несколько коротких фраз, сказанных Бьёрном? Пришлось вспомнить все, что он мне говорил, до мелочей, несколько раз прокрутить в голове. Ага, вот! Некоторые слова я все-таки не поняла, потому что не знала или не помнила, совершенно машинально додумала по контексту. Абсолютно не факт, что правильно додумала, но приблизительный смысл, полагаю, верен. Выводы? Язык я еще не выучила, но учу с невозможной скоростью. И мозг у меня работает как неслабый компьютер. Чего не понимаю, это почему с такими возможностями драконы не смогли развиться до полноценной разумной расы? Очевидно, у драконов мозг устроен как-то по-особенному. Еще одна деталь, которую не мешало бы как-то выяснить. Правда, пока не совсем понятно как…
Остаток ночи прошел вполне спокойно, поскольку я решила больше не искать себе приключений, а удовлетворенно уснула под боком у Бьёрна. Все больше замечаю за собой кошачьи повадки: использовать окружающих людей в качестве подушки и грелки, оказывается, очень удобно. И главное, тебя в любом случае не поймут неправильно.
Асмунд, услышав сообщение о смерти графа, мгновенно подобрался и стал серьезным. Это он умел отлично – на лету менять собственное настроение. Или уж скорее поведение, поскольку большей частью это было лишь игрой на публику.
Телохранителей они временно отослали заниматься своими делами (Ингельд хотел оставить с ними и Кэт, но та намертво вцепилась в рукав, всем своим видом давая понять, что избавиться от нее можно только вместе с этой деталью одежды), и советник пригласил друга в свой кабинет. Ингельд весьма не любил пускать кого-то на личную территорию, коей считал и кабинет, даже если речь шла о лучшем друге. Поэтому в кабинете не было и лишнего кресла для посетителей, его пришлось принести из комнаты. Разговор предстоял серьезный, и Регди был уверен, что уж тут-то их никто не побеспокоит. Ради этого, пожалуй, стоит на время придушить собственную паранойю.
– Меня интересует только одно, – сказал советник, ссаживая Кэт на стол, – почему о смерти графа я узнал от постороннего человека, а не от тебя?
На это Асмунд лишь недовольно передернул плечами:
– И у меня бывают осечки. Можно подумать, ты не знаешь, как легко этот старый лис вычисляет моих людей в своем окружении. Лучшие мои специалисты продержались не больше недели. И на ком я теперь буду новичков экзаменовать?
Ингельд понимающе кивнул. Он тоже неоднократно пытался внедрить своих шпионов в окружение учителя. У него, конечно, были не столь обширные возможности, как у Асмунда, но нужные люди все же имелись. Что нисколько не мешало графу спустя какое-то время отправлять их обратно. Благо хоть живыми и здоровыми, разбрасываться такими специалистами было бы по меньшей мере расточительно. Граф же иногда снисходил до пояснений, на чем прокололся очередной невезучий шпион. Бесспорно, этот старый интриган был в какой-то мере почти гением. Ученикам так и не удалось его превзойти.
– Тем не менее присматривать со стороны твои люди могли бы, – счел нужным заметить советник.
– Разумеется, как и твои, очевидно, – пожал плечами Асмунд. – Как видишь, этого оказалось недостаточно. Думаю, смерть графа старались тщательно скрыть. Все-таки очень уж вовремя он умер.
– Полагаешь, его смерть связана с остальными покушениями? – спросил советник. Пожалуй, лишь для очистки совести спросил, сам он в этом не сомневался.
– Если бы не покушения на меня и тебя, я бы допустил, что граф умер от старости. Или, что более вероятно, его убил сын, желая получить наследство и расплатиться с долгами. А сейчас… у меня возникло странное предположение, что покушения на нас и смерть графа не связаны с остальными убийствами.
Советник молча посмотрел на друга, предлагая объясниться.
– Можешь считать это моей интуицией, поскольку пока доказательств никаких, но вот мнится мне, что кто-то решил использовать эти убийства, чтобы под шумок избавиться от нас.
– Сомнительно. – Ингельд недоверчиво покачал головой. – Ведь для этого нужно заранее знать о готовящихся покушениях. В случае со мной еще и договориться с магом, что накладывал проклятия, чтобы он обслужил еще одного клиента. Нет, это нецелесообразно, да и рискованно слишком.
