На лестнице у Каскета в кармане зазвонил телефон. Это был Боярин. Каскет вышел на улицу, включил связь.
— Гарик в «Трех сестрах» бухает, — доложил Боярин. — Что с ним делать?
— Ничего. Жди там, чтобы не ушел. Я скоро буду.
В общем-то, раз Гарик отдыхает в «Сестрах», это уже ответ на вопрос. Если бы он был замешан в неудачном покушении или даже что-то знал — обязательно бы свалил куда подальше. Но для полной уверенности Каскету было необходимо видеть его рожу.
Пока ехали, отзвонился Нупогоди. Он имел своих информаторов среди окружения Карпета, Итальянца, Гуссейна, Кима и того же, кстати, Гарика.
— Братки не в курсах, там все тихо, никакого движения. Похоже, они не при делах, — сказал Нупогоди. — Скелет тоже ничего не накопал.
— Оповестите мусоров, ЧОПы, братву, гостиницы — всех, кого можно, — велел Каскет. — Мы ищем наглых отморозков, непрофессионалов с тэтэшником! Кто поможет, получит пол-лимона деревянными!
В «Трех сестрах» было шумно, накурено, гремела музыка, вокруг шеста крутились голые девчонки в красных ниточках. Гарик сидел в углу, от остального зала его отделяли три могучие фигуры телохранителей.
«Не иначе у Буржуя научился!» — с усмешкой подумал Каскет.
Рожа у Гарика была пьяная, красная и похотливая. С ним за столиком сидели Дубровский и две юных мочалки в тинейджерских свитерах с японскими картинками.
— Каскет, как тебе эти «татушки»?! Тебе, как лучшему другу, могу уступить обеих! Зачётные телки, канать мой череп! У каждой по знаку качества на заднице! Точно говорю, сам видел!
— Я по другому вопросу, — сказал Каскет. — Ты слышал, что сегодня на меня…
— Да, блить, уже сто раз! — отмахнулся Гарик. — Я ох. еваю просто, зуб даю! Меня ж тоже так подрезали было, на 31-й, задроты какие-то, сопляки! Блить, я бы всех этих пионеров отмороженных в Дону бы утопил! Ох. ели совсем, по городу не проехать стало!
Каскет испытующе сверлил его взглядом.
— Ты знаешь, кто это был?
— Да откуда, Жора?! — Гарик широко растопырил красные, как у кролика, глаза. — Знал бы, они бы у меня уже на кукане дергались где-нибудь под причалом, за жабры бы подвесил!
Мочалки захихикали. Им эти проблемы по барабану. Если кому-то надо кого-то подвесить за жабры — пусть подвешивают! Дубровский цыкнул на них, они сразу притихли.
— А кто мне давал гарантии? Кто говорил, что вся братва на жопу сядет и будет дышать в две дырочки? — наседал Каскет.
Гарик закрутил головой.
— Это не братва. Наши на жопе сидят и ровно дышат. Никто без моего слова не дернется.
— Тогда, выходит, ты слово сказал?
— Какое слово? Ничего я не говорил… Или ты мне предъяву кинуть хочешь? — дошло вдруг до Гарика, и он выпятил челюсть, от чего стал вновь похожим на бульдога. Разъяренного бульдога. Он даже привстал из-за столика.
— Да ты что?! Мне-то какая выгода? Чего я в свою тарелку-то срать стану?!
Он оглянулся, словно ища взглядом многочисленных свидетелей своей невиновности.
— Я же коронации жду, а ты мне помогаешь, какой смысл все ломать? Если бы уже прошла сходка, дело другое…
Он осекся, понимая, что сболтнул лишнего.
— Ладно, проехали, — сказал Каскет. — Просто помни, ты гарантии давал. Это серьезно.
— Да что я, не секу?
— Скажи всем своим: мы ищем отморозков, непрофессионалов, у них шапочка с дырками для глаз и «ТТ». Больше ничего не знаем.
Гарик поманил пальцем, один из телохранителей шагнул вперед и нагнулся с почтительным вниманием.
— Оповести всех, Женя: непрофессиональные отморозки, маска из лыжной шапочки и «ТТ».
Телохранитель кивнул.
