Никогда не называй это любовью

Отгоняя эти мысли, Кэтрин натянуто проговорила:

– Я не позволю вам с Вилли забрать у меня детей! Я не позволю, чтобы им причиняли вред, они по- прежнему любят меня! И если понадобится, я буду бороться за них в суде.

– Кэт, ну что ты так расшумелась, ей-Богу? Будь же благоразумной. Ну, как ты сможешь вывести в свет Кармен и Нору? Подумай об этом. Неужели тебе хочется, чтобы они слышали, как все вокруг шепчутся о репутации их матери? Зачем им-то страдать? Умоляю тебя, подумай как следует и будь благоразумна.

Кэтрин почувствовала, как краска сошла с ее лица. По телу пробежали мурашки. Ей стало безумно холодно.

– Они еще слишком маленькие, чтобы говорить об их выходе в свет. Надо подождать, пока не наступит время.

– И что тогда? – неумолимо осведомилась Анна.

Кэтрин почувствовала, что все аргументы в ее защиту рухнули.

– Не знаю. Не спрашивай меня об этом. Я не знаю!

– Кэт, ну что ты нашла в этом человеке? Ответь же! Мне безумно хотелось бы узнать, как может женщина уничтожить себя ради мужчины. Не понимаю! Не понимаю! Неужели он стоит того? Неужели от его поцелуев ты забываешь обо всем на свете? Неужели? Я уверена, что это не так. Честное слово, я бы в такой ситуации прежде всего задумалась о подмигиваниях и грязных шуточках, отпускаемых в мой адрес. Да я бы возненавидела его за это! Может быть, ты считаешь себя выше всего этого? А может быть, ты просто ненавидишь беднягу Вилли…

Кэтрин закрыла ладонями уши.

– Прекрати! – прошептала она. – И никогда не являйся сюда с подобными разговорами! Слышишь, никогда! А если ты такая искушенная в любви, то сама найди себе кого-нибудь, кто влюбился бы в тебя.

– Кэт, да как ты смеешь? Я много лет замужем и счастлива в своем браке.

Кэтрин с состраданием взглянула на сестру.

– Тогда почему ты спрашиваешь меня, что такое любовь?

Анна с раздраженным видом удалилась. Кэтрин смотрела ей вслед и думала, что теперь ее бросила даже родная сестра. До чего же отвратительно, гнусно, мерзко…

Тем не менее она отправилась на встречу с мистером Пимом, который много лет был их с тетушкой Бен поверенным. Дела обстояли слишком скверно, чтобы справиться с ними в одиночку. Кэтрин решила одно: Чарлз ни в коем случае не должен знать о том, как развиваются события. Теперь неудержимое желание защитить его стало сильнее любви.

Мистер Пим был человеком весьма хладнокровным и выдержанным. Казалось, его ничем нельзя было шокировать или вывести из себя. Он внимательно выслушал наивные протесты Кэтрин, и по выражению его лица невозможно было сказать, поверил он ей или нет. Однако он от всего сердца согласился с тем, что забирать у любящей матери детей, особенно в столь невинном возрасте, недопустимо. И согласился написать Вилли письмо:

Достопочтенный сэр.

Я встречался с миссис О'Ши, и она изложила мне все, что касается Ваших пожеланий. Она с негодованием отвергает тот факт, что у Вас имеются хотя бы малейшие основания для весьма недостойных подозрений касательно ее репутации. Близкий друг, на которого Вам угодно ссылаться, был редким гостем в ее доме, и он стал другом семьи только лишь по Вашему собственному желанию, не говоря уже о том, что Вы сами пригласили его в Ваш дом. И она категорически отказывается закрывать перед ним двери своего дома во время его редких посещений, которые когда-либо, вероятно…

И далее в таком же духе.

