Житие старца Паисия Святогорца

волновался и по дороге молился. Увидев его издалека, я спрятался в зарослях земляничного дерева. Когда он приблизился, я увидел, что его лицо сильно сияет.

Однажды он пошел в Ставроникиту на Божественную Литургию, за которой причастился Святых Христовых Таин. Когда он вернулся в келью, то я увидел в темноте его глаза — очень светлые и сияющие.

Помню, как-то я совершил одну хитрость, мошенничество, о котором ему ничего не сказал. Тогда он сам сказал мне: «Пойди и положи земной поклон на могиле Старца батюшки Тихона». — «А что я сделал?» — «Ты сам знаешь».

И еще через несколько лет, на похоронах иеродиакона Дионисия Фирфириса я увидел, что лицо Старца Паисия сияет. Его образ был преподобническим».

Незабываемое посещение

Свидетельствует житель города Волос, не пожелавший открывать свое имя: «В 1974 году, за неделю до турецкого вторжения на Кипр, мы вшестером приехали на Святую Гору, чтобы познакомиться со Старцем Паисием. Тогда он еще не был столь известен. Пройдя по узкой заросшей тропинке, мы оказались возле его каливы, увидели пожилого монаха в потрепанном подряснике, вскапывающего грядки. Один из нас спросил: 'А где Старец Паисий?' — 'Здесь', — ответил он и открыл калитку.

Мы вошли в храм кельи и приложились к иконам. Снова выйдя во двор, мы увидели того же монаха, одетого более аккуратно. Мы снова спросили: 'А где же отец Паисий?' — 'Вы, — ответил он, — приехали поглядеть на большой арбуз, а нашли пустую бутылочную тыкву'. Тогда все мы поняли, что перед нами стоит сам отец Паисий.

Мы уселись под масличным деревом — кто-то сел на камни, кто-то на траву. Что последовало за этим, описать невозможно. Эта беседа была самым настоящим духовным пиршеством. На любой наш вопрос и недоумение Старец давал самый пригодный, самый просвещенный и самый духовный ответ.

Мы проговорили около часа. Вдруг из веток кустарника выползла огромная змея. Скорее всего, это была одна из разновидностей полоза — дендрогалия. 'Змея!' — закричал один из нашей компании и приготовился бросить в нее камнем. Отец Паисий успокоил нас словами: 'Не обижайте ее, она приползает и сидит со мной за компанию'. Старец поднялся, взял консервную баночку, наполнил водой и поставил в стороне. Когда змея напилась, Старец сказал ей: 'Сейчас уползай, у меня гости'. Тут же, оказывая послушание Старцу, змея исчезла в траве, так же тихо и неожиданно, как и появилась. Мы сидели, потеряв дар речи. Невозможно описать наши чувства. Этот случай и вся беседа со Старцем остались начертанными глубоко в наших душах. А кроме этого, Старец пророчески рассказал нам о событиях, которые последуют после вторжения турок на Кипр».

Молчание птиц

Иеромонах Христодул (Капетас), старец Иверской кельи святых Петра и Онуфрия, рассказывал: «Мы слышали об отце Паисии, что он разговаривает с животными и птицами, берет в свои руки змей, но я лично в это не верил, считал это мирскими слухами, которые распространяются ради того, чтобы Старец приобрел себе имя. В начале июля 1971 года, когда я закончил Афониаду, мы с моим духовным братом Константином Литрасом посетили Старца Паисия в келье Честного Креста. Мы пришли утром, около половины десятого, и Старец принял нас в своем 'архондарике под открытым небом' — под масличным деревом. Он принес нам угощение: по сушеной смокве и по два- три орешка фундука, поставил по стакану воды — и стал беседовать на различные духовные темы.

В том месте, где расположена келья Старца, собиралось многосоловьев и других птиц, которые щебетали и пели, не умолкая. Они мешали нам, и Старец сказал: 'Прервитесь (он не сказал 'замолчите'), благословенные птицы, ведь вы видите, что я беседую с людьми! Когда закончу, тогда начинайте вы'. В то же мгновение птицы 'прервались', оставшись при этом на своих местах.

Происшедшее произвело на нас такое впечатление, что поддерживать беседу стало невозможным. Этот случай был и тайным ответом мне лично, ответом на те сомнения, которые у меня были относительно Старца Паисия. Пусть он простит меня за то, что я рассказываю об этом случае после его кончины. Я прошу его благословения и молитвы».