— Сделаю, босс!
— Да, награда пол-лимона деревянными, — добавил Каскет.
— Сделаем, что можем! — Евгений кивнул еще раз, более заинтересованно.
Домой Каскет приехал далеко за полночь. У особняка в подножии Лысой горы дежурили две машины с братвой. Прикрываемый со всех сторон охранниками, он вошел в дом, взяв с собой еще четырех человек.
Спина зудела, в ванной он глянул в зеркало и рассмотрел длинный рубец от чуть промахнувшейся пули. Будто раскаленный прут приложили. Однажды он так делал и видел, какой остается след. Хотя Каскет устал как собака, однако спал беспокойно и много раз просыпался. И сны снились кошмарные, хотя ни один не запомнился.
В начале шестого позвонил Гарик. Он был сильно пьян, но очень доволен.
— Жора, я тебе их нашел! — сразу сообщил он. — Мой парень, Евгений, постарался. Двое мудаков особняк Нобельзона вскрыли, который картины толкает… Самого его грохнуть хотели… У них «ТТ» и шапочка с дырками. Но дебилы полные, нажрались вусмерть, хозяин нажал тревожную кнопку, охрана их и повязала. А там Женькин кент, он ему отзвонился, тот мне, а я тебе! Видишь, какой я кореш? А ты на меня гнал…
— Где они сейчас? — перебил Каскет.
— Там же, на месте, в «Шамбале». Я сказал, чтоб не оформляли ничего, пока не скомандуем.
— Правильно, Гарик, молодец! Я тебя не забуду!
Каскет отключился и тут же набрал Скелета.
— Срочно гони в «Шамбалу», там охрана двух козлов схавала, похоже, наши. Езжай туда, забери их, вези на четвертый склад, а я подтянусь!
Так плохо еще не было. Однажды, года два назад, они, пьяные, поехали на новую дискотеку, куда-то в район Ростсельмаша. Долго бродили там по закоулкам, часа два ночи было, никакой дискотеки не нашли, конечно, но было весело, ржали, как кони. А потом на стройку попали, хрен знает, откуда там стройка взялась. И Гиря провалился в какой-то колодец, сломал лодыжку, и вообще думали, сдохнет там. Агафон не мог понять, куда он пропал, звал его, а Гиря из-под земли откуда-то матерился, выл от боли и… ржал. Да, они напугались тогда здорово, но все равно было весело. Потому что пьяные. Потому что дома еще литр бражки. И море по колено.
Но сейчас им было не до смеха. Гире что-то отбили, наверное. Он почти не мог разговаривать, только хрипел и выкатывал глаза. Не надо было ему стрелять… Агафону заехали дубинкой по голове (сразу вспомнил Контрабаса, как он темя иракцу проломил), было много кровищи, сейчас она смерзлась в ледяную корку, типа шлема. Или типа маски на морде. И, главное, оба лежали на холодной земле в позе «ласточки», это было хуже всего. Лежали и всё. Только не трезвели. Это, наверное, потому что мозги расшибли там, в доме, когда брали их. В голове муть, в груди — словно рыбу мороженую проглотил целиком. Охранники в черной форме чего-то медлили, ходили кругами, порой садились греться в свою машину.
— Эй, чего ждем? — крикнул Агафон. — Ментов вызывайте!
Впервые в жизни он мечтал оказаться в теплой ментовке, к тому же те обязаны врача вызвать. Ну, а то, что потом на зону идти придется, так рано или поздно…
Потом приехали какие-то крутые на «бэхах» и огромном «мерсе» типа фургона. Они о чем-то коротко переговорили с охранниками, взяли Агафона с Гирей, как мешки с картошкой, и закинули в фургон. Охранники опомнились, всполошились — наручники-то, наручники! И то правильно. Наручники сняли, вернули, Агафон чуть не обоссался от радости: значит, их выкупили! Братва выкупила: смелые парни им нужны! Хотя обращались с ними недружески, но все равно на душе стало легче.
Привезли на какой-то закрытый пустой рынок: завели то ли в подвал, то ли в склеп, там все ящиками и коробками заставлено, дальше туши говяжьи висят, и духан, как на бойне. Агафон, хоть и пьяный, но
