— А что с ним?
— …Я убил его. И оставил на кладбище… Видишь, Летиция, что я натворил из-за тебя? Скоро труп найдут и тогда меня повесят.
Летиция долго молчала, потом заплакала. Я ничего не говорил. Наконец она немного успокоилась.
— Я никогда не верила в любовь. Я думала, что люди все врут и выдумывают. Но теперь я вижу, как ты меня любишь.
— А ты меня любишь?
— Не знаю. Узнаю через несколько дней. Ведь я — не человек.
— Что?! Что ты хочешь сказать?.. Я не понимаю. Ты — не человек?
— Нет.
— Что за ерунда? Ты не человек? Тогда кто? Ведьма?
— Хуже, Каетано. Я — клоз.
И тогда Летиция рассказала мне все. Все, что знала сама.
Летиция рассказала, что она и Игнасио были клозами — загадочными, вечноживыми существами, сознанием которых управляет моледа. Моледа — так ее называла Летиция. Все, что я понял из рассказа Летиции, это то, что моледа питается кровью и может перемещаться из одного тела в другое.
Клозы всегда стараются держаться группами по несколько человек, чтобы помогать друг другу. Так и Игнасио с Летицией, и еще несколько клозов жили в одной деревне. На их селение, на границе с Гранадой, напали мавры: часть жителей убили, остальных угнали в плен. Игнасио и Летиции чудом удалось бежать. Игнасио был стар и болен, ему требовалось новое тело. Они брели от селения к селению и подыскивали подходящий вариант. Когда они попали в наш трактир, то решили — пора остановиться. У Игнасио отнималась нога, да и деньги заканчивались.
Первоначальный план Игнасио, по словам Летиции, состоял в том, чтобы переселить свою моледу в тело молодого сына хозяина трактира, то есть — в мое. А потом, управляя моим сознанием, женить меня на Летиции. Но действия отца, внезапно возжелавшего красивую молодку, застали Игнасио врасплох. Он подумал — если отец влюбился в Летицию, то уже не даст сыну на ней жениться. И клозы решили — пусть Летиция сначала станет любовницей отца. Улучив момент, они убьют отца, чтобы я, Каетано, вступил в наследство. А потом уже Игнасио захватит мое тело, и клозы спокойно заживут, хозяйничая в трактире.
Но планы спутала наша любовь, а также другие случайные и непредвиденные обстоятельства. До поры до времени Летиция вынужденно слушалась Игнасио, иначе он бы мог убить и меня, и отца. Кроме того, Летиция никогда раньше не влюблялась в смертного человека (в этом месте повествования девушка вздохнула так глубоко, что у меня дрогнуло сердце) и даже не представляла, до какой степени может потерять от любви голову.
Между тем, Игнасио подкараулил отца, когда тот пьяным возвращался с мельницы домой, оглушил его ударом по голове дубиной и собрался прирезать. В округе подумали бы, что отца убили разбойники. Но тут неожиданно появились купцы и спугнули Игнасио, не дав ему завершить начатое злодейство.
Убийство отца пришлось отложить на некоторое время, чтобы не вызывать подозрения. А затем случилось и вовсе неожиданное. Пока Игнасио строил свои козни, на него самого напали грабители, проникнув ночью в дом. Очевидно, они предполагали, что у Игнасио много денег, раз он купил большой дом. Грабители убили старика.
Но клоза, вернее, его моледу, можно воскресить, если в течение нескольких дней смешать его кровь с кровью другого клоза. В этом случае одна моледа оживит другую, подпитав ее своей энергией. Это должна была сделать Летиция. И вот она пошла ночью на кладбище, чтобы раскопать Игнасио.
Так Летиция рассказывала, а я слушал ее в изумленном молчании. Но тут не выдержал:
— Э-э, подожди. Если ты боялась Игнасио и любила меня, зачем надо было его раскапывать и оживлять?
