Третий взобрался на плечи второго, и они стали изображать трехэтажный дом.
Вдруг появился надзиратель, обругал их и дал затрещину первому сумасшедшему. Третий сумасшедший засуетился и крикнул сверху второму:
— Посмотрите, пожалуйста, кто там ломится к нам в дверь?
Прием «нелепость» похож на «доведение до абсурда», но здесь комизм заключен в самой фразе или ситуации. Например, фраза советского лектора, воинствующего безбожника: «На вопрос, есть ли Бог, надо ответить положительно: да, Бога нет!»
Объявление в городском саду: «Вход бесплатный, детям скидка».
Полно «нелепостей» в популярной рубрике «Нарочно не придумаешь».
Объявление на остановке: «Продается немецкая овчарка. Недорого. Кушает любое мясо. Очень любит маленьких детей».
Служебное объявление в заводском Доме культуры: «Желающие поехать в цирк на дрессированных шимпанзе могут записаться в методическом кабинете».
Объявление в брачной газете: «Женщина с охватом бедер 180 см ищет мужчину с таким же охватом рук».
Табличка на окошке киоска «Союзпечати»: «Отошла».
Плакат на здании артиллерийского училища: «Наша цель — коммунизм!»
На двери одного из московских отелей еще во времена Советского Союза красовался такой транспарант: «Если это ваш первый визит в СССР, то добро пожаловать!»
Особенно много нелепостей можно прочесть в школьных сочинениях. Вот уж где раздолье всякого рода и вида нелепостям!
«Трудно было разобраться, где в его словах ложь, а где — вранье».
«Мне приходили в голову разные мысли, но лучшие остановились на банке земляничного варенья».
«Один овец поднял голову и хотел что-то сказать».
«Однажды мудрый Диоген вернулся к своей бочке, а ее нет! После этого он стал еще мудрее».
«Подумав, ноги Чацкого направились к Софье».
«Кобра — это змея, для которой укус человека смертелен».
«Тарас сел на коня, конь согнулся, а потом засмеялся».
«Трава щипалась лошадями».
«Если наш товарищ будет тонуть, мы ему поможем».
«Сочинение. Моя любимая учительница. У меня нет любимой учительницы.
«Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись, и раздался выстрел».
«Мысли, как назло, не хотели думать».
«Он сел на коня и сунул ногу в ту штуку, которая висит сбоку».
«Сокол, сокол, ты летаешь, / Ты летаешь до небес. / И, летая, прославляешь / Мать твою — КПСС».
«Вольно дышат люди в нашей стране. Взять хотя бы меня».
«Человек в маске распахнул дверцу кареты, в которой сидела Маша Троекурова, и сказал: «Руки вверх! Я — Котовский!»
«По полю скакали дворяне и собаки».
«Самое страшное в жизни — загрызение совести», — думал Андрей Болконский».
«Северный океан очень ледовитый».
На приеме «нелепость» строятся многие так называемые гэги (моменты в комедийных фильмах, спектаклях, публичных речах, где зритель или слушатель непременно должны улыбнуться или рассмеяться). Однако «нелепости» случаются иногда и совсем в неожиданных местах, не предусмотренных ни сценарием, ни самими исполнителями. Известный российский тележурналист Андрей Караулов однажды в интервью журналу «Вокруг смеха» поведал следующую театральную байку:
«В 1928 году отмечалось 30-летие одного замечательного театра. Давали пьесу современного автора, но одному великому артисту (назовем его Иван Михайлович) роли в ней не нашлось. И тогда роль сочинили специально.
Великий артист выходил в дачной пижаме и где-то у задника читал газету. А на его фоне герой и героиня объяснялись друг другу в любви, причем что-то у них не получалось: то ли он не хотел, то ли она.
А потом, пробормотав: «Что-то сегодня жарко.», народный уходил купаться в «озеро», то есть спускался по лестнице в специально открытый на сцене люк.
И вот премьера. Актер «загорает». Герой стоит на коленях перед героиней. И вдруг на сцену вышел огромный сибирский кот Васька, ничуть не смутился, узнал человека в дачной пижаме и стал радостно тереться об его ногу. А Иван Михайлович очень любил животных. Он тут же взял кота на руки.
Помощник режиссера шепчет: «Иван Михайлович, уберите животное!» — понимая, что Иван Михайлович, которому совершенно нечего делать на сцене, просто отнесет его за кулисы. Но такая простая мысль ему в голову не пришла.
«Интересно, куда
Зал замер. Герой на коленях тоже замер. Спектакль остановился.
Ну а в «озере» стоял некий дядя Вася, рабочий сцены, который держал лестницу, чтобы Иван Михайлович спустился вниз. Кот опустился дяде Васе в аккурат на физиономию и мертвой хваткой вцепился в него когтями…
Артисты слышали мат всякий. Но тот, который донесся из «озера», поразил весь зрительный зал. Отругавшись, дядя Вася отодрал кота от лица и, уже не владея собой, выкинул его обратно на сцену, причем с такой силой, что тот, сердечный, улетел аж в пятый ряд партера на ноги дамы из Наркомпроса.
В зале — истерика.
Из-за кулис сдавленно шипели: «Иван Михайлович, уйдите со сцены!» Тот и сам понимал, что играть дальше невозможно, пьесазакончилась. Он сконфуженно встал: «Да-а, что-то жарко сегодня…» — и мелкими шажками бросился к «озеру». А рабочий дядя Вася, рассердившись, что кто-то так подшутил над ним, ушел лечиться в медпункт и забрал с собой лестницу. Иван Михайлович уже как бы нырнул, но успел зацепиться за край люка одной рукой. «Прыгайте! — шепчут ему, — прыгайте!» — «Не могу-у, товарищи! — завопил тот. — Лестницы нет!»
Тут с визгом закрылся занавес».
В качестве наглядного примера воспользуемся историческим анекдотом. Французский герцог Ришелье во время долгого совещания по каким-то военным вопросам в Версале получил записку от одной близкой ему молодой особы. В записке значилось: «Милостивый государь! Сегодня я должна уплатить моей модистке долг по векселю, о котором по моей вечной рассеянности, вызванной всецелым вниманием к вам, я совершенно забыла. Буду искренне вам признательна, если вы пришлете мне 200 луидоров». Но самое впечатляющее находилось ниже, в постскриптуме: «Мне очень совестно, что я оторвала вас от дел, и я решила не беспокоить вас моим посланием и порвать эту записку, но быстроногая моя горничная успела уже упорхнуть в Версаль, а возвратить ее просто не было возможно».
Прием «мнимой наивности» также не нуждается в пояснении. Особенно часто этот прием используется в еврейских анекдотах и анекдотах о Ходже Насреддине.
Сидел Насреддин Афанди у ворот и с аппетитом уплетал жареную курицу. Подошел сосед и попросил:
— Послушайте, Афанди, у вас очень вкусная курица, дайте и мне кусочек.
— Не могу! — ответил Афанди. —
— Но сами-то вы, вижу, едите!
