Начальник генерального штаба, заставший еще отца Нервейга, не зря прозванного Зубом, знал, что в такой ситуации любое слово будет воспринято как противоречие, и поэтому просто поклонился.
Ничего, спина не отвалится, зато голова… точно не отвалится.
Дальний предок эру Линхольда, под старость ударившийся в философию и попавший в историю как один из мудрецов школы Божественного времени, оставил изречение «каждое мгновение – это целая жизнь».
Когда имеешь дело с правителями, истинность этих слов легко почувствовать на собственной шкуре: одно неудачное мгновение, и все, жизнь твоя заканчивается, причем очень невеселым образом.
– Вот так-то лучше, – сказал Вальгорн. – Жду от вас подробный план, проконсул.
– Да, мой государь. – Эру Линхольд поклонился еще раз, и хозяин Империума, повелитель тысяч планет, живое воплощение Божественного начала на Нашей Стороне, неспешно зашагал к двери.
Вот только когда он вышел, в совещательной комнате стало легче дышать.
– Ну вот это же надо же, а? – сказал Рудис эру Сильвард, сколь косноязычный, столь и толковый легат- квартирмейстер. – Пятый заново, ну… и еще два, хотя давно не было… зачем только, ведь это морока, и долгая?
– И не говори, Руди, – эру Линхольд фыркнул: остались только свои, подслушать их здесь нельзя, так что можно на время снять маску. – Ну, восстановить… э-э… пострадавший легион – это дело понятное, хоть и не быстрое, но сформировать еще два, Сорок Шестой и Сорок Седьмой, и при этом пустить в дело «оранжевую» мобилизацию… и все одновременно?
– Но куда деваться? – второй заместитель начальника штаба глянул на карту. – Неясно только, чем ему урги помешали, ну да, цапаемся мы с ними, вон Аллювию решили отдать, но к большой войне ведь не готовы.
– Это как раз понятно, – проворчал эру Линхольд. – Ему нужно отвлечь армию. Слишком многие запомнили, как именно новая Божественная Плоть взял трон, кто ему помогал и кто в результате оказался мятежником… – он сжал кулаки.
Гальвий эру Цейст и начальник генерального штаба когда-то начинали вместе, зелеными декурионами в гарнизоне на Фатуме, и проконсул тех славных времен не забыл…
Преторианцев среди штабных «моментов» не любили почти так же, как и межкорабельных «нырков» или штурмовых «пешеходов», все сходились в том, что те гнусные высокомерные ублюдки, мало на что годные, если дойдет до дела.
Хотя вон с Пятым легионом они как-то справились.
– Навтов и офицеров нужно держать занятыми, чтобы не думали лишнего, – продолжил эру Линхольд. – Лучшее же средство для занятости – война, а уж если удастся одержать хотя бы небольшую победу, то новая Божественная Плоть и вовсе станет героем.
– А разве удастся? – второй заместитель скептически усмехнулся.
– А это еще и от нас зависит, – проконсул нахмурился, давая понять, что эпизод пустой болтовни прошел, настало время для обычной штабной работы: один момент-жизнь сменился другим. – Поэтому, господа, беремся за дело, от тебя, Руди, мне нужен мобилизационный план по «оранжевой» схеме и что-то по новым легионам, ты, Шаливан, займешься развертыванием…
Можно как угодно относиться к новому хозяину Мерцающего трона, но они военные, и обязаны исполнять свой долг.
А это значит, что в ближайшие дни закрутится боевая махина Империума, что давно не пускалась в ход хотя бы на пятьдесят процентов, задвигаются люди и механизмы на сотнях планет, турригеры и целеры поплывут через пространство, и каждый день в штаб начнут приходить сводки о потерях…
Озадачив подчиненных, эру Линхольд подошел к карте, отыскал среди прочих огоньков тот, что обозначал инсулу Монтиса. А что, если развернуть пару легионов сюда, ударить по дворцу, где засел Вальгорн, так, чтобы осталась лишь дымящаяся яма… найдутся легаты, что с удовольствием выполнят такой приказ.
