– У меня мороз по коже, – призналась Марджори.
– Вы себе это представили, да? Душная ночь, все спят, она лежит на большой кровати, а в окно лезут рабы с мачете. И с факелами, чтобы поджечь дом.
– Какой ужас! – выдохнула Марджори.
– Да. И, тем не менее, это можно понять. Она была одним из ваших предков, Фрэнсис. Конечно! «Причуда Джорджины» была поместьем Фрэнсисов! Она должно быть ваша прапра – не знаю, сколько – бабушка. Или тетка.
Стало совсем темно, сгустились фиолетовые сумерки. Где-то неподалеку в пруду оживились лягушки. Два мальчика пододвинули стулья к отцу Бейкеру и заговорили с ним о крикете. Молодая женщина напротив Марджори сообщила об аукционе, на который была выставлена обстановка поместья во французском стиле. Фрэнсис посмотрел на часы. Уходить еще рано. Но позади был длинный день, и он внезапно почувствовал усталость. Марджори и та женщина говорили теперь об автомобилях, а может, о сигарах. Лягушки и оркестр заглушали слова.
Кэт Тэрбокс зажгла сигарету. Надо, наверное, развлечь ее разговором, поскольку мужчина с другой стороны был занят кем-то другим.
– У вас есть дети? – спросил он и тут же похолодел, поняв какую допустил оплошность: забыл, что именно из-за ее выкидыша они не смогли приехать на их с Марджори свадьбу.
– Нет, – спокойно ответила она. Тогда он сказал:
– Кажется, вы очень много времени уделяете общественной деятельности? – О Боже! Все хуже и хуже, он говорит совсем не то.
Она ответила вопросом на вопрос:
– А чем вы занимаетесь?
– Работаю с ценными бумагами в компании отца.
– Ах да, я помню. Вам нравится?
– Не особенно.
Он удивился своему ответу, потому что весь последний год ему казалось, что его вполне устраивает эта работа.
– Почему же тогда вы этим занимаетесь?
– Не знаю. Привык. Так, наверное.
– Во всяком случае, честный ответ.
Он лихорадочно придумывал, о чем бы еще поговорить.
– Как называется дерево, под которым мы сидим? У него необыкновенные корни. Никогда не видел ничего подобного.
– Это баньян. Из Индии. Почти все на этом острове откуда-нибудь завезено. Попугаи и сахарный тростник, кофе, бананы…
– Бананы не местное растение?
– Нет. Их впервые увидел в Индии Александр Македонский. Европейцы завезли их в Новый Свет. У них длинная история, а укоренились они здесь. Как я, как все мы.
– Вы так поэтично говорите, – сказал Фрэнсис. Ему показалось, что на лбу у нее появилась морщинка, он быстро добавил, – я не хотел вас обидеть. Я сказал о вашем воображении. Вы, может, и не подозреваете о нем.
– Ну что вы, Лионель постоянно говорит, что я уношусь прочь на крыльях мечты.
– Что это вы тут обо мне говорите? – поинтересовался Лионель, появляясь у столика.
– Ты ведь всегда говоришь, что я не реалистка, верно?
– Бог мой, как туманно ты выражаешься. Но в этом и состоит женское очарование, не так ли, Фрэнсис?
– Я могу тебе сказать, пожив в браке четыре года, тоже самое, – ответил Фрэнсис, одаривая Лионеля светской улыбкой, которой ему пришлось научиться, поскольку после женитьбы он стал бывать в свете. Переведя взгляд на Марджори, он улыбнулся уже искренне. Ему было неуютно в тяжелой атмосфере противоречия и он внезапно почувствовал благодарность за свой гармоничный брак. Он дотянулся и взял жену за руку.
– У меня затруднение, – сказал Лионель. – Парень, с которым я только что говорил, улетает, как оказалось, завтра днем. Поэтому утром мне придется заняться деловыми переговорами. А я планировал отвезти вас в Элевтеру. Я понимаю, что вы хотите как можно скорее покончить с этим и вернуться домой.
– Ничего страшного, – быстро ответил Фрэнсис, – если вы поможете нам с автомобилем и скажете, куда ехать, мы справимся сами.
– Вы не сможете найти дорогу самостоятельно.
– Я отвезу вас, – предложила Кэт.
– Это займет у вас целый день! – запротестовала Марджори.
– Меня это не пугает. Я заеду за вами в половине девятого.
Крытый брезентом «джип», подпрыгивая на ухабах, спустился по дороге.
