муравкой. И опять трое пассажиров – неизвестный тип в роли Салема, Таня в роли Лизы и Краев в роли Краева. Сейчас начнет дергать и трясти, потом погаснет свет, а потом, глядишь, разденут и погонят в душ. Что было бы весьма кстати после такой пыльной дороги. Интересно, Таня заглянет ко мне в кабинку, чтобы потереть спинку? Вероятно, нет. И слава Богу. Мне нужна только Лиза. Милый мой Лисенок – где ты теперь?..
Этот лифт, в отличие от заплесневевшего подъемника в городе чумников, был в полной исправности. Краев не успел моргнуть глазом, как все трое оказались внизу, в длинном прямом коридоре, освещенном желтым сиянием лампочек-спотов.
С дальнего конца коридора навстречу Краеву двигалась долговязая нескладная фигура. Николай узнавал ее походку. Этот человек всегда передвигался так, словно находился в третьей стадии опьянения. Болтающиеся руки, мотающаяся из стороны в сторону голова. Человек качался при ходьбе, как при четырехбалльной морской качке.
Для полноты картины должны были также наличествовать оттопыренные уши, позаимствованные, вероятно, у маленького слона, тонкие бледные губы и крючковатый нос. Человек шел вперед и Краев убеждался, что все имелось в полном комплекте – и уши, и губы, и нос соответствующей формы. Глаз, правда, сохранился только один – второй был прикрыт черной пиратской повязкой. И физиономия постарела – этот человек всегда был склонен к морщинообразованию, а теперь лицо его и вовсе изошло тектоническими складками. И все равно это был он – собственной персоной.
Бессонов.
– Привет, Коля! – Бессонов раскрыл руки, очевидно, ожидая, что Краев кинется к нему в объятия. – Господи, как давно я тебя не видел! Ты прекрасно выглядишь, старина! Ну просто мальчик! Германия пошла тебе на пользу.
– Здравствуй, Люк, – растерянно произнес Краев. – А что ты здесь делаешь? Я думал, ты там, с ними…
– С кем – с ними?
– С Давилой и прочей компанией.
– Нет. – Голова Бессонова мотнулась в очередной раз, рот разъехался в улыбке от уха до уха, обнажив редкие, частично золотые зубы. – Я давно не с ними, Коля. Ты был не дурак, Коля – ты удрал первым. Я сбежал через несколько месяцев после тебя, и далось мне это гораздо труднее. Они, правда, помнят обо мне, не могут забыть почему-то. Но только вот не могут найти меня, старого пакостника. Пока не могут.
С этими словами Бессонов преодолел расстояние, оставшееся между ним и Краевым, и облапил Николая тощими обезьяньими руками. Обнимаемый Краев стоял и моргал глазами. Он не мог сказать ничего, потому что не знал: верить тому, что слышит, или нет.
Леонид Бессонов был одним из его лучших друзей – еще в том, допрезидентском, дочумном прошлом. Друзья звали Бессонова Люком в честь Люка Бессона, почти однофамильца, известного французского кинорежиссера. Люк Бессонов славился не только экстравагантной внешностью Кощея Бессмертного, он также был талантливым психологом, специалистом по заглядыванию в человеческие умы. Он аккуратно и умело вскрывал души, спрятанные в консервные банки комплексов и стереотипов. Бессонов коллекционировал и систематизировал пороки и достоинства, раскладывал характеры по полкам и прикреплял к ним маленькие ярлычки с номерами. Он препарировал неразрешимые проблемы на глазах у их обладателей, расчленял их на отдельные части и показывал, как с ними справиться. И самое главное: он составлял тесты – хитроумные анкеты, кажущиеся простыми наборами предложений, слов или геометрических фигур, которые нужно было отметить или не отметить крестиками. Это казалось безобидной игрой, но Краев знал: ничто не могло укрыться от бессоновских тестов, проникающих до самых глубинных душевных слоев как излучение урана. Тесты были уникальной технологией Бессонова. Никто не знал, как он их составлял, каким образом расшифровывал, но они раздевали человека до самых костей.
Каким был Бессонов в жизни? Безусловно, приятным. Профессионал общения с людьми, он мог найти подход к любому. Но была у Бессонова еще одна особенность: нелюбовь к лицемерию. Люк давно перешагнул через ту стадию собственного развития, когда лицемерие могло добавить что-то к освоению окружающих его человеческих ресурсов. Он был неординарным интеллектуалом, но умудрялся оставаться естественным и свободным человеком. Он видел глубинную грязь, накопившуюся в душах людей, но не делал из этого трагедии. Он был ироничен, но никогда не использовал свое выдающееся чувство юмора в качестве оружия нападения. Его некрасивая телесная оболочка не отталкивала людей – светлая аура облагораживала ее и делала Бессонова одним из самых лучших собеседников на свете.
Таким вот был Люк.
Краев сам привел его в команду Давилы. Это было необходимо прежде всего самому Николаю – он хотел удостовериться, что совершил правильный поступок, войдя в эту компанию и работая с этими людьми. И Бессонов не отказался. Краев был окрылен согласием Бессонова – он знал, что старый добрый Люк не может ошибаться. Именно Люк нашел того, кто являлся теперь самым влиятельным человеком в мире. Выбрал Петра Ивановича Волкова среди десятков писателей – анонимных кандидатов, не подозревающих, для чего им пришлось заполнить анкеты. И вот оказывается, что Бессонов ушел из команды. Да что там ушел – удрал, и до сих пор скрывается в лесном подземелье. Ну да, Давила не был близким другом Люка. Бессонова не выпустили бы из России так легко, как Краева. Что ему оставалось делать? Только уйти в подполье.
– Как же так, Люк? – грустно пробормотал Николай. – Как ты мог так ошибиться? Ты же никогда не ошибался… Почему ты сразу не понял, что все кончится так гнусно? Ладно, я – дурак, параноик… А ты должен был понять…
– Э, нет, милый мой! – Бессонов отстранился, покачал узловатым пальцем перед лицом Николая, не переставая улыбаться. – Передо мной стояла ясная задача – выбрать оптимальную кандидатуру из тех, кого вы мне предложили. И я с этой задачей справился. Разве плох наш президент? Умен, даже мудр. Интеллигентен, спокоен. Обладает твердым, но не жестоким характером, умеет находить компромиссы и в тоже время проводить собственную линию. Достаточно демократичен. Любим народом – не показушно, а истинно. Это замечательный президент, Коля! Нам очень повезло. Повезло…
– Ну так в чем же дело, почему ты сидишь в этой земляной дыре? Почему не пойдешь к нашему замечательному президенту и не скажешь: 'Здравствуйте, Петр Иванович! Это я, Леонид Бессонов, вы должны меня помнить'. И он, конечно, вспомнит тебя – не сможет не вспомнить человека, который ткнул в него корявым пальцем и сказал, что именно он станет президентом. И конечно, обеспечит тебя теплым местечком у себя под боком. Или, по крайней мере, предоставит тебе свободу…
– Есть одна проблема, – сообщил Бессонов. – Маленькая, я бы сказал, проблемочка, не дающая мне возможности осуществить твое замечательное предложение. Дело в том, что я считаюсь повстанцем. Точнее, лидером повстанческого движения на территории Российской Федерации.
