Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

12-го августа 1958

Дорогой Роман Борисович,

Я не писала Вам оттого, что не хотела наводить тоскливую тень на Ваши сияющие каникулы — за это время Жорж дважды был при смерти и сейчас ему все еще очень плохо.

Но я совсем не теряю надежду и борюсь за него днем и ночью.

Его должны были везти в горную санаторию, но, когда наконец все было готово, оказалось, что он слишком слаб, чтобы выдержать путешествие. И его пришлось оставить здесь. Пока что, как видите, — писать о «таком» не стоит — не утешительно.

Но от Вас мы оба ждали письмецо бодрячка. И хотя Вы прислали всего несколько сухих строк, без привычной и столь ценимой нами талантливейшей игры пера — «только факты, сэр»,мы оба вполне удовлетворены. И тем, что скоро выйдет книга, и тем, что мы скоро получим Lederplex, которого здесь не достать. Спасибо. Большое спасибо.

Но ведь я Вас просила за мой счет. Надо было вычесть из моего гонорара. Еще один факт, обрадовавший нас обоих, несмотря на наше горе, — то, как Вами помещены мои стихи.[1211]

До чего неожиданно-приятно!..

Большое, большущее спасибо, как говорил Андрей Белый. Очень, очень признательны. Как стихи заиграли!

Теперь будем ждать книжку — в блаженном нетерпении.

Кстати, или не кстати, но мы не находим, что «Чиннов растет, как гриб». Нет, дорогой Ницше, скорей замариновался, как гриб. Очарователен был только его «Фонтан» (в Нов. Жур.). А «Хирошима» и прочее в «Опытах» — слабоватенько.[1212] И часто с перепевами, с чужого голоса.

Как Вам кажется — будет ли доволен Смоленский статьей Струве? [1213] Вы ему в своей прелестной и правильной критике Цветаевой сделали омаж* почувствительнее с приведением Ангела.[1214]

Ну вот и кончаю. Пожалуйста, напишите Жоржу — мы оба уже просили Вас об этом — он так любит Ваши письма.

Сердечный привет О<льге> А<ндреевне> и Вам.

Ваша И. О.

Пожалела только, что «подобно окнам». «Совсем как» было бы лучше.[1215] Н. Жур. прибыл только сегодня — прочла только Вас, себя и Струве о Смоленском. [1216] Я о нем написала пышнее и льстивее, но рада, что обошлось без меня. Т. е. Г. Иванова.

В четверг к нам приедет Адамович.[1217] Иваск, кажется, тоже собирается к нам, [1218]но нам об этом не писал — Ж<оржа> бы развлекло.

Жорж обнимает Вас.

Если Жоржу удастся поправиться, то только благодаря Мих. Мих. Теперь его всячески лечат — отказа ни в чем нет.

* Hommage (фр.)— здесь «воздали должное».

177. Ирина Одоевцева - М. М. Карповичу. 15 сентября 1958. Йер.

15-го сентября 1958

Beau-Sejour

Hyeres. (Var.)

Дорогой Михаил Михайлович,

Спасибо за участие.[1219]

О последних днях Жоржа я еще не могу писать, это было слишком ужасно. Но о Вас он часто и с благодарностью вспоминал.

Он оставил массу стихов. Иногда он мне диктовал три-четыре стихотворения в сутки «Для 'Посмертного Дневника'»», как он говорил, «при жизни их печатать нельзя». Но и сейчас, мне кажется, некоторые лучше не печатать — слишком потрясающие. Как это:

За горе, за позор и все мои грехи
Ты послана была мне в утешение.
Лишь о тебе в мучительном томлении...
Но это смерть, а не стихи.[1220]

Конечно, все его стихи, т. е. те, которые мы с Вами решим возможным напечатать, я отдам Вам для Нов. Журнала.

Это только справедливо, т. к. Вы сделали больше, чем кто-либо, для Жоржа.

Я еще не могу заставить себя разобрать все, что осталось после него. Не только стихи, но и проза. Он последнее время писал свой «Бобок» — об эмиграции. Кроме того, остались главы воспоминаний «Жизнь, которая мне снилась» и всякие другие отрывки, не знаю даже толком что.[1221]

Я Вам потом подробно сообщу.

Как только я смогу, я начну писать о нем книгу — ведь никто его так не знал, как я.

Если Вы захотите, многое из всего этого появится в Нов. Журнале. [1222]

Но за эти стихи, кот<орые> я Вам шлю, пожалуйста, не посылайте мне гонорара. Это мне слишком больно.

Теперь у меня к Вам просьба. Вернее, это загробная просьба Жоржа. Он взял с меня слово, что я напишу Вам о ней —

Жорж предчувствовал, как мне будет невыносимо без него, как трудно мне будет здесь или в Париже, где все мне напоминает его. Он хотел, чтобы я как можно скорее уехала бы в Америку хотя бы на полгода, чтобы быть в состоянии жить дальше.

Администрация Дома дает мне отпуск хоть на целый год, дорогу мне тоже оплатят. Но затруднения с туристической визой — для неимущих. И вот Жорж придумал, чтобы я Вас попросила прислать мне фиктивное приглашение от университета для чтения ряда лекций о Георгии Иванове и для устройства его литературного наследства. Он хотел мне сам продиктовать письмо к Вам, но я отговорила его, обещав, что сделаю это. Может быть, Вы придумаете что-нибудь более подходящее. Важно только, чтобы мне дали визу и чтобы я, раз этого так хотел Жорж, могла уехать на время в Америку.

Его страшно мучила мысль о моем будущем. Он оставил письмо всем своим читателям обо мне. Но его я не могу сейчас переписать — Вы поймете.[1223]

Пожалуйста, если Вам трудно — ведь Вы так не любите писать, ответьте мне через Вашу секретаршу.