бесцеремонно, как с какой-то вещью, как со слугой. Наверное, он тоже может иметь свое собственное мнение. В конце концов, это его страна, а этих вот он сюда не звал.
– Давай, давай! – Европеец ухватил «инвестора» за локоть. Тот, уже вконец разозленный, резко сбросил чужие пальцы.
– Никуда я с тобой не поеду! – заявил он. – Я тебе не слуга – твои прихоти выполнять. Приезжай утром – я подумаю, чем смогу тебе помочь. А сейчас – обойдешься. Всё.
Развернувшись, негр направился к бару. Открыл его, плеснул себе чего-то, не глядя. Глотнул, не почувствовав вкуса. И только после этого не спеша развернулся. Европеец никуда не ушел. Стоял на том же месте и пристально смотрел на главаря пиратов. Наверное, мог бы взглядом дырку провертеть. Или – прожечь.
– Чего ты хочешь? – коротко и четко спросил европеец.
Негр задумался. А правда, чего он добивается этим скандалом? Что может ему дать этот человек?..
Неожиданно «инвестор» встрепенулся. Есть! Он понял, что можно попробовать выжать в сложившейся ситуации.
– Мне бы не помешало оружие, – ухмыльнувшись, сказал пират. – У моих людей уже совсем старое… Никуда не годится.
Европеец все так же давил взглядом, гипнотизировал. Но только негр плевать на его взгляды хотел. Он – у себя дома, за дверью – проверенная охрана. И если этот тип хочет чего-то получить, пусть раскошелится.
Видимо, европеец уловил какие-то флюиды, исходящие со стороны собеседника. Понял, что просто так, за здорово живешь, на одних только невнятных угрозах, ничего не сможет добиться. Можно, конечно, вызвать тот самый флот, которым он уже не один раз пугал этого чертова ниггера… Но пока флот дойдет, пока подготовят и проведут операцию… Время.
Кроме того, самому европейцу эта Африка уже надоела до чертиков. Видеть он уже не мог ни эти дома, ни океан, ни эти гнусные нахальные черные морды. И начни он сейчас вызывать флот, то есть дополнительные силы для проведения порученной ему, в сущности, простой операции… Это станет в глазах руководства демонстрацией его слабости, некомпетентности. Значит, о переводе куда-нибудь поближе к цивилизации и заикаться не стоит. Придется гнить в этих диких местах до самой пенсии.
– Хорошо, – кивнул европеец. – Ты получишь. Автоматы, пулеметы, гранатометы…
– Патроны, – торопливо вставил негр, еще до конца не веря в свою удачу.
– Патроны – тоже, – европеец тяжело вздохнул. – А сейчас – пойдем. Нам нужно срочно попасть на борт.
Глава 12
Тяжела и неказиста жизнь… заложника.
Вроде как и нет особой напруги, сиди себе и сиди. Жди, пока кто-нибудь внесет выкуп. Ну, или освободит. И работать не заставляют, и издевательств особо изощренных нет. Наоборот, за то время, что длится «великое сидение», вроде как даже и с охраной – десятком черных обормотов, – если и не скорешились, то какое-то взаимопонимание установить смогли. Даже питаются – и то из одного котла. Судового.
Но почти тридцать человек экипажа, скученные в одном душном помещении… Круглосуточно – одни и те же лица, одни и те же слова, общие для всех безрадостные мысли… И – постоянный гнет неизвестности, усиленный вынужденным бездельем… Тяжело это все. Очень тяжело.
Для Беглеца же эта тяжесть была еще усилена осознанием того, что он теряет время. А вместе с ним – и качество. Рано или поздно, но только его сегодняшняя личина будет раскрыта противником. И вот тогда…
Что тогда – он и сам толком представить себе не мог. Однако знал совершенно точно – ничего хорошего ему ждать не приходилось. Самое же отвратительное в его сегодняшнем положении было то, что, интуитивно чувствуя приближение чего-то очень плохого лично для себя, Беглец ничего изменить не мог. Наверное, впервые за много лет он утратил контроль над ситуацией. Сейчас нелегал был беспомощен, как младенец. И вот это давило больше всего, накладываясь дополнительным грузом к общей для всех его временных товарищей беде.
…Их разбудили ночью. Сначала послышался топот ног, недовольные голоса охранников – они ночью тоже привыкли спать. Потом отворилась дверь, и в помещение вошли несколько человек.
То, что этот внеурочный визит – по его душу, Беглец понял сразу же. Вроде как заправляли всем негры. Но на заднем плане, стараясь не привлекать к себе внимания, находился еще один человек. В пятнистой армейской одежде и… в маске! Обычная черная трикотажная шапочка-маска, какие используются спецподразделениями всего мира. Так что этот неизвестный хоть и старался остаться незаметным, слиться с толпой разбуженных и потому злых аборигенов у него не получилось. Скорее наоборот.
Выполняя команду молодого крепкого негра, одетого в приличный деловой костюм, охранники согнали экипаж к дальней стене. Сами встали напротив, направив стволы автоматов на пленников. Тут уж кипение страстей достигло своего апогея. Кто плакал, кто молился, прощаясь с жизнью, кто-то что-то бормотал себе под нос. Члены экипажа судна решили, что пришел их последний час. По каким-то никому не ведомым причинам пираты решили их перебить. А тот, что в маске, – палач…
Капитан, с которого никто не снимал ответственности – ни за судно, ни за экипаж, ни за то, что с ними происходит, – шагнул было вперед, пытаясь что-то объяснить. Или, наоборот, потребовать объяснений. Но его грубо оттолкнули назад, к стене.
Тот, что был в маске, из-за плеча «делового» медленно обежал глазами строй пленников. Склонившись к уху главаря, что-то шепнул ему. Тот кивнул, сделал шаг вперед и ткнул пальцем в грудь одного из матросов:
– Ты! – и тем же пальцем указал, что выбранному надо отойти к двери.
– Почему я? – заблажил испуганный матрос. – Не трогайте меня!
«Деловой» недовольно поморщился, что-то буркнул на своем языке, и тотчас двое охранников подхватили матроса под руки и потащили прочь из строя.
– Нет! – орал испуганный пленник. – Не надо! Я не хочу!
Он пытался схватиться за одежду кого-нибудь из стоящих рядом с ним товарищей, но те, не желая разделить его судьбу, ловко отскакивали, отступали, отворачивались от жалобных стонов и скрюченных пальцев несчастного. Ему, конечно же, сочувствовали… Но только разделить с ним его судьбу никто не желал.
Беглец оказался третьим в компании «избранных». Он прекрасно понимал, что весь этот спектакль затеяли только ради него одного. Но, не желая сдаваться, продолжал играть свою роль. Тоже кричал, когда его выводили, взывал к богу и милосердию пиратов, пытался ухватиться за что-нибудь… Он не позволял себе выделяться из толпы, постоянно чувствуя на себе испытующий взгляд того из пришельцев, что скрывал свое лицо. Вполне возможно, что он и проиграл… Однако облегчать своим противникам победу Беглец не собирался.
Отобрав четверых, пираты вывели их на палубу, а остальных заперли. Избранных потащили вниз, в каюты экипажа. Размещали по одному, запирали двери. Первый, второй, третий… Оставшегося в одиночестве Беглеца поволокли обратно, на палубу. При этом еще и рот заткнули, чтобы не орал.
