загаженное выбросами небо. — Долго я был мертвым?
— Долго. — Волчица легла рядом, но рук на грудь ему уже не стала класть. — Сначала я тебя снимала с этого жуткого металлического прута, потом тащила на себе к космопорту, думая о том, что нужно искать место для погребения. Ты не дышал, кровь не лилась из раны, и сердце не билось. Я плакала и думала, что мне придется умереть здесь. Я же понимаю, что мне не выбраться отсюда без тебя. Я даже не понимаю, что нужно делать. Моя жизнь связана с тобой, без тебя я ничего не значу в этом мире. Мне было плохо, я плакала...
— Перестань себя оплакивать, — поморщился Дженг. — Досталось-то мне, а не тебе, только жалко тебе почему-то себя, а не меня.
— Конечно, себя жалко, — всхлипнула Джунта. — Ты-то что: раз — и помер, а мне жить. Тебя к себе в небесное логово Великой Волк придет и заберет, а кому я нужна?
— Да уж, взял, помер — и счастлив, — вздохнул оборотень и закашлялся, на этот раз кашлял долго, минут пять, да и сгустков крови вышло немало, легкие понемногу очищались. — А тебе, конечно, плохо жить.
— Да, мне хуже. — Волчица вытерла с его губ кровь и нежно поцеловала. — У меня внутри словно все оборвалось. Я тебе искусственное дыхание пыталась сделать, а у тебя кровь идет изнутри, пыталась сердце запустить — а его нет, одни лохмотья, и тогда решила, что всех убью. Закопаю тебя, как безродную дворнягу, под каким-нибудь кустом, повою немного, — а потом пойду убивать.
— И что помешало? — Оборотень сел и осмотрелся. Недалеко тянулась стена космопорта, так что тащила на себе его волчица километров шесть. Комбинезон на нем насквозь пропитался кровью, да еще эта дыра посредине груди. Пить хотелось ужасно: все-таки столько крови потерял. — Почему не зарыла?
— Я потрогала тебя — а ты теплый, а потом увидела, что дыра на груди стала меньше. — Джунта потерлась носом об его волосы так по-волчьи, что Дженг чуть не взвыл. — А яму я для тебя выкопала: вон она.
Волк посмотрел в ту сторону, куда показывала волчица, и действительно увидел свежевыкопанную яму в траве, которая остро пахла сырой землей.
— Ну что ж, хорошо... — Он начал раздеваться. — Будем жить дальше.
— Что ты собрался делать? — встревожилась Джунта. — Извини, но рюкзак с одеждой остался там, на крыше, мне его тащить было нечем, зубы были тобой заняты...
— А руки чем? — поинтересовался оборотень.
— Извини, но рук не было, я обернулась, чтобы тебя тащить, — улыбнулась волчица, с удовольствием разглядывая его обнаженную фигуру. Рубец на груди уменьшился и побледнел. — Ты тяжелый, а я в человеческом облике не очень сильная.
— Ясно. — Дженг упал на четвереньки и завертелся. —
Мне тут сбегать надо, водички попить, да и разведку неплохо бы произвести. А ты здесь оставайся...
— Конечно. — Джунта сбросила свой комбинезон, который, надо признать, был ненамного в лучшем виде, чем одежда Дженга. — Только я своего волка одного не отпущу. Давно хотелось с ним побегать.
Как ни хотелось Дженгу ответить, что он не ее волк, но не смог: она еще была человеком, а он уже стал зверем, а потом, когда она обернулась, стало все равно: запах течки ударил в нос так, что из головы выдуло последние человеческие мысли. Он навалился на нее, легонько покусывая, а она стонала и двигалась под ним так, что волк забыл вообще, зачем перекинулся, и только после пятого соития жажда заставила его двинуться в ту сторону, откуда ветер нес запах воды.
Там тек ручей — небольшой, грязный, как и все на этой планете, но он своим звериным знанием знал, что эту воду можно пить. Он с удовольствием напился, потом еще раз, и еще, а огромная серо-черная волчица лежала на бугорке и охраняла его. Это была его самка, сильная, неутомимая, с которой можно было заниматься любовью бесконечно. Но у него были дела, хоть он не помнил какие. Но память, он это знал, вернется после перевертывания — другое дело, что делать его не хотелось.
