«Хемингуэй», кусачая водолазка (100 % натуральнейшей, чистейшей синтетики), коричневые ботинки в дырочках, первые плохие джинсы, теплая запасная куртка на телячьем меху. И прочее, по малосущественной мелочи. Главное, бумажник и паспорт в кармане дождевика; бумажник не так уж и тощ, рублей пятьсот наберется, стало быть, хватит на плацкартный билет до Москвы. А трудовую книжку можно вытребовать по почте. Яромир обдумывал последствия своего внезапного бегства, шаг за шагом удаляясь из пленившего его города Дорог. Вот уж он миновал и «Любушку», впереди, слева по курсу, замаячил знакомый алебастровый монументик. Погони за инженером по-прежнему не было. Еще через десяток метров начались ажурные плетеные ограды, за ними, соблюдая строгую очередность в обратном порядке, возникли дикорастущие без заботы кустарники, и вскоре дорога пошла лесом.
Спустя каких-то полчаса Яромир беспрепятственно достиг перекрестка, у памятного указателя остановился в ожидании рейсового автобуса. Ожидание его, однако, вышло долгим. По разбитому шоссе мимо проносились редкие малолитражки, с ревом пролетел зеленый мотоцикл с коляской, солидно проплыл новенький рефрижератор с надписью «КУРЫ МОРОЖЕНЫЕ». Автобуса все не было. Яромир решился уже ловить подходящую попутку, когда в дали поворота нарисовалась крестьянская телега с лошадью. Владелец гужевого транспорта застопорил смирную каурую лошадку рядом с инженером, издав длинный и раскатистый выкрик «тп-рррр-у!».
— Далеко? — спросил его одетый в серый ватник селянин, не проявляя нарочно интереса.
— Мне бы до станции, — просительно сказал Яромир.
Колхозник, а может фермер, без слов указал на телегу, где хозяйственно экономно, один к одному, были сложены дерюжные мешки с картофелем, тем самым предлагая гостю устраиваться, как придется. Яромир уже было полез наверх, с усилием подтянувшись на руках, но вдруг одумался, спрыгнул обратно на землю. Отрицательно покачал головой и жалко улыбнулся, словно извиняясь перед селянином за то, что пудрил занятому человеку зазря мозги. Крестьянин не рассердился, молча пожал плечами, стеганул каурую свою лошадку и был таков. Яромир остался на дороге. Никуда он конечно же не уехал. Как раз именно потому, что никто его не держал. Не было за ним погони. Хоть тресни, а не было. Врал, наверное, кучер молочный Николай, расписывая ему местные легенды-страшилки, а он и уши развесил. Кому он сдался, чтобы держать силой. И потом. Это Яромир добровольно пришел в город Дорог, и по нужде пришел, а сам город ему никак не навязывался. Он постоял еще немного на перекрестке, не зная, как быть. Словно буриданов осел перед двумя одинаковыми охапками соломы. Идти назад было стыдно, идти вперед было страшно. Так бы и помер от сомнений и истощения на дороге, если бы не вспомнилось ему одно видение. Девушка Майя, и как она читала стихи, и как танцевали после, и как Яромир неожиданно потерял ее в толпе. Майю, уж во всяком случае, требовалось разыскать и вернуть. Инженер, охваченный вспыхнувшей радужными красками надеждой, решительно двинулся в направлении города Дорог.
Опять пошли кустарники и кружевные ограды из пожелтевшего плюща, опять, как и несколькими днями ранее, начал накрапывать противный дождичек. И вновь Яромир завернул в гостеприимную пивную «Любушка». Само собой так случилось.
Внутри деревянного сруба было тепло и уютно. На месте оказались и абажуры с бахромой, и колышущиеся ленты от мух, и девушка с караваем, и плакучая ива. И даже единственный посетитель сидел за ближним к двери столом. Очень одинокий посетитель, и очень задумчивый. Едва обратил мгновенный, нелюбопытствующий взгляд на пришельца, после вновь уткнулся в кружку с остатками темного пива, а более ничего на столе перед ним и не было.
Костик-Корчмарь, как и в прошлый памятный раз, подобно духу Летучего голландца, неслышно возник из подсобки.
— А-а, снова к нашему порогу? — поприветствовал демонический купидон нового клиента и сладко улыбнулся, будто весь день, с раннего утра, поджидал именно Яромира, и никого другого. — Рад, весьма. Чего желаете? «Балтику-„девятку“» и воблу?
