вода.
— Тише, — успокаивает Донна. — Т-ш-ш-ш-ш.
Чайник закипает, выбрасывает пар, щелкает и затихает. Никто не шевелится. Сестры прижимаются к Кэролайн, стараясь успокоить ее.
— Это убийство, — произносит Кэролайн, глядя в камин, прямо на раскаленные добела угли. Она не в состоянии понять, почему сестры уже здесь, с ней, а не только у нее в голове.
— Не волнуйся, — говорит Донна. — Сегодня вечером мы все устроим как надо.
Но Кэролайн по-прежнему смотрит в огонь не отрываясь. Джедди тоже бросает взгляд на пламя, будто желая найти там что-то интересное. Но ничего интересного в огне нет.