Ветер среди прочих неприятных ароматов принес запах какого-то зверя, и волк поднял голову. Принюхиваясь, волчица тоже поднялась и вопросительно посмотрела на него, он молча кивнул. Говорить не было смысла: на охоте не стоит пугать дичь своим голосом, к ней нужно подкрадываться тихо, стараясь быть незаметным, иначе придется за нею бежать, а удовольствия в этом никакого. Вот если бы была стая — тогда кто-то гонит зверя, а кто-то его встречает, и это здорово.
Он рванулся в степь, чувствуя рядом легкий топот его самки. Зверя в итоге загнала она и перегрызла ему горло, — это оказался какой-то небольшой бычок, которого местный фермер выгнал попастись. Но есть Джунта добычу не стала, она отошла в сторону, выказывая тем самым уважение огромному черному волку с блестящими умными глазами. Ел он много и долго — его продолжала мучить жажда, а кровь и сочное мясо хорошо ее утоляли, да и тело просило пищи, вынужденное из резервов восстанавливать пробитое сердце, легкие и грудину. Так что волчице досталось не очень много, но она была благодарна и за это. К сожалению, когда она принялась за еду, появился фермер и начал стрелять из ружья, за которым успел сбегать в свою покосившуюся хибару.
Убивать его Дженг волчице не дал: человеческое начало понемногу вернулось к нему вместе с утоленной жаждой. К утру они уже были опять возле космопорта, успев за ночь найти рюкзак с запасными комбинезонами и кредитными карточками. А еще через шесть часов уже отлетали от орбитальной станции пассажирами на некрупной, но мощной яхте с небольшим экипажем.
Если бы не спешка и не желание побыстрее убраться с этой планеты, оборотень вряд ли бы решился на такой вариант: уж больно странной выглядела команда. В ней было несколько долианцев, что ему сразу показалось очень подозрительным. Мало того что наемники были сильны и в бою довольно часто побеждали оборотней, кроме того, они обычно работали на императора и его придворных. Что их заставило появиться на затерянной среди погасших звезд планете, да еще превращенной в клоаку самим императором? Нормальные люди сюда не приезжали, чиновники появлялись только с какой-то важной миссией и стремились убраться отсюда как можно скорее. Неужели они сопровождали кого-то из имперского двора? Такое было возможно: долианцы часто служили телохранителями.
Если бы на станции не появились имперские разведчики с генетическими анализаторами, которые явно искали его и волчицу, Дженг бы отказался от этого корабля сразу, как увидел долианца. Но оставаться на станции было смерти подобно, поэтому он под ручку с Джунтой прошел по причальному коридору и представился долианцу, стоящему у входного люка. Тот сверился по коммуникатору с базой данных станции и яхты, нашел уведомление о предварительной оплате и пропустил их внутрь.
Там их встретил стюард, который провел их по кораблю, показал предназначенную для них каюту и сообщил, что обед будет подан сразу, как только звездолет закончит ускорение, пожелал счастливого полета и ушел. Волк задумчиво посмотрел ему вслед.
— Что не так, командор? — Джунта сбросила с себя одежду и отправилась в душ. Они несколько раз перевертывались за вчерашний день, любили друг друга, носились по грязным улицам города и его окрестностям, так что запах от них шел звериный, и вымыться было просто необходимо. — Ты очень напряжен.
— Я давно не верю в чудеса, — пробормотал Дженг, сбрасывая с себя одежду и направляясь во второй душ, который оказался очень кстати. — И когда они случаются, первым делом начинаю прикидывать, чем придется заплатить за такое совпадение, а цена всегда оказывается высокой. Уж слишком удачно оказалась здесь эта яхта, странно, что о ней знал администратор гостиницы, — до них такие сведения никогда не доводятся. И такие яхты никогда не берут пассажиров, потому что у их владельцев столько денег, что чужие люди на борту им просто не нужны.
— Может быть, это бзик хозяина яхты, который захотел путешествовать в компании, так как ему надоело одиночество космоса? — пожала плечами Джунга. Я слышала, что такое бывает...
— А я не слышал. — Дженг остановился возле двери.
И больше всего мне не нравятся долианцы: они работают по очень дорогим контрактам, заполучить этих наемников может только кто-то из имперского двора...
— Дорогая яхта, богатый хозяин — почему бы и нет? — Волчица дразняще провела по своему роскошному телу руками, так что во рту у оборотня пересохло. — Разве это для нас важно сейчас, командор? — Она тронула соски руками. — Может быть, после душа займемся чем-нибудь более приятным?
