Крюгер, он же Шихман, был долговязым молодым человеком с большими семитскими глазами, полными розовыми губами и неожиданно аккуратным небольшим носом, больше приличествующим какому-нибудь поляку, чем еврею. На подбородке Крюгера произрастала рыжая бородка – крайне маленькая, но тщательно ухоженная. Тонкие усики говорили о некотором аристократизме, не переходящем пока в полную оторванность от народных масс. Впечатление о элитарности усиливал черный широкий галстук с блестящими звездочками и идеально белый воротничок с вертикально стоящими треугольными концами. Правда, насколько успел заметить Краев, ниже воротника не наблюдалось никакой рубашки – сиреневый смокинг Крюгера был одет прямо на голое тело, и рукава его были грубо обрезаны ножницами чуть ниже локтей. Приятнее же всего было наблюдать прическу молодого джентльмена – он единственный из присутствующих сохранил полный комплект волос. Волосы его были обильно смазаны бриолином и зачесаны назад, образовывая блестящую в полумраке гладкую полусферу.
К столу подошла хорошенькая ведьмочка-официантка, круглый задок ее выписывал на ходу сложную траекторию. Краев даже хотел было шлепнуть по ягодице, обтянутой чем-то сине-блестящим, но бросил взгляд на Лизу и передумал: не стоило перебарщивать со вхождением в новую роль. Краев решил быть сдержанным и даже немножко суровым. Он внимательно ознакомился с меню, деликатно осведомился у Лизы, какие блюда прекрасная леди предпочитает отведать в этот превосходный вечер, корректно и точно сделал заказ, назвав официантку 'лапочкой'. И поймал на себе взгляды компании – внимательные и в то же время одобрительные.
Неплохо. Совсем неплохо, сэр. Главное – не ужраться с отвычки, сэр. Не упасть носом в салат.
Некоторые затруднения возникли при выборе напитков. В официальном меню значились водка, и бренди, и мартини, и все что угодно. Но стоила эта официальная роскошь непомерно дорого – еще дороже, чем в Москве. В папке меню присутствовал также листочек, написанный от руки, и озаглавленный 'Чумное пойло'. Цены здесь были гораздо меньше, но разобраться в названиях было совершенно невозможно. Что, например, мог представлять из себя коктейль 'Святая отрыжка'? Или напитки с названиями 'Радость утопленника' и 'Поймай свой столб'? Единственным более или знакомым словом было 'Мескатоник'. Краев уже слышал его от Пети Стороженко.
– Может, мескатоника взять? – шепнул он Лизе.
– Ну, уж сразу и мескатоника? – Лиза тоже шептала, и теплые ее губы приятно дотрагивались до уха Краева. – Мескатоник натощак – это труба! Не кайф, а чистые кошмары. Надо поесть сперва как следует, и чтоб музыку включили. Разогреться сперва надо. Бери 'Взлетную полосу' – для начала самое то будет.
– А что это такое?
– Синтетика, конечно. Чумное пойло – всегда синтетика. Но 'Взлетная полоса' – штука хорошая. Спирт, газированная вода, эмульгатор, чтоб по желудку не било, ароматизатор типа 'Кампари'. Ну и немножко ускорителя. Совсем немножко.
– Ускорителя? Это еще что за фигня?
– Увидишь. Нормально, бери.
– Семь 'Взлетных полос', – сказал Краев. – На всю компанию. Возражений нет?
– Мне не надо, – крепыш Чингис махнул рукой. – Извини, метаморф.
– Почему?
– Потому! – Лиза дернула Николая за руку. – Чего ждешь? – цыкнула она на официантку, уставившуюся на Краева, как на инопланетянина. – Заказ приняла? Иди! И быстро! Кишки уже к позвоночнику прилипли!
Официантка фыркнула, дернула плечом и удалилась к стойке.
– Я не пью. Вообще не пью, – миролюбиво сказал Чингис. – У меня режим. Я спортсмен.
– Спортсмен? – Краев заинтересовался. – А в чумных зонах есть спортсмены?
– Есть.
– Но вы же даже на соревнования выехать никуда не можете!
– А нам и не нужны соревнования. – Чингис положил огромные руки на стол. – У нас тут такие соревнования происходят… почище чемпионатов мира. И чуть ли не каждую неделю.
Чингис кивнул в сторону стола бузотеров, о которых только что неодобрительно отзывался Крюгер. Краев поглядел на его кулаки и понял, о каких 'соревнованиях' говорит Чингис. Костяшки рук Чингиса были увенчаны серыми мозолями, набитыми тысячами ударов. Наличествовали и свежие ссадины, свидетельствующие, что хозяин регулярно находит своим кулакам применение.
Официантка принесла поднос, выгрузила с него семь стаканов с коктейлем. Шваркнула перед Николаем и прекрасной дамой Лизой железные тарелки с внушительными отбивными, напоминающими ленч неандертальца, и гордо удалилась, выражая презрение всеми частями своего округлого тела.
Краев сделал первый осторожный глоток коктейля. У него был довольно оригинальный вкус, пузырьки углекислого газа приятно защекотали язык.
– Стало быть, вы тут между собой регулярно деретесь? – спросил он Чингиса.
– Стало быть, да.
– И зачем же? – полюбопытствовал Краев. – Чего вы тут поделить не можете, у себя в городе? Все чумники – братья! Как же вы так? За что же вы друг друга?
– Все очень просто, – пояснил Крюгер. – Чумники разные бывают. Бараны вот, к примеру, все исключительно хорошие. А среди чумников всяких уродов – пруд пруди. Ну как такому не дать по морде?
– Ребятки! – воскликнул Краев почти с умилением, попытался провести рукой по встрепанной шевелюре, и вспомнил, что таковая отсутствует, замененная авангардным гребнем. Впрочем, это не охладило его неоромантического пыла, подогретого напитком. – Ребятки! Вы сами не представляете, какие вы чудесные! Я и сам чумник, но общаться мне приходилось исключительно с теми, кого вы называете 'правильными'. Так вот, поверьте, они – намного хуже вас…
