— Да ясно все! Вот суки! Я всех вокруг обошел… Сторож из офиса напротив говорит, вроде бы машина проезжала. Фары в окно светили… И сразу полыхнуло!
— Что за машина была — видел?
— Нет…
Из разбитого окна сквозило. На столике под ним среди тарелок с остатками еды и двух бутылок — вино и коньяк — валялись обрывки обгоревших штор. И осколки стекла.
Каскет не понимал, что происходит. Ясно, что он не заговоренный, в конце концов, даже Кеннеди в свое время убили, президента Америки, могущественной державы… Но против Кеннеди вроде был Хрущев и техасские нефтяные миллионеры, а здесь, в Тиходонске, нет силы, которая могла бы попереть на Каскета… То есть, это он думал, что нет, а оказывается — есть… Раз организовали заговор: в одно время его грохнуть и опорную точку спалить… Классика!
Но кто? Кто?!
Воры? Не похоже, с Босым они вроде по всем статьям договорились, старика все устраивает, зачем ему лишние проблемы… Теперь они вроде как кенты…
Братва? Так Гарик за братву поручился, гарантии дал, значит, на себя всю ответственность взял… Тоже друг!
Хотя лучшие друзья — это злейшие враги! А может, кто-то по личной инициативе? Например, тот же Карпет… Но ему ясно, что сразу на него подумают… Или месть за Джаваняна? Так его связи тоже попадут под подозрение… Но факты-то — вот они! Борис в морге, Влад в больнице, у него самого жжет от йода спина…
Сильно хлопнула дверь. Это зашел Димон — симпатичный круглоголовый парень с короткой стрижкой и приметной крупной родинкой на правой щеке, в распахнутой кожаной куртке на меху. Каскет привез его с собой из Москвы. Следом потянулись бригадиры: Скелет, Боярин, Лесник, Ну-погоди и другие.
— Менты сказали, бутылка попала в раму, — с ходу сообщил Димон. — Иначе бы все сгорело нах… Повезло…
— Мне тоже повезло! — сказал Каскет, обводя всех взглядом. — Киллеры не с той стороны подъехали, с другой тачкой столкнулись, поэтому из машины стрелять не получилось, пришлось выходить… Этот козел шмалял почти в упор, но наугад. Ребят положил, а заднюю дверцу открыть не догадался, иначе я бы уже с Борькой рядом лежал…
Бригадиры удивленно зашумели:
— Так кто это был? Такие косяки один за другим упороть! Что за лохи?
Карпет зло махнул рукой.
— Хватит порожняки гнать! Давайте пробейте по городу — кто что знает! Особо Карпета проверьте! Да, у тех козлов «ТТ»! Ищите по стволу тоже, тэтэшек не так много…
Бригадиры развернулись к выходу. Каскет остановил Боярина и Димона.
— Боярин, найдешь Гарика Речпортовского. С ним я сам говорить буду, ты только найдешь и отзвонишься.
— Понял, — отозвался Боярин, здоровенный краснолицый малый, бывший борец-тяжеловес с аккуратно подстриженной бородкой.
— А ты, Димон, будешь вместо Бориса, старшим по моей охране. Восемь пацанов со стволами на двух машинах со мной, и к дому четверых. Эти суки в любой момент повторить могут!
— Ясно, шеф.
Через несколько минут Каскет сел в «мерседес» Димона, как всегда, на заднее сиденье. Димон плюхнулся рядом с сидящим за рулем Горбунком. Тот выглядел испуганным. Видно было, что чувствует он себя неуютно.
— Что, зассал? — недобро спросил Каскет. — Думаешь, оно всю жизнь гладко да складно? Так не бывает, иногда приходится и свою жопу подставлять!
— Да нет, я ничего, в порядке…
— Тогда давай на Солянку, — сказал Каскет. — К Босому.
Горбунок тронулся с места. Впереди шла загруженная черная «бэха», потом черный «мерс» с Каскетом, а замыкал колонну черный «ленд крузер», тоже набитый бойцами. Каскету понравилось, что Димон быстро организовал охрану. Но потом пришла мысль, что черный кортеж напоминает похоронную процессию, и настроение испортилось окончательно.
На Солянке Каскет ни разу еще не был. Обычно он звонил и Босой сам приезжал в офис, причем без промедлений, несмотря на хромоту. Конечно, Каскет оказывал ему уважение: дорогой коньяк, закуски, почтительная беседа, чтобы старику не было обидно. Тот и не обижался. Или делал вид, что не обижается. Но сейчас Каскет хотел появиться неожиданно: если совесть нечиста, может, старый вор себя и выдаст.
Внизу дежурил Боцман, новый охранник Босого. Встал, молча смерил прибывшего твердым, спокойным взглядом. Они еще не встречались, но то, что позднего гостя пропустила внешняя охрана, рекомендовало его как свойского пацана.
— Знаешь меня? — поинтересовался Каскет.
Боцман молча кивнул. Каскет вспомнил его историю. Несмотря на молодость, этот парень крепкий орешек.
— Скажи хозяину — по срочному делу!
А Босой уже нацелился спать. Без двадцати полночь — старикам и инвалидам положено на боковую. Его Проводник, Паяло, метался между спальней и гостиной, где развалился на широком диване Каскет, приговаривая, что вот сейчас Хозяин выйдет, вот-вот, он уже почти оделся.
И действительно, минут через десять тот появился, жмурясь от света и на ходу застегивая штаны. Уселся в кресло, поставил босые ноги с искореженными скальпелем пальцами на маленький пуфик, Паяло тут же проворно облачил их в теплые носки домашней вязки.
— Слыхал новости, слыхал, — проскрипел Босой, жестом показывая Паяле на стол под допотопной белой скатертью с кистями.
— Отморозков развелось в наше время немеряно… Бориску жалко, хороший был паренек…
Он говорил то, что и должен сказать осведомленный в городе человек с чистой совестью.
— А кто — не слыхал? — безразлично бросил Каскет.
— Не воры, это точно, — отрезал Босой и холодно зыркнул колючими глазами.
— Отвечаешь?
— Отвечаю! — значительно проговорил пахан, напрягая скулы. — Клык давать мне не по рангу как бы…
— Клыком, если что, не обойдешься.
— Ты особливо не богуй! — ощерился Босой. — Знаешь, что за пустую предъяву бывает?
Паяло приволок поднос с водкой и закуской, поставил на стол и моментально исчез, почувствовав недоброе электричество, повисшее в воздухе. Но авторитеты не обратили на поднос никакого внимания.
— К тому же воры не стреляют на перекрестках, — продолжил Босой скользкую тему. — Это ведь только в боевиках американских так наскакивают. У нас по-другому, по старинке…
Он обхватил сухими желтыми пальцами подлокотники, воткнул подбородок в грудь, смотрел исподлобья. Было все-таки в нем что-то величественное, патриархальное, и в то же время — трухлявое, утлое, как старый колченогий стул, который приспособили как подставку для горшков с цветами. Первое было напускным, актерским, привык Босой изображать перед челядью батюшку-царя. Вот только не всегда успевал вовремя переключаться.
Каскет встал.
— Я тебя спросил, ты мне ответил. Никаких обид, — сказал он. — Если что услышишь, дай мне знать. Если я что-то прознаю про твоих, не обижайся.
Босой выдавил улыбочку.
— Конечно. Может, по чарочке все-таки?
— В другой раз.
