разгромленные полицией организации, как налаживается в России издание нелегальной литературы. С каждым днем все более укрепляются конспиративные связи Владимира Ильича с Россией. Все больше писем приходит теперь оттуда в Женеву. Доставляют их и кружными путями. “Посылаю Вам бумажку местного издания, для Ильича будет небезынтересно ее видеть, перешлите ему, - просит живущего в Берлине доктора Любека сосланный в Тобольскую губернию социал-демократ. - Интересно Выло бы изложить с Ильичей или с Ильичами кое-какие планы относительно работы в безвременье и застой” [63]. Приложенная ссыльным к письму для Ленина “бумажка местного издания” - это листовка РСДРП “Катастрофа в Рыковской шахте”.
Приходит письмо о положении дел в петербургской организации. Ленин публикует его в двадцать втором номере “Пролетария” - втором изданном в Женеве. Автор сообщает, что в столичной организации все теперь в руках рабочих, что именно они несут ныне на себе всю тяжесть партийной работы, что влияние социал-демократов на массы безусловно растет.
Сообщают из Петербурга о проходивших при закрытых дверях заседаниях верховного суда. Владимир Ильич помещает об этом в “Пролетарии” обширную корреспонденцию. Она рассказывает о суде в российской столице над социал-демократической фракцией II Государственной думы, о том, как осуждены были депутаты на каторжные работы “царскими судьями в отместку за то, что пролетариат России облек их своим доверием, поставив их на ответственный пост выразителей его воли” [64].
Первые женевские номера “Пролетария” с этими сообщениями из России выходят в то время, когда ревизионисты предпринимают попытки пересмотра самих основ марксизма, когда возникают философские течения, направленные против материалистического мировоззрения, осмеивающие революционное движение, призывающие к отходу от политики, прославляющие религиозную мистику.
Во главе нового философского течения, проповедующего богоискательство, богостроительство, стоит А. Богданов. С его сочинениями Ленин начал знакомиться еще в сибирской ссылке. Там прочел он книгу Богданова “Основные элементы исторического взгляда на природу”. В тогдашней позиции Богданова были истоки его сложившейся в дальнейшем антимарксистской философской концепции. Четыре года спустя Ленин впервые встретился с ним. И тот подарил ему свой только что вышедший труд “Эмпириомонизм”. Так Богданов назвал свою доктрину. Это разновидность эмпириокритицизма, проповедники которого, как докажет вскоре Ленин, запутались в коренных вопросах мировоззрения и теории познания, отрицали объективное существование материального мира, объективный характер законов развития природы и общества. Сторонники эмпириокритицизма утверждали, что исходят из “опыта”, им его “критической” оценки, понимая, однако, “опыт” кап сумму ощущений или внутренних переживаний субъекта
Познакомившись с “Эмпириомонизмом”, Ленин написал тогда Богданову в Париж и откровенно заявил, что тот “своими писаниями сугубо разубеждает в правильности своих взглядов” [65]. Но летом и осенью 1904 года, в период назревания революционной ситуации, Ленин и Богданов заключили, по словам Владимира Ильича, “молчаливый и молчаливо устраняющий философию, как нейтральную область, блок” [66], и этот блок просуществовал все время революции. Однако летом 1906 года Ленин получил от Богданова третий выпуск его работы. “Прочитав,- вспоминает сейчас Ленин,- озлился и взбесился необычайно: для меня еще яснее стало, что он идет архиневерным путем, не марксистским. Я написал ему тогда “объяснение в любви”, письмецо о философии в размере трех тетрадок... Сии тетрадочки показал я некоторым друзьям (Луначарскому в том числе) и подумывал было напечатать под заглавием: “Заметки рядового марксиста о философии”, но не собрался” [67]. А в эти февральские дни 1908 года приходит в Женеву новая книга - “Очерки философии марксизма”. Сборник только что выпущен петербургским издательством. В нем несколько статей. И все возмущают Ленина. “Нет, это не марксизм...- заявляет он.- Уверять читателя, что “вера” в реальность внешнего мира есть “мистика” (Базаров), спутывать самым безобразным образом материализм и кантианство (Базаров и Богданов), проповедовать разновидность агностицизма (эмпириокритицизм) и идеализма (эмпириомонизм),- учить рабочих “религиозному атеизму” и “обожанию” высших человеческих потенций (Луначарский),- объявлять мистикой энгельсовское учение о диалектике (Берман),- черпать из вонючего источника каких-то французских “позитивистов” - агностиков или метафизиков, черт их поберет, с “символической теорией познания” (Юшкевич)! Нет, это уж чересчур. Конечно, мы, рядовые марксисты, люди в философии не начитанные,- иронизирует Ленин,- но зачем уже так нас обижать, что подобную вещь нам преподносить как философию марксизма! В себя дам скорее четвертовать, чем соглашусь участвовать в органе или в коллегии, подобные вещи проповедующей” [68]. Как жалеет Владимир Ильич, что не опубликовал в свое время три тетрадки, содержавшие критику философских взглядов Богданова! Он пишет родным в Россию, просит разыскать и прислать ему эти тетрадки. Но ни сейчас, ни позднее их уже не обнаружить.