Итак, на время буря пронеслась стороной. Возможно, потому, что Вилли не собирался в Лондон, постоянно живя в своем холодном, продуваемом сквозняками, заброшенном и заложенном-перезаложенном особняке в имении, находящемся в графстве Лимерик. А там он не был в безопасности, являясь одним из ненавистных лендлордов, к тому же больше английским, нежели ирландским. Вилли могли убить в его собственной постели. В этой ситуации лучше было смириться с неверностью жены, нежели лицом к лицу столкнуться со столь неприятной перспективой.

Глава 20

Тетушка Бен позвала к себе своего поверенного, мистера Пима. Ей захотелось внести в свое завещание некоторые изменения. Кэтрин решила, что это связано с желанием тетушки отказать кое-что слугам, не более. Впоследствии Кэтрин вспоминала, что тетушка сделала подарки даже тем, кто давно у нее не служил. Она купила домик для старого Джеймса, ее садовника и кучера, и распределила между женской частью прислуги кое-что из драгоценностей.

Мистер Пим и его секретарь, Уильям Бак, долго просидели у тетушки за закрытыми дверями. Потом из комнаты вышел молодой мистер Бак и попросил явиться двоих служанок, которые должны были поставить свои имена на завещании как свидетели. Сара, кухарка, и Марианна, одна из служанок, вошли и выполнили эту просьбу. Марианна вышла от тетушки, вытирая заплаканные глаза. Завещания всегда приводили ее в расстройство, ибо были как бы гарантией чьей-то кончины. Кэтрин беспокойно мерила шагами гобеленовую залу и не могла избавиться от дурных предчувствий, ибо тетушка Бен сделалась невесомой, как пух чертополоха, дожидавшегося, когда его унесет легкий порыв ветра.

Кэтрин тоже вытерла глаза, увидев мистера Пима, стремительно выходящего от тетушки со своим портфелем.

– Ваша тетя желает увидеться с вами, миссис О'Ши.

– Как она?

– Слава Богу, она пребывает в весьма жизнерадостном настроении. Видите ли, по своему опыту я знаю, что, составив завещание, старики снова крепнут духом. Ведь составление завещания – одно из оставшихся им удовольствий. Это как глоток доброго вина. Ну, а как ваши дела? Ваш супруг ознакомился с моим письмом?

– Да.

Мистер Пим похлопал по своему портфелю, словно собираясь что-то сказать, но передумал. Неужели это касалось нового завещания? Неужели есть нечто, что изменило его? Может быть, тетушка Бен сама расскажет Кэтрин об этом?

Однако старая леди пока ничего не говорила. В связи с визитом мистера Пима она встала с постели и теперь сидела совершенно прямо. На ней был ее лучший чепец, шею украшали бусы и огромная золотая брошь, в которой хранилась прядь волос ее покойного супруга. Она сказала, что визит мистера Пима вовсе не утомил ее и ей хотелось бы вместе с Кэтрин прогуляться по террасе, если Кэтрин возьмет ее под руку.

Уже на террасе Кэтрин посмотрела на сморщенное создание, опирающееся о ее руку.

– Не знаю, что произошло, тетушка Бен, но мне хотелось бы от всей души поблагодарить вас за все, что вы уже сделали для меня. – Она почувствовала, как старушка предупредительно сжала ее руку, и продолжила: – Я должна сказать это сейчас, поскольку скоро наступит час, когда я не смогу этого сделать.

Старушка изо всей силы, которая еще осталась в ее немощном теле, стукнула тростью о землю.

– Мне не нужна твоя благодарность, дорогая. Единственное, чего я желаю, – это твоего счастья. Как это осуществится, не знаю и не уверена, что осуществится вообще, однако я сделала все, что могла. И искренне надеюсь, что больше мы не будем возвращаться к этой теме.

Счастье… Оно пришло и ушло. Казалось, настали спокойные времена и все вокруг стало таким прекрасным, как вдруг очередное потрясение напомнило о том, что людям, подобным ей и Чарлзу, не суждено обрести счастье навеки…