— «Балтику» не надо. И вчерашнего хватило, — укротил возникший непроизвольно порыв Яромир и спросил: — А что можно пожелать еще? Без воблы и без алкогольных градусов?
— Квасу можно. С солеными баранками или, к примеру, с пряниками. Если прикажете, найдется и рассол. — Костик-Корчмарь хитро подмигнул синим глазом. — Морс свежайший, клюквенный, для форсу. Компот из голубики. Варенуху на меду, или медовуху на варенье.
— Компот из голубики. Давайте. Пожалуйста, — озвучил свой странный выбор Яромир. Отчего ему вдруг захотелось голубики, он не знал и сам. — Здорово вы вчера в клубе дудели в трубу, — на всякий случай похвалил он бармена.
— Не дудел в трубу, а играл на саксофоне, — вежливо поправил его Корчмарь и предложил: — Не изволите бублика свежего и еще горячего? С маком? За компотом с бубликом очень даже хорошо.
— Давайте и бублик, — оживился Яромир, ему непременно и неожиданно захотелось именно что бублика с маком. — Лучше свежего и еще горячего.
— И свежий будет, и горячий. Вот. — Демонический купидон, прочитав его мысли, с шутовским поклоном фокусника шапито выхватил из-под стойки плетеную крохотную корзинку с единственным бубликом, смачно обсыпанным маковыми зернами. Словно поймал из воздуха на лету. — Сей момент и компот.
Отвернул все тот же знакомый левый кран, и нате, пожалуйста, напиток из голубики, в «министерском» стакане, плотно сидевшем в червленом серебряном подстаканнике. Яромир и компот и бублик забирать со стойки не стал, устроился тут же — охота была ему поболтать немного с демоническим барменом.
— А я бежать задумал, — честно признался он: Костик-Корчмарь все давным-давно понял, как показалось Яромиру. — Только далеко не убежал.
— Это правильно. Лучше всегда самому узнать, чего хочешь. Не вы первый, не вы и последний. Хотя силой у нас никого не держат. Небось, Николашка-«тикай-отседова» вам небылиц наплел?
— Наплел, что правда, то правда, — подтвердил Яромир, отхлебнул компоту из голубики. Чудо как вкусно. Впился зубами в бублик, оторвал изрядный кус, прожевал. — А все же, сознайтесь, были случаи, когда сторож покидал ваш город? — И не без смутной тревоги стал ждать ответа.
— Были, как не быть. Товарищ Канцуров, например, он ушел последним. Великий человечище, не поднять. Будто капитальный монумент, — непонятно пояснил Костик-Корчмарь.
— И чем же он велик? — Сказание о загадочном деятеле Канцурове живо заинтересовало инженера. Он и про бублик позабыл.
— Тем, что ушел, — кратко ответил бармен и стал в задумчивости протирать вафельным полотенцем стойку.
— Это что же, так почетно? Взять и просто уйти? — не без подковырки продолжал выспрашивать Яромир.
— Так это смотря как уйти и зачем. — Костик-Корчмарь уставился на инженера небесно-синим взглядом, словно пытая о чем-то неведомом.
— Что-то в миру я ни о каком Канцурове не слыхал. — Яромир сам удивился, как произнес «в миру», будто бы и он, и город Дорог более этому упомянутому миру не принадлежали.
— Вот я и говорю. Великий человек. Монумент. Игорь Иванович Канцуров, — со значением произнес купидон и задумался.
— А кем он был? — Яромир продолжал гнуть свою линию.
— Игорь Иванович-то? Почему же был? Он и сейчас есть. Дает уроки хорового пения в музыкальной средней школе, в городе Армавире. Говорят, очень неплохой педагог. Дети его любят. Ему лет семьдесят, наверное, а может, семьдесят пять.
— И это ваш Великий Человек? — с недоумением посмотрел Яромир на бармена, не разыгрывает ли?
— Конечно, великий. Оттого и площадь именована, — строго ответил Корчмарь и, во избежание дальнейших недоразумений, нравоучительно произнес: — Вам пока не понять. Рановато. Но всему свое время.
Яромир поморщился, отхлебнул еще славного компота. Что же, так и будут с ним, точно с малолеткой, сюсюкать? Не время, да рановато! Как бы поздно не стало. Он насупился, впился зубами в бублик, зверски заработал челюстями.
