скажет об этом…
— Извини, — сказал он, — я не могу.
Она взяла с заднего сиденья свою сумку, бросила ее на колени и обхватила руками. Тут ей подумалось: а что, если она вдруг заорет:
— А ну вылазь, ублюдок, из своей е…й машины, обними и поцелуй меня на прощанье, как все нормальные люди!
Она отворила дверцу.
— До свидания отец.
— До свидания, Юми. — Рука его потянулась к рычагу передач.
Она выбралась из машины, и звучно хлопнула дверцей. Машина тронулась с места, отворачивая от обочины. Неужели он действительно вот так просто уедет?
Его машина пристроилась к потоку экипажей и уже через 10 секунд скрылась из виду.
Reasonable Doubts [Небеспочвенные сомнения]
Злая, как черт, широкими размашистыми шагами, с бледным лицом и до скрипа стиснутыми зубами они прошла к аэровокзалу и остановилась у первого попавшегося таксофона. Злобными, резкими тычками набрала номер. На этот раз без всяких опасений.
— Шерон Уилсон? — спросила она, услышав в трубке женский голос.
Последовала некоторая заминка.
— Нет. Это — Шерон Бейли.
Только спокойствие. Юми прижалась лбом к холодной металлической стенке телефонной будке.
— Но вы — жена Джима, я узнаю ваш голос. Я уже звонила вам.
Снова пауза.
— А кто говорит?
— Это Юми. — И тут она поняла, в чем дело. — Ваш муж назвался фамилией Уилсон — наверное, потому, что считал необходимым скрыть, кто он на самом деле. Он работает в отделе безопасности, ведь так? Но, пожалуйста, скажите ему, что я звоню. Я уверена, он захочет поговорить со мной.
Женщина нервно засмеялась.
— О, понимаю.
— Он дома?
И вновь пауза.
— Нет. Он звонил еще раз. Он где-то на прибрежном шоссе, все еще старается наладить машину. Видите ли… вы меня извините, но если дело касается… безопасности, мне, наверное, не следует вмешиваться.
Юми была воспитана в уважении к желаниям других; так, чтобы не быть навязчивой и никого не оскорбить. Мать называла это вежливостью, отец же принимал такое отношение к себе как должное и единственно верное. Но здесь, у таксофона, Юми было так обидно и больно, что она не в силах была считаться с другими людьми.
— Когда я звонила вам в прошлый раз, вы говорили, что муж делится с вами подробностями своей работы.
— Н-ну… иногда, — неохотно ответила Шерон.
— Джим не рассказывал вам о своем визите к доктору Лео Готтбауму? Я — Юми Готтбаум, его дочь.
— О, понимаю.
— Ваш муж интересовался работой отца. Проектом 'ЖС'. Сейчас я располагаю нужной ему информацией. Пожалуйста, скажите, как мне с ним связаться?
И еще одна — длиннющая! — пауза на том конце.
— Никак. Он звонил мне из автомата и сказал, что телефон в его машине не работает, а починить машину на станции техпомощи он не может — сегодня воскресение. Возможно, ему придется еще одну ночь провести там, и дома он будет только завтра.
Юми, сильно обеспокоенная, смотрела в окно аэровокзала. Верить ли предчувствиям? Да, она давно поняла: от отца всегда следует ожидать самого худшего.
— Я только что проехала едва ли не все прибрежное шоссе, — спокойно сказала она. — И видела несколько станций техпомощи — они были открыты. Если ваш муж смог позвонить из автомата вам, он так же просто мог бы вызвать буксир. Скажите, вы уверены, что слышали именно его голос?
— Д… да. Голос был его. — Шерон встревожилась. — Что вы хотите сказать?
— Нет, ничего определенного. Просто у меня дурное предчувствие. — Юми немного поразмыслила. Что-то в ней толкало ее повесить трубку, забыть обо всем и поскорее ехать домой, на Гавайи, в обычную неспешную повседневную жизнь. Но, вспомнив, как отец бросил ее здесь, на тротуаре, она вновь обрела прежнюю решимость. — Я понимаю, вы со мной незнакомы, и я прошу слишком многого, но я просто не знаю, что мне делать. Можно мне приехать к вам? У меня — некоторые вещи вашего мужа, и их следует вернуть ему. И, если он снова позвонит, я смогу с ним поговорить.
Шерон собралась было ответить, но осеклась. Юми терпеливо ждала, не обращая внимания на аэровокзал, на объявления о рейсах, толпы пассажиров, снующих через площадь…
— Нет. Не думаю, что вам следует приезжать, — наконец сказала Шерон. — Одно из первых правил Джима: никогда не давать наш домашний адрес кому-либо, хоть как-то связанному с делом. [расследованием].
— Тогда, быть может вы сможете подъехать ко мне? У вас ведь есть портативный телефон? А звонок по домашнему номеру может быть переадресован на него.
— А вы настойчивы, — нервно хохотнула Шерон.
— Нет, вообще-то я не такая. Я живу тихо — спокойно, делаю украшения и продаю их туристам. Для меня сложившаяся ситуация совершенно необычна. И мне приходится очень стараться, чтобы сделать все верно. Пожалуйста, скажите, вы сможете?
— Ладно, — вздохнула Шерон. — Ладно. Где вы сейчас?
На миг Юми позволила себе удовлетворенно расслабиться. Она добилась того, что обычно считала совершенно невозможным.
— Я в международном аэропорту Лос-Анджелеса, — сказала она. — Теперь — как я выгляжу. Я — наполовину японка, в руках — белая парусиновая сумка, а одета я в длинную юбку и белую хлопчатобумажную блузку. Буду ждать у 'Федерал Эрлайнс Билдинг', на верхнем уровне.
Threats [Знамения беды]
Шерон появилась в аэропорту лишь через полтора часа. Приехала она в маленьком красном электрическом 'фиате' с мятым крылом, погнутой антенной и разбитой фарой. Она остановилась у бровки, перегнулась через сиденье и распахнула дверцу с 'пассажирской' стороны. Шерон оказалась симпатичной молодой женщиной с живыми глазами и застенчивой улыбкой.
— Привет, — сказала она. — Вы, должно быть, Юми. Извините, что так долго — мне пришлось искать няню.
— Нет, все в порядке. Рада с вами познакомится, Шерон.
Юми села в машину. Теперь, лицом к лицу с собеседницей, она была не так уж уверена в себе — по телефону быть храброй куда как легче.
А Шерон окинула ее пристальным взглядом и, похоже, на душе у нее стало полегче.
— Я понимаю, это глупо, но я боялась, что вы… окажетесь не той, за кого себя выдавали.
— Я — дочь знаменитого человека, который считает себя выше закона, — сказала Юми. — И я… хочу