открывается широкий вид на горную цепь Татр.
“Владимир Ильич,- расскажет много лет спустя Багоцкий,- ценил то, что, в отличие от швейцарских Альп, в Татрах можно было в течение одного-двух дней взобраться на любую вершину. Ни гостиниц, ни фуникулеров, ни киосков с сувенирами, поражающих обычно своей безвкусицей и пошлостью, в Татрах тогда не было. В нескольких долинах были примитивные туристские хижины - схрониско - с деревянными нарами и соломенными матрацами, часто даже без сторожей; туристам предоставлялась возможность самостоятельно в них хозяйничать, пользоваться дровами и т. д. Только в долине озера Морское око было проложено шоссе и имелась единственная в горах гостиница.
Культура Швейцарских Альп, где можно было доехать до многих вершин на фуникулере, не прельщала Владимира Ильича. Главную прелесть горных экскурсий он видел в преодолении трудностей подъема и в многообразии впечатлений, которые давал самый процесс подъема в горы” [5].
Но хоть Ульяновы и приехали сюда отдохнуть, Владимир Ильич выкраивает на прогулки лишь немногие часы. Он встает здесь чуть свет. Купается в Дунайце. Завтракает. И к восьми утра с дорожной сумкой на плече, на потрепанном велосипеде уже появляется в Поронине, в почтовом отделении. Обычно спокойное и сонное, оно заваливается теперь разноязычными журналами, газетами. Приходят большого формата с цветными иллюстрациями журналы из Америки. Приходят нью-йоркский “Геральд Трибюн”, австрийские “Нейес Винер Цайтунг”, “Нейе Фрейе Прессе”, “Ди Цайт”, французское “Фигаро”, итальянские, английские и конечно же русские газеты. И все это, поражаются на почте, адресовано господину Ульянову!
- Кто такой Ульянов? - спрашивает жена начальника почтового отделения Станислава Радкевича.
- О,- отвечает тот,- он известный русский социал-демократ.
Они видят его через окно. Владимир Ильич присаживается на бревна, лежащие у почты. Тут же быстро просматривает газеты, читает письма, что-то поспешно пишет - может быть, ответы на них.
“Газет имеем много, и работать можно” [6],- сообщает он в Россию. Почти весь день Владимир Ильич у себя в мансарде за большим столом. Только обед отрывает его от рукописей. Но работу Владимир Ильич старается закончить засветло. Ведь нет электричества, а писать при свете керосиновой лампы трудно.
Газеты, которые приходят к нему, дают материал для многих статей.
15 мая 1913 года. Ленин узнает: в воскресенье французские и немецкие парламентарии, встретившись в Берне, повели речь о мире, о путях решения международных конфликтов. И он пишет статью “Буржуазия и мир”. В ней предостерегает: “...было бы громадной ошибкой довериться прекраснодушным речам тех немногих буржуазных депутатов, которые присутствовали на конференции...” [7]
Приходит сообщение об окончании всеобщей стачки бельгийских рабочих, требовавших изменения конституции, всеобщего и равного избирательного права. Ленин откликается на эту весть статьей “Уроки бельгийской стачки”. Он анализирует в ней причины “малой удачи” [8] рабочих.
17 мая. Из “Русского слова” Ленин узнает об опросе городских управ 158 городов России, проведенном петербургским “Вестником финансов, промышленности и торговли”. Он выписывает результаты этого опроса, подтверждающего, что “промышленный подъем последних лет в России сопровождался, как и всегда, быстрым развитием строительной промышленности” [9]. Выписывает те данные, которые характеризуют тяжелое положение строительных рабочих. И пишет в “Правду” о необходимости их просвещения и сплочения, ибо им “негде искать помощи, кроме как у своей рабочей газеты, у своего рабочего союза, у своих, более развитых, товарищей - пролетариев” [10].
В петербургской “Речи” Ленин обращает внимание на официальные данные о крестьянских переселениях в России за два последних года. Он писал уже об этом дней двадцать назад. Но новые, только что опубликованные цифры позволяют сделать еще несколько выводов. И Ленин пишет для “Правды” вторую статью на ту же тему - “Еще о переселенческом деле”.