— Ты не понимаешь, Каетано. Эта тяга — сильнее человеческих чувств. Разумом клозов управляют моледы. В приступе гнева один клоз может даже убить другого. Но моледа мертвого клоза будет звать на помощь другие моледы, находящиеся поблизости. И моледа клоза-убийцы сделает все, чтобы спасти моледу убитого клоза. Настолько сильно это чувство… Так меня звала на помощь моледа Игнасио, и я ничего не могла с собой поделать. Я не хотела идти на кладбище, но ноги сами несли… Более того, в таком состоянии я готова была убить любого, кто собирался мне помешать. Даже тебя. Мы, клозы, пленники желаний молед… Но Игнасио помогли без меня. Пока я лежала в беспамятстве его, очевидно, оживили монахи. Их моледы услышали зов моледы Игнасио и пришли на помощь.
— Ты хочешь сказать, что эти монахи — тоже клозы?
— Да, среди францисканцев много клозов. Это очень удобно — под видом бродячих монахов ходить от селения к селению, находить других клозов, подыскивать подходящие для переселения тела. Ведь монаха приютят в любом дому. Но я уверена, что один из этих монахов — женщина, выдающая себя за мужчину. Клозы обычно так и поступают, ходят парами.
— Но зачем? Неужели… неужели для того, чтобы предаваться похоти?
— И для этого, в том числе. Но это не главное. Только кровь клоза-женщины может оживить мертвого клоза. Поэтому они и бродят от селения к селению, но в мужском обличии. На нищего монаха мало кто руку подымет, разве уже совсем безбожный разбойник. А вот женщинам так ходить опасно — уж больно много лихих людей шастает по дорогам.
Я попытался вспомнить монахов, с которыми столкнулся в лавке. Действительно, один из них был невысокого роста, щуплый и востроносый, с мальчишечьим лицом. Неужели Летиция говорит правду? И откуда она все знает, будто видит сквозь стены? Но сумасшедшие, говорят, тоже иногда бывают очень проницательны. Я продолжил расспросы Летиции, пытаясь поймать ее на противоречии:
— А что теперь произойдет с Игнасио?
— Он будет искать тело для переселения, иначе его моледа погибнет окончательно. Он пришел с монахами сюда, чтобы захватить твое тело. Но сейчас уже восходит солнце, и он спрячется до заката. Может быть, даже у вас в конюшне или на сеновале. Воскрешенная моледа очень слаба и не выносит солнечных лучей.
— А как вообще, ну… Эта ваша моледа, как ее… Ты говоришь, она питается кровью. А как она переселяется в другого человека?
— Через кровь. Нужно сделать разрез или, в крайнем случае, можно укусить.
В это мгновение у меня в голове, словно вспышка молнии, мелькнуло воспоминание: мой порезанный палец, Летиция наклоняется над ним и целует — страстно и хищно… Перед глазами с бешеной скоростью завращались черные круги, и я наверняка бы упал, если бы не сидел на скамейке. Откинувшись спиной к стене дома, я медленно сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Тому, что так надо поступать в минуты сильного волнения, меня научила матушка.
— Ты бредишь, — произнес со всей доступной мне твердостью. — Хотя и складно. Но ты сходишь с ума. Или уже сошла. Я буду за тебя молиться. Но и ты должна обратиться к Богу. Может, он смиловистится над тобой и надо мной.
— Ты мне не веришь?
— Как истинный католик может поверить в такое? Чтобы душа и разум одного человека переселялись в другого?.. Хотя, если ты говоришь, что вы не люди… Я совсем запутался. Я же вижу — ты человек из такой же плоти, как и я. Отец ударил тебя и разбил голову. Ты едва не умерла, когда он тебя душил. Как так?.. А если вы не люди, то кто и откуда взялись?
— Это долго рассказывать. Каждый клоз хранит в памяти историю о том, что мы прилетели с неба.
— С неба? Но люди не могут летать… А бессмертными кто вас сделал? Это под силу только Всевышнему.
— Не знаю. Где-то на юге, в горах, называемых синайскими, спрятано то, что может сделать человека бессмертным, создает моледу. И там же захоронены наши прародители, которых звали хроноты. Но мы утратили знание об этом месте.
