кашей и жареной картошкой и метнула в наемника. Тот увернулся и озверел еще больше. За его спиной раздались возмущенные крики — картошка и каша все-таки нашли цель.
— …! — бугай ломанулся ко мне, выхватив из ножен кинжал.
От прилива адреналина шар на ладони получился насыщенного голубого цвета. Но удивляться было некогда, наемник уже бежал ко мне с кинжалом наготове. Он тоже не успел удивиться магии в моих руках. Шар прошел около левого бока, оставляя на жилете наемника тонкую корочку льда. Неизвестно каким образом у меня получилось то, что я не могла сделать за все четыре года учебы в Академии: двустихийный метательный шар.
— …! — нецензурно выругался мужик, останавливаясь и хватаясь за бок. Кинжал он уронил, и тот отлетел в сторону.
В харчевне наступила тишина. Приятели бугая встали из-за стола, вытащив разномастное оружие. Подходить они ко мне не пытались, метательного оружия с собой то ли не носили, то ли вообще не владели, то ли боялись.
Это ощущения всеобщего страха, раньше мне неведомое, добавило адреналина. В руках у меня был сформирован уже следующий шар, тускло-голубой и не такой мощный, но тоже двустихийный. Просветитель Клёйд был бы мной очень доволен. Только вот позже я так и не сумела повторить это высшее заклинание.
— Девонька, ты это, не нервничай, — вкрадчиво сказал сидевший до этого в противоположном углу дед. — Они оружие уберут, да и разойдетесь подобру-поздорову. А?
Все продолжали пялиться на меня. Я вдохнула побольше воздуха и прокричала:
— Чего уставились, ну?! Сейчас всех тут поубиваю! Бросить оружие на пол!
Мужики аккуратно положили оружие на пол. Справа от меня раздался женский крик — это у подавальщицы не выдержали нервы и она грохнулась на пол, закрыв голову подносом.
— Я сейчас пойду к выходу, — я еле сдерживала дрожь в голосе, — и если кто-то меня остановит, то я за себя не отвечаю!
Народ закивал. Я неловко перекинула шар в другую руку и бочком пошла к выходу. Ноги дрожали, в горле пересохло от волнения. И, что самое страшное, я понимала, что пущу шар в кого угодно, кто сейчас встанет у меня на пути.
Приятели бугая отошли от стола подальше, когда в проходе с другой стороны подошла я. Воспользовавшись положением, я быстро схватила лежащую с краю половину пирога. Голод на секунду стал важнее всего происходящего.
У дверей стояли какие-то мужчины, судя по всему, недавно вошедшие. Они отошли подальше в зал, уступая мне дорогу. Я мельком прошлась по ним взглядом и поспешила выйти из недружелюбной харчевни. Во дворе я быстро оседлала коня и поскакала прочь, подальше, чтобы меня никто не догнал… Но за мной никто не гнался. Несмотря на открывающиеся чуть ли не в каждом городе КиВы, ведьм и магов пока боялись.
…Я резко пришпорила лошадь. А ведь я знаю, кто стоял в дверях той харчевни у Тыри. Эти желтые, словно кошачьи глаза невозможно не запомнить.
— Тенла! — закричала я сквозь дождь ушедшему вперед другу. — Погоди!
Оборотень недоуменно оглянулся и развернул коня обратно.
— Ты чего?
— Он тоже от матери! Они все меня преследуют! — чуть не плакала я. — Я помню, он был тогда, когда я еще сбежала из дома! Он за мной шел!
— Кто «он»? — спросил Тенла.
— Да Эмис же! — воскликнула я и принялась копаться в кармане сумки. — И браслет паршивый наверняка тоже от матери…
Браслет все никак не хотел находиться, и тут я вспомнила, что он в потайном кармане в одной сумок. В том самом, где я обычно хранила неприкосновенный запас денег на непредвиденный случай. Монет там, правда, уже не было, я вся истратилась.
— Но ты ведь уже говорила, что он скорее всего от матери, — не понимал моей обиды Тен.
— Ну да… А теперь… — я шмыгнула носом.
Да, подозревала, но не думала же, что он действительно меня предал, как Сина и Трег. В глубине души тлела надежда, что он неподкуплен матерью. Теперь эта надежда была погашена.
— Что ты делаешь? — устало спросил Тенла.
— Ищу в сумке браслет.
— Зачем?
— Если он от матери, то это точно не просто накопитель!
— Давай ты поищешь его позже, а? До Волчьих Шалашей меньше версты осталось.
— Ну ладно, — всхлипнула я.
Оборотень покачал головой и снова поехал впереди. Я пристроилась за ним. По лицу текла вода — то ли слезы, то ли дождь. Может, и Тенла с Тонрой тоже подкуплены? Первый, правда, сначала хотел меня ограбить, а вторая прирезать за ревность, но это уже мелочи. Зато Тон рассказывала мне про оборотней для работы. А Тенла везет меня в общину…
Я вытерла щеки и сдвинула вперед насквозь промокший и отяжелевший от воды капюшон. Что за бред лезет в голову!. Я достаточно знаю мать, чтобы точно сказать — никаких оборотней для моей охраны она нанимать не будет. А уж леди Квиз-то умеет отличать нежить от обычных людей.
Деревня Волчьи Шалаши встретила нас не слишком-то миролюбиво. Сколько мы не стучали, нам ни в какую не хотели открывать ворота. Из-за этого пришлось довольно долго мокнуть под дождем, в который раз проклиная погоду. Когда сонный и пахнущий перегаром стражник все-таки впустил нас за ограду, мы никак не могли найти себе место для ночевки. Лишь у ворот, на самом краю деревни, какая-то древняя бабуська сжалилась над мокрыми путниками и взяла на постой.
В доме у бабки остро пахло кислым молоком. Я пару раз чихнула с непривычки и принялась разоблачаться. Кроме плаща, промокла вся одежда вплоть до исподних штанов. Я быстро переоделась в сухое за занавеской — благо, было во что, водонепроницаемые заклинания на сумках с блеском выдержали ливень. Для профилактики глотнула отвар, сваренный в дорогу Тонрой. Ох, чувствую, община оборотней вместо лекаря получит больную.
— Там дождь еще больше усилился, — зайдя в дом, обрадовал Тенла. — Мы с такими темпами дня три еще тащиться будем.
— Три дня? — удивилась я. — Ты что-то говорил про пять дней!
— Так это для Тонры, с переправой, — как ни в чем не бывало пожал плечами он. — Село совсем близко, обоз, наверное, уже дошел и ждет нас.
— Все-таки мне не нравится эта идея с обозом, — немного помолчав, сказала я. — Непонятно что и зачем.
— Погадай.
— Настоящая гадалка никогда себе не гадает.
— Да? Странно. А как же вы учитесь? Гадаете друг другу? — саркастически усмехнулся Тен.
— Ничего смешного, это негласное правило!
— Да верю, верю. Ты прямо как Тонра, вечно все не нравится.
— Не все, только эта идея с обозом, — зевнула я. — А Тонра наоборот вечно пытается тебе угодить.
— Что-то не вижу я этого угодничества.
Я фыркнула и замолчала. Бабка, вытащив из печи чугунок, поставила его перед нами на стол. По избе поплыл аромат только что сваренной ячневой каши, который перебил запах кислого молока. Тенла выложил из сумки остатки провизии — полковриги хлеба и небольшой кусок творожного сыра, купленные еще днем в какой-то деревне.
— Приступим, помолясь, — проскрежетала старуха, садясь за стол. — Да помилует нас бог Саресс, что заведует водой…
