— Слежу за передвижениями. — Он еще раз поцеловал ее.
Она рассмеялась и погладила ее небритую щеку.
— Что ж, мистер Холмс, время — девятый час; у меня сегодня, в мэрии, интервью с членами муниципального совета. А ты — как?
— У меня сегодня опять работа на выезде.
— Будешь проверять свою ученую-подозреваемую? Розмари… или как?
— Розалинда Френч. — Бейли спустил ноги на пол.
— Помнится, ты однажды говорил, что в аэрокосмических компаниях собственная служба безопасности.
— Оборонное Бюро Расследований. Да, здесь налицо нарушение их прерогатив. В деле фигурируют пистолеты, значит, я уже влез в сферу деятельности Бюро Алкоголя, Табака и Огнестрельного Оружия. Все было бы куда проще, держись я своего узкого профиля и…
— …сферы своей компетенции?
— Именно. Как я, по-твоему, буду отчитываться?
Он прошел в смежную ванную комнату и включил душ.
— Ма-ам! — позвал Дэймон из гостиной. — Ма-ам, миссис Лонец пришла!
— Ч-черт, — вздохнула Шерон, — я все еще не заплатила ей за прошлую неделю.
— Я сделаю! — отозвался Бейли, перекрикивая шум льющейся воды.
— Спасибо. Джим, ты слышишь меня?
— Нет. Вода шумит.
— Осторожно там! — прокричала она.
Через полчаса после ухода Шерон он, держа в одной руке стакан с растворимым завтраком, стучал другой по клавишам своего домашнего компьютера, из гостиной — который раз подряд гремела 'Олд Макдональд Фарм', а Дэймон, перекрывая музыку, объяснял миссис Лонец, как звать вон ту зверюшку, и вон ту, и вон ту… Еще один обычный будний день, подумал Бейли, сгружая фамилии и личные номера служащих 'Норт-Индастриз' с компьютера в свой компад и запихивая последний в кейс.
В идеале следовало бы уведомить о своем визите прямо сейчас, но жизнь, как известно, далека от идеала. Вопли протеста супротив принудительного выключения 'Олд Макдональд' будут еще хлеще самой видеоигрушки. Значит, звонить придется с дороги. Пожалуй, только в машине он может побыть немного в мире и покое.
Оставив Шерон записку 'я люблю тебя' в мессэйдж-базе, он вышел в гостиную.
— Папа-а! — Дэймон, оторвавшись от стерео, пошлепал к нему с плюшевым медведем в руках. — Пап, почини его! Почини!
Бейли проглотил остаток своего завтрака, поставил стакан на обеденный стол и опустился на корточки перед сыном.
— Что стряслось?
— Говорящий Тедди не хочет говорить!
Дэймон шлепнул медведя об пол.
Бейли поднял игрушку и сжал. Медведь издал жалобный скрип.
— Наверное, его нужно просто подзарядить. — Хотя, подумалось ему, вряд ли эта штука так часто нуждается в подзарядке. К тому же, когда запас энергии на исходе, она должна говорить: 'Будь добренький, подзаряди меня!'
Дэймон заглянул ему в лицо:
— Ты его можешь починить?
— Попозже, — кивнул Бейли.
— Вечером?
— Да, вечером. А сейчас мне пора. Обними-ка меня!
Дэймон вежливо обнял отца за шею. Покончив с ритуалом прощания, Бейли двинулся на выход.
— До свидания, миссис Лонец. По служебному телефону меня сегодня не будет, но, если возникнет необходимость, можете звонить на карманный.
Просто одетая леди с достоинством кивнула.
— До свидания, мистер Бейли.
— Пока, пап!
Захлопнув за собой дверь, Бейли скатился по лестнице в гараж, и звуки 'Олд Макдональд' постепенно затихли за спиной.
Утряска визита в 'Норт-Индастриз' заняла почти все полтора часа езды. Бейли терпеть не мог ритуалов 'подтверждения личности', 'консультации с начальством' и 'убеждения в полезности сотрудничества'. Слишком многое здесь перекликалось с детством — он физически ощущал, что заранее исключен из всех компаний и клубов, создаваемых сверстниками. В конце концов вечный одиночка понял: с организациями нужно общаться с позиции силы.
В конце концов он пробился к помощнику управляющего техчастью и добился ответа, что такой 'визит экспромтом' обязательно надлежит утвердить свыше. Испрашивать же утверждения надлежало у полковника Эллиса Хортона, заведующего лабораторией.
К счастью, Хортон начинал работу в восемь и был уже на месте. К несчастью, он оказался бюрократом старой выучки и факсам даже кодированным — не доверял, предпочитая, чтобы документ, заверенный нужной подписью, был доставлен верным курьером. В озлоблении, Бейли уломал секретаршу Хортона позвонить в Лос-Анджелесское отделение ФБР, откуда, в подтверждение его личности, на ее терминал перебросят его личное дело. В свете этого завлаб согласился пожертвовать получасом служебного времени.
УПУЩЕНИЯ, НАРУШЕНИЯ, НЕСОБЛЮДЕНИЯ
Исследовательский комплекс представлял собой группку бурых, кирпичных двухэтажек, окруженных поросшими травой холмиками и купами деревьев. Выглядело это все как-то до рахитичности скромно. По периметру комплекс опоясывала железная сетчатая ограда, увенчанная колючей проволокой. Дополняли картину караульные вышки и громадные красные надписи, предупреждавшие незванных посетителей о свирепости роботов охраны. Вкупе все напоминало лагерь для заключенных, несколько облагороженный разнообразием ландшафта.
У главных ворот Бейли пришлось предъявить жетон ФБР. Прежде, чем смилостивиться и вручить гостевой значок, его еще сфотографировали и дактилоскопировали. Только после этого он был пропущен на территорию.
Вооруженный охранник провел его строго-бежевым коридором в пустую маленькую приемную, где за текстовым сканером сидел секретарь. Сверившись по интеркому, тот ввел Бейли в кабинет Эллиса Хортона.
Здесь строгость кончилась. Стены были облицованы мореным дубом, на полу лежал восточный ковер, два кожаных кресла были повернуты к массивному столу красного дерева. В одном углу стоял американский флаг, в другом — каучуковое деревце. Одна стена полностью отведена была под фотоснимки в рамках: Хортон пожимает руки генералам и сенаторам; Хортон перерезает ленточку, открывая новый конвейер дистанционно-пилотируемых экипажей, Хортон, положивший руку на крыло самолета-снаряда… Интерьер Аэрокосмический традиционный, подумал Бейли. Не кабинет музей боевой славы…
Хортон оказался крепким шестидесятилетним мужиком, высоким и слегка сутуловатым, со щекастым лицом и без единого волоса головой. Стоял он уверенно, широко расставляя ноги, точно данный кабинет являлся участком фронта, находящимся под его личным командованием. Он сжал руку Бейли и испытующе взглянул на него.
— Доброе утро. — В устах полковника приветствие выглядело так, словно он вполне был при необходимости любой ценой сделать данное утро добрым. — Присаживайтесь.
Вернувшись за стол, он умостил свое облаченное в светлый полосатый костюм тело в старинное,