обосновались в большом Аль-Шейх Мунисе. С приходом изгнанников-соседей атмосфера в деревне стала гораздо более тяжелой. Известия о кровавых столкновениях в Яффо и в соседней Саламе (Salama) сделали ее панической. 28 января 1948 года Ибрагим Абу-Кхиль, деревенский «дипломат», и главы общин соседских деревень решили отправиться в Петах-Тикву и обсудить ситуацию с командованием Хаганы. Местом встречи был выбран дом Авраама Шапира, легендарного руководителя сионистского поселенческого предприятия, пользовавщегося немалым доверием и у местных палестинских жителей.
Несмотря на открытую враждебность еврейского поселенческого общества по отношению к арабскому населению, свидетельствует Йосеф Олицкий, офицер Хаганы и ее «придворный» историк, палестинские представители по-прежнему изо всех сил пытались сохранить мир. Согласно его рассказу, представители деревень «выразили желание поддерживать дружественные отношения и подчеркнули, что они не позволят никакому „чужому“ арабу или „своему“ бандиту проникнуть на принадлежащие им земли, а если не смогут с ними справиться, свяжутся с Хаганой и попросят помощи» [656]. После этой встречи Абу-Кхиль поддерживал постоянную связь с основным еврейским вооруженным формированием и таким образом нейтрализовывал трения и недопонимания, возникавшие в контексте растущей напряженности. В феврале деревня была обстреляна; в ответ также раздалось несколько выстрелов. Такого рода происшествия, по счастью, обошедшиеся без жертв, расследовались и анализировались. Обе стороны успешно справлялись с атмосферой враждебности. Правда, деревенская молодежь копала оборонительные траншеи, однако вход в деревню «внешним» вооруженным лицам был строго запрещен. Умеренные силы, заинтересованные в компромиссе, полностью контролировали ситуацию.
Впрочем, это спокойствие вовсе не нравилось командованию Хаганы. То обстоятельство, что очень большая арабская деревня, пусть даже мирная, находится неподалеку от тель-авивского порта, да еще совсем рядом с прижавшимися к морскому берегу электростанцией и аэродромом, очень его смущало. Кроме того, как раз в эти дни Хагана подготовила так называемый План Далет, открытой целью которого было создание «непрерывной территории» под сионистским контролем. К тому моменту все сильнее укоренялось мнение, рассматривавшее значительное количество палестинских жителей как угрозу существованию устойчивого национального государства. Читателю необходимо помнить, что, согласно плану ООН, предполагалось, что в будущем еврейском государстве будет более 400 тысяч (то есть примерно 40 %) арабских граждан. Хотя такие лидеры, как Исраэль Роках, либеральный мэр Тель-Авива, и Гад Махнес, придерживавшийся умеренных взглядов руководитель еврейских садоводов, и пытались изо всех сил предотвратить военную эскалацию, их пацифистские инициативы не имели успеха, ибо уже не отражали политику Хаганы[657]. Существуют свидетельства, правда, недостаточно проверенные, о том, что арабские коллаборационисты получали деньги от Хаганы за намеренное распространение слухов о том, что деревня вот-вот будет атакована, с тем чтобы побудить ее жителей к бегству[658].