Хотя нет, нельзя, Божественная Плоть есть олицетворение всего человечества, и обратиться против нее… предательство есть предательство, кто бы ни сидел на престоле и как бы он себя ни вел.
А дело начальника генерального штаба – исполнять приказы.
Глава 6
Так пришли из небесных глубин они,
истребляющих тварей настали дни.
Полетел по Вселенной жестокий стон,
новой ярости гибельный дан закон.
На людей походили, но чужда им честь,
из всех чувств они знали лишь только месть.
В один год покорились им сто планет,
под Пурпуровым Сердцем узнали гнет.
Стволы деревьев, такие толстые, что каждый не обхватить и дюжине людей, изумрудно-зеленые и шершавые, усыпанная листьями с тарелку земля, заснеженные вершины на горизонте и зеленоватое солнце в зените. Вьющаяся между исполинов грунтовая дорога и неспешно двигающийся по ней экипаж, старинный, с огромными ребристыми колесами и крохотной кабиной.
Управлял им немногословный седой гомункул с серьгой в ухе, а Эний и Ларс располагались в кузове.
Мотор шумел еле слышно, экипаж с мягким кряхтением перебирался через выпирающие корни, преодолевал канавы и ямы, и ехать было довольно удобно, особенно если забыть о том, что везут их неизвестно куда…
На вопросы о цели путешествия усатый эдил отвечал: «надежное убежище».
С таким же успехом он мог вовсе ничего не говорить.
Эмпориум, где опустился их транснавис, выглядел заброшенным – разрушенная навигационная башня, руины чего-то, похожего на зенитные лучевые установки, заросшая травой ВПП. Едва двое пассажиров отошли на ее край, корабль стартовал, и через мгновение исчез в небе.
Появления экипажа с молчаливым гомункулом им пришлось ждать сутки.
И когда местное светило зашло, Ларс с внезапной дрожью понял, насколько далеко от дома он забрался – наверху висело черное, совершенно незнакомое небо, моргали чужие, неведомые на Аллювии звезды. Это открытие заставило его на миг замереть и вспомнить, что на Монтисе он ночного неба не видел ни разу, поскольку во внутреннем дворе не было окон.
И он стоял, глядя вверх, на черный купол, усыпанный лимонными, багряными и сапфировыми огоньками, похожими на осколки Мерцающего трона, и чувствовал, что падает в заполненную мраком бездну, тонет в ней…
Еще несколько месяцев назад он, Ларс Карвер Примус, думал только об урожае, об усадьбе, да еще, может быть, о ежемесячной танцевальной вечеринке в ближайшем поселке. А теперь он кто, преследуемый, гонимый отпрыск Антея Основателя, чуть ли не личный враг Божественной Плоти?
Возможно, сирота, бесцветный осколок, лишившаяся сияния звездочка.
Мать и сестер он старался не вспоминать, вообще не думать о них – незачем бередить душу, и бесполезно, мыслями не вернешь тех, кто ушел на Обратную Сторону или попал в лапы ургов.
– Скоро приедем, – сказал Эний, отвлекая Ларса от размышлений, и тот поднял голову.
Их экипаж форсировал речушку или даже, скорее, ручей, а на другом берегу был уже не лес. Стеной стояли заросли кукурузы, и качались на ветру большие, но пока еще зеленые початки.
– Скоро – это к вечеру? – спросил Ларс, но в ответ Эний только хмыкнул и принялся дергать себя за усы.
Прямой участок между двумя шелестящими стенами, поворот, и они увидели окруженный деревьями дом, даже не просто дом, а нечто вроде маленького замка, словно выросшего из земли, с серыми стенами и красной крышей из незнакомого материала, треугольными окнами и округлыми стенами без углов.
– Умбра Ангустус, – сказал, повернув голову, гомункул, открывший рот чуть ли не впервые.
Заросли кукурузы закончились, дорога потянулась через аккуратно подстриженную лужайку. Затем они