Ленин пишет письмо Горькому, который и сам в эту пору оказался под сильным влиянием “богостроительства” и махизма. Ленин убежден в настоятельной необходимости разоблачения реакционной сущности новейших разновидностей идеализма. “Некую драку между беками по вопросу о философии,- заявляет он,- я считаю теперь совершенно неизбежной” [69]. Но Ленин не хочет допустить нового раскола в партии, предостерегает от “обострения конфликта”. Он стремится к тому, чтобы философские споры не мешали “делу проведения в рабочей партии тактики революционной социал-демократии”, чтобы они не ослабляли “насущного, практически и политически необходимого дела революционных с.-д. в России” [70].
То, что узнает из письма Горький, побуждает его еще настойчивее звать к себе Владимира Ильича. Как жаждет он примирить дорогих ему людей, примирить Богданова и Луначарского с Лениным! “Сюда, на Капри,- сообщает Горький И. Ладыжникову, руководителю книгоиздательства, созданного в Берлине по заданию Центрального Комитета РСДРП,- приедет Луначарский, зовем Ильича и Богданова, думаю, что к весне все съедутся...” [71] Пишет Горький и Луначарскому: “В деле завлечения Ильича на Капри Вы должны помочь мне...” [72]
Не знает еще Ленин о надеждах, возлагаемых на его приезд Горьким. И не потому оттягивается его поездка на Капри. Просто не так-то легко вырваться ему из Женевы. “Ехать к Вам мы хотели сегодня,- сообщает он Горькому 25 февраля,- но оказалось, что пришлось отложить не менее как на неделю, а может быть на две - на три” [73]. Пишет на Капри и в первой половине марта: “Поездка наша все оттягивается: сейчас главное препятствие - отсутствие вестей из Брюсселя. Мне написали оттуда друзья, что ждут туда меня на заседание Бюро (Международного социалистического). Я запросил секретаря, когда же ехать (ибо мне-де надо в Италию). Ответа все нет. А Брюсселя пропустить нельзя” [74].
Но вот приходит наконец ответ из Брюсселя. Оказывается, что сейчас Ленину ехать туда не надо. И тем не менее он вынужден вновь отложить поездку на Капри. “Досадно, что не удается поехать к Вам...- гласит его очередное письмо к Горькому.- Нет денег, нет времени, нельзя бросить газету” [75].
Владимир Ильич работает над статьей “Марксизм и ревизионизм”. Предназначается она для сборника, посвященного двадцатипятилетию со дня смерти Карла Маркса. Выйдет же сборник в России. И подпишет поэтому Владимир Ильич статью одним из своих давних псевдонимов - Вл. Ильин.
“Известное изречение гласит, что если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, то они наверное опровергались бы,- так начинается эта статья, направленная против оппортунизма и ревизионизма на международной арене.- Естественно-исторические теории, задевавшие старые предрассудки теологии, вызвали и вызывают до сих пор самую бешеную борьбу. Неудивительно, что учение Маркса, которое прямо служит просвещению и организации передового класса современного общества, указывает задачи этого класса и доказывает неизбежную - в силу экономического развития - замену современного строя новыми порядками, Неудивительно, что это учение должно было с боя брать каждый свой шаг на жизненном пути” [76].
Владимир Ильич пишет, что распространение марксизма в рабочем классе вызывает усиление нападок на марксизм со стороны всех враждебных ему теорий. Он обращает внимание на опасные формы борьбы, применяемые ревизионистами, пытающимися под видом поправок и пересмотра учения Маркса подорвать его изнутри. Он раскрывает суть ревизионистских воззрений, показывает, что это - повторение обветшалых, устаревших догм буржуазной идеологии, одна из ее разновидностей.
Ленин заявляет: “То, что теперь мы переживаем зачастую только идейно: споры с теоретическими поправками К. Марксу,- то, что теперь прорывается на практике лишь по отдельным частным вопросам рабочего движения, как тактические разногласия с ревизионистами и расколы на этой почве,- это придется еще непременно пережить рабочему классу в несравненно более крупных размерах, когда пролетарская