23 мая. “Торгово-промышленная газета” - ежедневное приложение к “Вестнику финансов, промышленности и торговли” - оповещает, что русское крестьянство “с каждым годом неуклонно прогрессирует” [11]. “Чрезвычайно поучительно,- приходит к заключению Ленин,- что данные, приводимые автором, говорят как раз обратное.” Он пишет статью “Поправляется или беднеет крестьянство?”, в которой обрушивается на бесстыдную ложь “казенных писателей и казенных газет” [12].
Пишет Ленин в этот день и статью “Отсталая Европа и передовая Азия”. Как и предыдущая, она уйдет в Петербург, в “Правду”. Речь в ней - о все растущем, ширящемся, крепнущем в Азии могучем демократическом движении, о том, что “вся молодая Азия, то есть сотни миллионов трудящихся в Азии имеют надежного союзника в лице пролетариата всех цивилизованных стран” [13].
Еще одна ленинская статья, помеченная 23 мая. Поводом для нее служат споры, о которых сообщает “Новое время”. Спорят помещики Польши и других пограничных мест России по поводу ухода сельскохозяйственных рабочих на заработки в Германию и другие европейские страны. Одни утверждают, что для хозяина полезно массовое обучение русских рабочих лучшим приемам земледелия. Другие же возмущаются тем, что уход рабочих повышает заработную плату в самой России. Ленин обличает помещиков, “которые желали бы видеть крестьян “оседлыми” (т. е. привязанными к земле), покорными (чтобы им некуда было двинуться), забитыми, одичалыми...” [14].
29 мая. В очередном, пришедшем в Поронин, номере “Луча” - газеты меньшевиков-ликвидаторов - Ленин читает статью, в которой “нет ни единой мысли, ни единого живого слова”, в которой “сплошь - путаница и беспомощное ковыляние за ликвидаторами...” [15]. И он пишет заметку для “Правды” - “О беспомощности и растерянности”. Заметку, разоблачающую лозунги ликвидаторов о “борьбе за открытую партию”.
30 мая. Почта доставила из Петербурга свежий номер журнала “Промышленность и торговля”. В этом органе российских миллионеров-промышленников Ленин находит сравнительные данные об усилении в стране дороговизны. Но приводятся они, оказывается, лишь для того, чтобы обосновать жалобы на “несправедливость” обложения налогом торговли и промышленности! И, используя опубликованные в журнале цифры, Ленин пишет статью о том, как обдираются “массы трудящегося населения, и особенно рабочих, стакнувшимися капиталистами” [16], пишет статью “Дороговизна жизни и “тяжелая” жизнь капиталистов”...
И так изо дня в день.
Нередко Ленин располагается с рукописями на лоне чудесной природы - неподалеку от дома, на холме.
- Этот вид,- говорит он,- не только не рассеивает внимания, но помогает сосредоточиться.
Вечером, как и в Кракове, Ленин относит к поезду пакеты с написанными статьями. Предназначены они, главным образом, для “Правды”.
Однажды на первом подвернувшемся клочке бумаги - им оказывается конверт пришедшего из Бостона письма - мелким бисерным почерком набрасывает Ленин для памяти названия отправленных из Поронина статей. Когда десятилетия спустя конверт попадет в руки исследователя, он поможет ему установить: между 9 мая и 21 июня 1913 года “Правда” опубликовала 47 названных в перечне статей. Все они - без подписей или подписаны псевдонимами. 32 войдут уже к тому времени в Собрание сочинений Ленина. А то, что остальные 15 также написаны им, станет впервые известно благодаря пометкам на бостонском конверте.
Как только сообщает Ленин адрес, сразу же начинает поступать сюда “Правда”. В конце мая доставляют комплект за неделю. И в тот же день он пишет в Петербург: “Очень благодарю и очень поздравляю с успехом: по-моему, несомненно, газета теперь встала на ноги. Улучшение громадное и серьезное,- надо надеяться, прочное и окончательное” [17].
Владимир Ильич делает к письму приписку: “...особый привет Витимскому: очень удалась статья его о рабочей печати и рабочей демократии против либералов!!” [18]
Витимский - это М. Ольминский. Ленин имеет в виду его статью “Кто с кем?”, напечатанную в “Правде” и посвященную полемике с “Лучом” о совещании редакторов буржуазных изданий с представителями рабочей печати.
И в этом, и в других своих письмах, направляемых в редакцию, Ленин оценивает опубликованные статьи, корреспонденции, заметки. Дает товарищам практические советы.
