же миг сверкнула ослепительная молния и хлынул дождь. Как небесная вода сметает все преграды, так и восставшая толпа сняла оцепление и с ревом ворвалась на холм. Беснующееся месиво захлестнуло Голгофу. Один за другим накренились и пали на землю кресты, вокруг которых грудами лежали окровавленные трупы римлян. А потом восставшие устремились в разные стороны, разнося пожар мятежа по всему городу.
На холме остались немногие: раненые, мародеры и просто растерявшиеся. Большая часть их толпилась возле крестов. Тут Шева вновь столкнулась с бар-Аббой. Вода розовыми струйками стекала на землю с его ножа. Бар-Абба с кривой усмешкой шагнул к Шеве. Та встретила зелота с ледяным спокойствием. В руке Охотницы был меч, что позволяло ей чувствовать себя спокойно.
— Я искал тебя! — сказал бар-Абба.
— Да, — ответила Шева.
— Ты тоже искала, но не меня, — прибавил разбойник. — Его здесь нет.
— О ком ты говоришь?
— Не о ком, а о чем. Тебе нужно было копье.
— Да, но откуда ты знаешь?
— Его взял юноша, который был вместе с тобой. Он велел передать мне, что все кончено. Еще он велел передать, что ждет тебя в том самом месте, где вы провели ночь.
— Но где именно? Мы были в разных местах!
— Там, где твой меч напился крови римлян. — Дождь прекратился. Бар-Абба стиснул в кулаке бороду и выжал ее. Губы его сложились в недоуменную гримасу. — Ты помогла схватить меня, но потом спасла мне жизнь. Так было нужно?
— Да, — коротко подтвердила Шева. — А теперь я должна идти.
Бар-Абба демонстративно отступил в сторону.
— Я не задерживаю тебя, но не попадайся больше на моем пути.
— Желаю тебе того же.
Отсалютовав зелоту мечом, Шева заспешила вниз. Путь ее лежал туда, где прощался с жизнью человек, умевший повелевать звездами. Охотница спешила туда, где произнес последнее прости миру Человек. Она торопливо шагала туда, где ее должен был поджидать тот, кто мнил себя больше Человека. Там вкусно цвели лимоны…
Шева нашла Пауля под деревом. В волосах юноши запутались облетевшие лепестки. По одну сторону от него лениво развалился Баст, по другую лежало то самое копье, которое стоило жизни бессчетному множеству людей. При появлении Охотницы Пауль улыбнулся, и лицо его, вымазанное кровью, показалось Шеве страшным.
— Все кончено! — сказал Пауль. — Фома мертв! Копье у нас!
— Все кончено! — эхом откликнулась Шева. В ее руке блеснул излучатель. — Все кончено, Арктур! — Пауль недоуменно повел бровями, и тогда Шева прибавила: — Я знаю, ты можешь убить меня. Одним усилием воли. Но ведь и я могу убить тебя. Одним движением пальца. Быть может, сыграем в игру, что быстрее?
Пауль со смешком поднял над собой руки:
— Пас! Я не играю в азартные игры!
Лицо его начало растекаться, меняя очертания. Прошло всего несколько мгновений, и перед Шевой сидел Арктур, улыбавшийся до боли знакомой улыбкой, той самой, что сводила с ума женщин. Ожил зеленый огонек на перстне, свидетельствуя, что это и впрямь тот, за кем так долго гонялась Шева. Охотница усмехнулась:
— У меня было подозрение, что ты можешь менять генетический код.
Арктур кивнул, соглашаясь:
— Способности трансформеров в этой области были почти безграничны. Мы смогли овладеть лишь незначительной их частью. Я пошел чуть дальше, чем остальные. И это мне пригодилось. Но все же интересно, как ты вычислила меня? И давно ли это случилось?
Шева не стала скрывать:
— Впервые я заподозрила тебя, когда ты убил человека, случайно заставшего нас в момент трансформации у лагеря Тимура. Ты упомянул бабочку, изменяющую течение времени. Я знаю эту историю. Может показаться смешным, но у нас есть специальный курс, посвященный футурологическим фантазиям предков. Ты имел в виду рассказ некоего Брэдбери. Тогда я не обратила внимания на твои слова. Потребовалось время, чтоб я задумалась над ними. Я сделала запрос, и мне передали, что история про бабочку была сочинена спустя тридцать или сорок лет после смерти юноши по имени Пауль. Он не мог ее знать. И следовательно, это был не он.
Арктур покачал головой, сбросив на землю несколько лепестков:
— Как все просто.
Но Шева не поверила ему:
— Признайся, ведь ты тогда играл со мной? Ты составил ребус и с любопытством ждал, разгадаю я его или нет.
Арктур засмеялся:
— Признаюсь.
— И я разгадала!
— Я надеялся, что так и будет.
— Надеялся? — Шева с подозрением уставилась на Арктура. Уж не рассчитывал ли он тонкой лестью смягчить ее сердце?
— Конечно. Это была чертовски интересная игра.
— Которая едва не стоила каждому из нас головы.
Арктур пожал плечами, словно бы говоря: что поделать! Шева пристально разглядывала его, словно впервые видела сидящего перед ней человека.
— Да, ты придумал затейливую игру, устроив собственную смерть, собственного клона, собственное Отражение. Как, кстати, ты спасся в монастыре? Ведь это был ты?
— Да.
— И как же?
— При должном умении можно играть временем и пространством. Я заменил Пауля Кинкеля, отправив его в одно из отдаленных Отражений, и был все время похода подле тебя. Когда же настало время рокового выстрела, я вытащил его на свет, а сам юркнул во временную щель.
— А потом появился вновь, будучи совершенно уверен, что создал себе алиби. — Арктур кивнул и погладил кота. Тот сладостно заурчал, пробуждая в сердце Шевы ревность. Кошки отчего-то всегда обожали Арктура. — Под Анкарой ты был просто великолепен. Твое стремление вырвать меня из лап Тимура было столь искренним, что я поверила тебе.
— Но тем не менее предпочла обменять мою голову на голову несчастного витязя.
— Твоего собственного сына!
— Может быть. Лишь женщина может быть полностью уверена, кто отец ее ребенка.
— Какое же ты все-таки чудовище!
Арктур поморщился, то ли из-за того, что слова Шевы показались ему фальшью, то ли его раздражали истошные крики, долетавшие из города.
— Не большее, чем ты. Скажи, а разве не прекрасно было Отражение 1404/1/1?
— Где ты исполнял сразу множество ролей!
— Да. Я был Локи, я был Текком, я был Харальдом, я был Суртом, я был Паулем. Чертовски увлекательное занятие раствориться во многих обличьях! Никогда в жизни я не получал большего удовольствия!
— Но ты окончательно раскрыл себя. Я поняла, под чьей маской прячется великий и ужасный Арктур.
— Почему же ты не нейтрализовала меня?