Необычный престольный праздник

Свидетельство епископа города Лимасол на Кипре митрополита Афанасия: «В сентябре 1977 года, в понедельник, накануне праздника Воздвижения Честного Креста, я пришел к Старцу Паисию. Было раннее утро. Я постучал, и Старец мне открыл, он был очень радостным и благодушным. 'А, слава Богу, что ты пришел, дьякон, — сказал он. — У меня ведь завтра престольный праздник. Придут певчие, на обед я заказал очень вкусную рыбу. Только вот дьякона не хватало. Но сейчас — когда ты пришел — праздник будет в полном порядке'. Потом он добавил: 'Сегодня вечером ты останешься здесь'.

Я знал, что Старец не оставлял у себя на ночь никого, и, услышав эти слова, чуть не подпрыгнул от радости.

Мы пошли в церквушку, он велел мне привести в порядок святой престол. Я вытирал пыль, подметал коридор, делал другие работы, чувствуя очень большую радость. Около полудня мы сели есть. Он сделал чай, принес сухарь и немного дикой травы со своего огорода.

На меня произвело впечатление то, как Старец молился перед трапезой. Читая'Отче наш', он поднял руки и прочитал молитву с такой любовью и благоговением, словно действительно разговаривал с Богом.

Он отвел меня в мою келью, и около часа я отдохнул. Потом мы совершили по четкам малую Вечерню.

После малой Вечерни Старец сказал: 'Гляди, дьякон, сейчас мы совершим бдение по четкам, а утром придет священник и отслужит нам Литургию. Ты умеешь молиться по четкам? Я объясню, что тебе надо будет делать'. И он объяснил мне порядок Всенощного бдения по четкам. По этому мудрому распорядку все было предусмотрено так, чтобы ночью мною не овладел сон. Он сказал, чтобы я совершал по четкам триста молитв'Господи Иисусе Христе, помилуй мя'. Потом сто молитв Пресвятой Богородице. Потом еще триста молитв Христу о живых. Сто молитв о живых Пресвятой Богородице. Потом четку-трехсотницу Христу об усопших. Потом сотницу об усопших Пресвятой Богородице. Потом четку- трехсотницу Честному Кресту и потом четку-трехсотницу с молитвой'Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе'. О подобном уставе Всенощного бдения я услышал впервые. Старец объяснил мне: 'Последняя четка — это славословие. Когда закончишь все эти четки, начнешь круг сначала'.

'Если услышишь шум, не бойся, — предупредил он. — Здесь возле кельи ходят дикие кабаны, шакалы и другие звери'. Он поселил меня в своем маленьком архондарике и сказал, что около полуночи позовет в церковь, чтобы мы вместе прочитали правило ко Святому Причащению.

Я слышал, как время от времени за стенкой Старец глубоко вздыхает. Иногда он стучал в стену и спрашивал: 'Эй, дьякон, ты не спишь? У тебя все нормально?'

Ближе к часу ночи мы пошли в церковь. Он поставил меня в единственную стасидию, которая была в храме, и дал в руки свечу, чтобы я читал правило ко Святому Причащению. Сам он стоял слева от меня и произносил стихи к тропарям Канона ко Святому Причащению:'Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе'. Каждый раз, говоря этот стих, он осенял себя крестным знаменем и совершал глубокий поясной поклон.

Мы дошли до тропаря'Марие, Матерь Божия...'. Помню, едва я успел прочитать эти слова как почувствовал в себе что-то... не знаю, не могу это описать. Я остановился. Лампада перед иконой Пресвятой Богородицы начала раскачиваться — нерезко, от одного края иконы к другому, — и вся церквушка наполнилась Светом. Я видел текст правила к Святому Причащению без свечи и в какой-то момент подумал, что ее можно погасить.

Я увидел, что, держа руки окрещенными на груди, Старец пригнулся к самому полу. Он понял, что я хотел спросить его о том, что происходит, и сделал знак, чтобы я молчал. Я стоял в стасидии, а Старец — согнувшись — рядом со мной. Я чувствовал к Старцу такую любовь и благоговение, что ощущал себя находящимся в Раю.

Мы пребывали в таком состоянии полчаса или час — точно понять я не мог. Я не знал, что делать.

Неосознанно я сам продолжал чтение правила к Святому Причащению, и, когда дошел до молитвы 'От скверных устен...', потихоньку исчез этот необычный Свет, а потом перестала