предпочла Татьяна, без ревнивой предвзятости оценить щедрость его характера, остроту ума, интеллект, чтобы уяснить наконец причины своего поражения. Сергею казалось, что он сумеет быть беспристрастным вопреки древней мудрости, которая гласит: «Забудь о справедливости, когда сравниваешь себя с соперником». Теперь представлялся такой случай, но судьба-индейка распорядилась по-своему, сделав их как бы сотоварищами по несчастью, и Сергею было неловко от мысли, что Юркевич может заподозрить злорадство с его стороны.
— Кто его пригласил на свадьбу?
— Он часто звонит Андрею, видно, тот и сообщил ему новость. Илья везет Димку обратно в Москву, к деду, вот и завернул сюда. Я-то смекаю, для чего он прискакал! Решил застать нас всех вместе и уговорить повлиять на Танюшку.
Летний ресторан «Парус» построен на свайном фундаменте у самого края набережной. Центральный его зал стилизован под корабельную рубку: продолговатые стекла окон, круглые плафоны электрических светильников на потолке, даже подвесные фестончики с кнопками для вызова официантов. Сергею доводилось бывать здесь раньше, и в антрактах шумного эстрадного оркестра он с большим удовольствием слушал шебуршание волн под полом.
На просторной веранде толпились приглашенные Отдельной компанией держались офицеры «Горделивого» с женами, поодаль от них сгрудились девчата-маляры, а у самого входа в ресторан собрались родичи новобрачных.
Валейшо с Дягилевым примкнули к своим, а Урманов, вынув из багажника «Волги» охапку цветов, направился к родственникам, среди которых, несмотря на штатский костюм, властной осанкой и военной выправкой выделялся Андрей Иванович Русаков. Об руку с ним в бархатном вечернем платье, сильно полнящем ее, стояла супруга, тут же была жена Павла — Александра Осиповна, рядом с дородной адмиральшей выглядевшая девушкой-горничной. Возле них притулилась еще одна моложавая женщина с лицом, показавшимся Сергею очень знакомым. «Да это же мать Кармен», — догадался он. Заметно было, что сватья чувствует себя неуютно среди важных родственников. А немного поодаль переминался с ноги на ногу мужчина в очках, среднего роста, с шапкой рыжих кудрей, прореженных со лба глубокими залысинами. На его полных, чуть выпяченных губах застыла вымученная улыбка.
— Капитан второго ранга Урманов, — официально представился ему Сергей.
— Юркевич Илья Борисович, — ответил тот, как шарик в милицейском свистке, прокатив в гортани букву «р». Собственно, Сергей с первого взгляда догадался, кто перед ним, однако не смог побороть смущения, услышав фамилию.
— Очень приятно, — выдавил он банальную фразу.
«Сомневаюсь, что очень», — колючим взглядом зеленоватых глаз ответил Юркевич.
«Красивый мужик и, видать, неглупый», — подытожил первое впечатление Сергей.
Мимо «Паруса» по узкому фарватеру прытко прошлепала какая-то посудина, под дощатым настилом веранды заухала, заколотилась взбудораженная вода, проплескиваясь в плохо зашпаклеванные щели. Дамы засуетились, спасая от брызг подолы длинных платьев.
Воспользовавшись суматохой, Урманов перекочевал к своим офицерам. И еще раз убедился, что не бывает худа без добра: когда бы еще привелось разом познакомиться с женами почти всех своих подчиненных.
Молодые женщины — заметно старше была лишь супруга Дягилева — с откровенным любопытством посматривали на отца-командира. Сергей не полагался на скромность своих офицеров и понимал, что их подруги знают о нем немало, причины для любопытства у них довольно веские.
Валейшо подвел к нему худенькую узкоплечую женщину:
— Рекомендую свою дражайшую половину, Сергей Прокофьевич, — чопорно произнес замполит, а жена его легонько наклонила гладко причесанную голову и назвалась:
— Лариса… — потом на секунду замялась и добавила: — Кузьминишна.
«Да, разница у них не меньше чем в полтора десятка лет», — подумалось Урманову.
Гости на веранде оживились, двинулись к входу: подкатывал разукрашенный гирляндами цветов и воздушных шариков свадебный кортеж. Лихо затормозив, шофер передней машины шустро вынырнул из кабины и церемонно распахнул дверцу.
Первым из машины выбрался Игорь Русаков и протянул руку невесте. Когда она распрямилась, отбросив упавшую на лицо фату, Сергей чуть не ахнул от изумления: так хороша была эта смуглолицая женщина в белом наряде.
Навстречу молодоженам спешил официант с хлебом-солью и двумя бокалами шампанского на червленом подносе.
Игорь осушил свой до дна, затем хватил бокал об пол, сыпанув под ноги гостям хрустальные осколки. Ирина лишь пригубила, осторожно поставила бокал обратно на поднос и гордо вскинула голову, словно приглашая всех полюбоваться ею.
По иронии судьбы чуть наискось от Сергея за столом оказался Юркевич, который тоже не сводил глаз с молодоженов, поднимая единственный раз налитую рюмку и нетронутой ставя ее обратно возле пустой тарелки. «Вспоминает, верно, свою свадьбу», — подумал Урманов.
Сергею рассказывали, что свадьбу с Татьяной они сыграли по-студенчески скромно в красном уголке общежития, были только сокурсники по институту да родственники. Татьяна выглядела очень счастливой, много смеялась, танцевала и пела. Вряд ли она в тот вечер хоть раз вспомнила о нем.
А Сергей в тот вечер сидел один за пнем-столиком в полупустом загородном ресторане, прозванном «шайбой», лил себе водку в фужер, но никак не мог захмелеть. Когда его выпроводили после закрытия, он всю ночь бродил по сырой осенней степи, с трудом волоча облепленные мокрыми штанинами ноги в пудовых от налипшей грязи ботинках…
На невысокой эстраде заиграл небольшой, но слаженный оркестр.
Жених с невестой первыми вышли на круг. Чтобы не остаться один на один с тоскующим Юркевичем, Урманов встал и пригласил одну из подружек невесты. Миловидное скуластое лицо девушки просияло, она с готовностью поднялась ему навстречу.
— Вы знаете, товарищ командир, — говорила она, озорно прищурившись, мы всей бригадой в вас влюблены!
— Всей? — невольно усмехнулся Сергей. — А как же она? — кивнул он в сторону вальсирующей невесты.
— И она тоже… пока этот мальчик не подвернулся.
Оркестр переменил мелодию. Звонко вывел руладу саксофон, загремел, выбивая залихватскую дробь, барабан, малиновым звоном поддержали его медные тарелки.
С эстрады в зал полетели слова разудалой старинной песни:
Глава 11
Лишь на третьей неделе плавания приноровилась Татьяна к ритму судовой жизни. До этого же сознание ее обреталось как бы в двух измерениях: в зримом и ясном до мельчайших деталей прошлом и в зыбком, страшащем, необнадеживающем будущем. Настоящего как бы не существовало. Почти каждую ночь снились ей отцовский кров то в Севастополе, то в Москве, симферопольское студенческое общежитие и даже мужние хоромы в Куйбышеве. Сны были объемными, цветными и даже пахучими.