Поэтому неудивительно, что начали появляться подстрекательские слухи, направленные против Аль-Шейх Муниса. Эти слухи день ото дня усиливались. Рассказывали, что в деревню проникли «внешние» отряды, так называемые банды, и принесли с собой много оружия. Говорили даже, что в ней находятся вооруженные немецкие офицеры[659]. Эффективные разведывательные службы Хаганы и полеты разведывательных самолетов над деревней раз за разом вскрывали несостоятельность фальсифицированных сведений, однако и это не помогало. Авраам Криница, мэр Рамат-Гана, жаждавший земель Аль-Шейх Муниса, граничивших с его городом, был одним из главным подстрекателей. Организация «Лехи»[660], почти не участвовавшая в тяжелых столкновениях на юге Тель-Авива, присоединилась к «предприятию по запугиванию» к северу от города, имевшему целью изгнание местного населения. Яаков Банай, один из руководителей «отколовшейся организации», писал в своих воспоминаниях:
«Эта деревня занимала значительное пространство между Тель-Авивом, Рамат-Ганом и Петах- Тиквой. Местоположение деревни обязывает ее вести себя разумно и тихо, однако существует постоянный контакт между ней и другими центрами арабского населения. Шмуэль а-Леви [сотрудник тель-авивского муниципалитета] советует захватить деревню. Мы приступаем к подготовительным шагам. Предпринято демонстративное патрулирование. В нем приняли участие шестьдесят человек. Мы прошли по деревне и постарались, чтобы они узнали, что это люди из „Джамаат Штерн“[661]. На них напал ужас. Следующий шаг: пригласили мухтара[662] на завтра, на встречу на мосту Джалиль [сегодня — Глилот]. Они приехали верхом на лошадях, в праздничной одежде. Шмуэль а-Леви сообщил им, что они должны в течение 24 часов собрать все оружие, находящееся в деревне, и принести его в указанное место. Они утверждали, что у них нет никакого оружия, кроме личного — охотничьих ружей [для пальбы в воздух на свадьбах]. Хватило двух этих мероприятий, патрульного объезда и встречи, чтобы вселить в них страх. Они начали покидать деревню. Мы продолжали давление на местных арабов…»[663]
Дальнейшее давление было типичной серией террористических актов. Элиша Ивазов (Авраам Коэн), один из боевиков «Лехи», был схвачен на пути в Наблус (Шхем) в грузовике с взрывчаткой, которая должна была взорваться в арабском городском командном штабе. В ответ его товарищи по оружию похитили 12 марта четырех жителей Аль-Шейх Муниса — по случаю, их сопровождал подросток, — вышедших из деревни в стороны моста Джалиль в поисках еды и горючего. Пятеро заложников, разумеется, не имели никакого отношения к задержанию Ивазова в Наблусе, однако похитители из «Лехи» угрожали убить их, если Ивазов не будет освобожден. В деревне прошел слух, что похищенные уже убиты. Началась паника. Вмешательство Хаганы, включавшее уговоры, давление и посредничество, привело к освобождению пятерых заложников (в ходе переговоров выяснилось, что Ивазова убили сразу после поимки, так что похищение было бессмысленным), однако террористический акт оказал свое действие. «Деревня постепенно пустеет, — с удовлетворением продолжает рассказывать Банай, — мы оставили им путь наружу, большинство двигалось со своими верблюдами, несшими пожитки, в направлении Тулькарма и Калькилии»[664].
Не одни только герои «Лехи» оставили жителям Аль-Шейх Муниса единственный путь «наружу», то есть на север. Им помогали и «умеренные» солдаты Хаганы. Невзирая на колебания и моральные ограничения, разумеется, вопреки всем заключенным ранее писаным и неписаным соглашениям, тель- авивское региональное командование Хаганы решило присоединиться к «отколовшейся организации» в организации блокады дорог, ведущих в деревню. Не следует забывать, что британский мандат еще не истек и солдаты его величества все еще находились на своих базах, в том числе и совсем неподалеку. Тем не менее их присутствие не помешало 33-му батальону бригады «Александрони» в ночь на 20 марта окружить поселение и занять несколько домов на его окраине. С этого момента никто не мог ни войти, ни выйти без разрешения осаждающих; снабжение деревни происходило под их тщательным контролем. Выход на полевые работы стал невозможным; жителям не позволяли ухаживать за начинавшими поспевать злаковыми. На следующем этапе тем, кто покинул поселение, уже не позволяли в него вернуться. Экономическое удушение и отсутствие горючего для генераторов быстро привели к недостатку еды и даже воды. В мрачные последние дни жизни деревни из нее ушли немногие оставшиеся обитатели во главе с наивным Ибрагимом Абу-Кхилем, продолжавшим до этого самого момента слепо верить своим еврейским «друзьям».
После ухода последних жителей деревни (за исключением старого местного сумасшедшего, судьба которого осталась неизвестной) боевики «Лехи» немедленно заняли ее центральные здания. Они превратили их в свою главную базу и назвали «Рамат Яир» в честь покойного командира и духовного руководителя Авраама-Яира Штерна[665]. Именно там несколькими днями позже был отдан приказ боевикам «Лехи» принять участие в захвате деревни Дейр-Ясин в окрестностях Иерусалима. Как известно, этот короткий «захват» завершился 9 апреля убийством свыше 120 мирных жителей деревни и грязным публичным унижением оставшихся в живых. «Рамат Яир» просуществовал до 29 мая, дня, когда последователи Штерна вступили в Армию обороны Израиля. Затем на его месте возникла база новой израильской армии. Вскоре после этого деревню начали заселять заново — еврейскими эмигрантами — из опасения, что изгнанные арабские жители могут тайно в нее вернуться.