– Знаю, и тем не менее, – не стал спорить Асмунд. – Хотя есть еще вариант, что кто-то из исполнителей кроме основной цели решил поквитаться с личными врагами. В любом случае, раз уж граф умер, следует забрать архивы из тайника до того, как это сделает кто-то другой.
– И желательно побыстрей, Сигвальд продает поместье.
– Еще не продал? Перекупить, считаешь, не получится?
– Сомневаюсь, у Сигвальда плохая репутация, он получил крупный задаток, а такие деньги под честное слово не дают, особенно подобным ненадежным личностям. Скорее всего, он уже подписал договор. Можно, конечно, попробовать перекупить и заплатить неустойку, но… у меня тут возникла одна интересная мысль…
– Не вмешиваться и посмотреть, не сунется ли кто-нибудь к тайнику? – продолжил его мысль Асмунд.
– Именно, – кивнул советник. – И проследить, кому этот некто передаст то, что достанет из тайника.
Конечно, попытаться проследить, интересуется ли кто-то тайником, было бы нелишним, однако оставлять спрятанные документы на прежнем месте Ингельду категорически не хотелось. Попади они в чужие руки даже случайно… информация могла стоить ему и Асмунду головы. Это в лучшем случае. В самом деле, быстрая смерть на плахе гораздо предпочтительней пыточных подвалов тайной стражи и безвестной могилки в тех же подвалах. Ингельд имел некоторое представление о том, какие специалисты работают на Асмунда. Впрочем, граф Лайр тоже вряд ли желал попасть в руки своим палачам.
Это не считая того, что в оставленных графом Грайном архивах довольно много всего полезного, что можно использовать с толком.
Советник вынул из кармана камзола трубку с кисетом, неторопливо набил ее и с удовольствием раскурил. Асмунд мелкими глотками потягивал вино из бокала, не желая напиваться с утра. Обычно же вино он потреблял кувшинами.
Несмотря на все свои не совсем законные манипуляции, Ингельд считал себя патриотом и со шпионажем принципиально не связывался. Хватило одной глупой ошибки молодости. Насколько он знал, Асмунд был и вовсе патриотом воинствующим и шпионов тихо ненавидел по той же причине. Их глупая самоуверенность чуть не погубила тогда всех, а Ас потерял очень дорогого для себя человека, впрочем, не только он (советник на миг прикрыл глаза, вызывая перед внутренним взором улыбчивое личико младшей сестры, за любовь которой боролись два его лучших друга), об ошибках прошлого они помнили хорошо. Особенно потому, что о них не давали забыть припрятанные графом Грайном материалы. Старый интриган не доверял своим ученикам ни на грош, хотя прекрасно понимал, что они не посмеют использовать подобный компромат против него, даже если тот попадет к ним в руки. Самим дороже обойдется. Ингельд вообще предпочел бы уничтожить документы. А граф, напротив, словно насмехаясь, спрятал их в тайник, который никто не смог бы вскрыть, пока он жив. В их присутствии спрятал, чтобы они знали, где тайник, но не могли до него добраться. Ингельд иногда удивлялся, почему ни у одного из них так и не хватило смелости попытаться убить графа. Наверное, оттого, что оба все еще продолжали слепо верить, что старик переиграет их и тут. Хотя стоит признаться… один раз советник все же пытался. Неудачно, как и следовало ожидать.
Выкрасть же документы было почти невозможно. Родовая магия – штука сложная, как и обычная, она привязана к месту силы, но подчиняется не магу, этим местом владеющему, а хозяину самого места. То есть чужой маг мог купить поместье, на котором находится место силы, и даже пользоваться им, но наследник по крови всегда имеет приоритет. Взломать защиту, созданную родовой магией, на порядок сложней.
– У тебя на примете нет мага, которым не жалко пожертвовать? – почти зная ответ, спросил советник.
Граф оторвал рассеянный взгляд от книжных полок и крайне неодобрительно посмотрел на друга.
Разумеется, глупый вопрос. Умелый маг, да еще и способный подчинить себе чужое место силы, – это не вор-домушник какой-нибудь. Всегда на виду, ибо сложно оставаться безвестным, когда на всю столицу
