важно сохранить этот документ! В набор” [112]. И отправляет оттиск в Париж, в редактируемый им центральный орган партии - “Социал-демократ”. А затем пересылает “Наказ” обратно в Питер, в “Правду”. “Непременно поместите этот наказ петербургскому депутату на видном месте крупным шрифтом,- требует он.- Совершенно недопустимо, что “Луч”, искажая наказ, уже говорит о нем и помещает заметки, а “Правда”, сторонники которой наказ составили, провели, пустили в ход, молчит о нем... Что же это такое?” [113]
Владимир Ильич пишет это письмо в последние ноябрьские дни. Подходит к концу 1912 год - год крупнейшего подъема стачечного движения русских рабочих, взрывов недовольства и восстаний на флоте, в войске. В эту пору, когда Россия снова вступила в полосу мощной революционной борьбы масс, укрепляются местные большевистские организации. И связи с ними обосновавшегося в Кракове Заграничного бюро ЦК РСДРП должны все более расширяться.
По поручению Ленина Крупская запрашивает у живущего в Берлине В. Каспарова - соратника С. Шаумяна и Г. Орджоникидзе: “Пришлите, пожалуйста, скорее адрес Шаумяна, очень нужно. А какой адрес Авеля (А. Енукидзе), старый или переменился? Нам нужно сейчас как можно больше знать о Кавказе...” [114] В другом письме к нему же она интересуется высланным в Полтаву кавказским корреспондентом - большевиком А. Кобахидзе. Крупская просит Каспарова: “У нас идет теперь собирание связей, помогите чем можете” [115].
И Каспаров достает все новые адреса. Связывает находящегося в Кракове Ленина с товарищами из российского подполья.
Так, по указанию Ленина, действуют в эти дни и другие его соратники - те, кого занесла судьба в Лондон, Париж, Женеву, Цюрих, Берн. “У нас связи с каждым днем растут,- пишет Крупская.- В Питере теперь весьма серьезная организация, созданная низами... В Москве у нас хорошие связи, в области также и теперь во Владимирской и Костромской губерниях. Связаны с харьковской организацией, Екатеринославом, Киевом, Нахичеванью, с рядом заводов, с Бакинским городским комитетом...” [116]
Из Кракова отправляются в Россию посланцы Ленина. Побывав у Владимира Ильича, вернется туда и Саркис Багдатьян - большевик, бежавший почти год назад из ссылки.
- Я с удовольствием поменялся бы с вами ролью,- дав ему ряд поручений, скажет Ленин.- Сел бы в “Правду” сам, а не ждал бы, чтобы наши по своему капризу или глупости бросили в корзину или откладывали в долгий ящик мою статью из-за политиканства.
На улице Любомирского Ленин и Крупская наставляют тех, кто отправляется в Россию, инструктируют, как связаться с партийным подпольем.
Товарищ уезжает с поручениями в Саратов. Он должен запомнить:
- Зайти там в баню Карасева на углу Никольской и Кузнечной, спросить кассиршу Паулину Карповну Ананьеву, когда можно видеть сына Шуру.
Явка и пароль для Юзовки:
- Зайти в фотографию Ицковича и узнать, нет ли тут товарища той женщины, которая пишет стихи.
Если Ленин отправляет товарища в Петербург, ему даются конспиративный адрес, пароль из записной книжки Крупской:
- Зайти в тридцать первую квартиру дома номер девять по Перекупному переулку. Спросить Рахиль Николаевну Покровскую. Пароль: “Привет от брата Владимира Николаевича”. Ответ: “А книги привезли?”
Товарищ должен связаться в Киеве с местными 'большевиками и его информируют:
- Отправиться на Большую Васильковскую. Там в доме 25, квартире 6 - контора Кольбера. Звонить в левый звонок. Спросить госпожу Барковскую. Пароль: “Не можете ли мне одолжить “Чтеца-декламатора”?” Она скажет: “Вот он” - и покажет книжку. Через нее найти Озоля - одного из организаторов киевского союза портных.
Все чаще теперь на улице Любомирского гости из России. Зовет сюда Ленин и большевистских депутатов Думы. Но провокатор доносит об этом в охранку. “Цель означенного приглашения,- сообщает он,- желание дать указания относительно поведения и вообще работы в думской фракции”. Глава Московского охранного отделения отдает тотчас же строжайшее распоряжение: “Учесть в розыске - принять к сведению” [117].
И все же поздним ноябрьским вечером в квартире Ульяновых раздается стук в дверь.
Ленин открывает.
Перед ним незнакомый человек. Он называет себя. Это - Муранов, слесарь, большевик, депутат IV Государственной думы от рабочих Харьковской губернии.
- Как вы перебрались через границу? - интересуется Владимир Ильич.
- Я приехал на пограничную станцию,- рассказывает тот,- так и не выработав в дороге какого-либо определенного плана действия. Примкнув к группе людей, направлявшихся к пропускному пункту, решил посмотреть, как осуществляется процедура перехода через границу. Разумеется, у всех моих случайных попутчиков документы были выправлены по всей форме. Я видел, как они один за другим предъявляли сначала русскому, а потом австрийскому жандармам небольшие листки со множеством печатей, причем все это занимало считанные секунды. И я решился. Вытащив из кармана почтовый конверт, испещренный штемпелями, быстро сунул его под нос одному и другому жандармам и сделал первый шаг через границу, ожидая, что вот-вот меня окликнут. Однако все обошлось благополучно...
Откинувшись на стуле, Ленин долго и весело смеется. Затем, сразу посерьезнев, начинает расспрашивать. Его интересует все, что касается положения в России: и борьба при выборах в Думу, и настроение рабочих. По тому, как Ленин ставит вопросы, как реагирует на ответы, Муранов убеждается, что он превосходно знает обстановку в Российской империи.
Но Ленин озабочен: какие мысли должны быть положены в основу первого выступления рабочего оратора в Думе? Ведь рабочие будут ждать первого выступления с особенным нетерпением. Ведь они отнесутся к нему с особенным вниманием.
Владимир Ильич пишет тезисы этого выступления. Он концентрирует в них внимание рабочих депутатов на тех вопросах, которые волнуют сейчас всех. Он призывает их задуматься над тем, что выдвигается на первый план в практике рабочего движения.
В ленинских тезисах множество вопросов: о преемственности в деятельности социал- демократической фракции IV Думы и социал-демократических фракций прежних Дум; о современном положении и задачах социализма во всем мире; о балканской войне, международном положении и внешней политике России; о бесправии и произволе в России; о необходимости политической свободы; о невыносимом положении крестьянства; о трех лагерях в стране - правительственном, либеральном, демократическом; о политическом движении и стачках 1912 года; о гегемонии пролетариата...
Вслед за тезисами пишет Владимир Ильич и проект декларации социал-демократической фракции. От ее имени он утверждает, что фракция будет отстаивать интересы и нужды освободительного движения. “Она считает себя не вправе, - заявляет Ленин,- скрыть от большинства IV Думы то, что думают и чувствуют все сознательные рабочие России. Сознательные рабочие остаются непреклонно верными социализму. Они остаются непреклонно верны принципам старой, испытанной в боях Российской социал- демократической рабочей партии. Они остаются непреклонно верны, во имя этих принципов, своим республиканским убеждениям” [118].
Крупская переписывает ленинский проект декларации. И тезисы, и проект отправляют в Россию. Но дойдут ли важнейшие документы к тем, кому адресованы? Получат ли их депутаты-большевики?
Неделю спустя Крупская запрашивает: “Вам послана декларация по трем адресам... Известите, тотчас получено ли. Посланы тезисы декларации с комментариями. Известите, получены ли”. Проходит еще четыре дня. И она вновь пишет депутатам-большевикам: “Надеемся, что “тезисы” и декл[а-рация] получены” [119].
Но проект декларации перехватывает царская полиция. Лишь ленинские тезисы попадают к большевистским депутатам.
Эти тезисы ложатся в основу декларации социал-демократической фракции. “Обсуждению декларации, начатому еще до открытия Думы,- вспоминает А. Бадаев,- наша фракция посвятила ряд заседаний. Прения велись с чрезвычайной страстностью и затягивались порой до глубокой ночи. С обеих
