все остальное. «Я не намерена рыться во всем этом», — думает она и с ненавистью косится на упаковку одноразовых платочков, которая всегда лежит наготове на столе между ними.
Ребекка смотрит на себя со стороны. Работать она не может. Сидит по утрам на холодном сиденье унитаза и выдавливает из упаковки таблетки, боясь того, что может произойти иначе.
Слов много. Мучительный, истеричный, жалкий, отвратительный, тошнотворный, тяжесть, сумасшествие, болезнь. Убийца.
Надо быть подобрее с психотерапевтом. Показывать готовность к сотрудничеству. Показывать, что я поправляюсь, что временами у меня все хорошо.
«Надо будет рассказать ей что-нибудь, — думает Ребекка. — В следующий раз».
Она могла бы что-нибудь наврать. Ей уже приходилось это делать.
Можно сказать: «Моя мать кажется не любила меня». И в действительности это даже не ложь, а маленькая правда. Но за этой маленькой правдой скрывается большая правда.
«Я не плакала, когда она умерла, — думает Ребекка. — Мне было одиннадцать, и я ничегошеньки не чувствовала. Во мне заложен какой-то врожденный дефект».
Канун Нового года Ребекка встречает с Беллой, собакой Сиввинга Фъельборга. Сиввинг — ее сосед, который дружил с бабушкой, когда Ребекка была маленькая.
Он спросил, не хочет ли Ребекка поехать с ним к его дочери Лене и отпраздновать в кругу семьи. Та начала отнекиваться, а он не настаивал. Зато оставил ей собаку. Он сказал, что ему нужен человек, который присмотрел бы за собакой, но на самом деле присмотр нужен за самой Ребеккой. Впрочем, какая разница? Ребекка рада компании.
Белла — веселая и подвижная сучка дратхаара. Как и все дратхаары, она обожает поесть и легко могла бы растолстеть, как бегемот, не будь она все время в движении. Сиввинг пускает ее от души побегать по замерзшей реке и иногда просит односельчан взять ее с собой на охоту. Дома она все время носится туда-сюда, вертится у его ног, при малейшем звуке подскакивает и начинает лаять. Но такая подвижность помогает ей оставаться стройной. Под шкурой отчетливо проступают ребра.
Лежать для Беллы — наказание, но как раз сейчас она мирно похрапывает на кровати у Ребекки. Та несколько часов ходила на лыжах по замерзшей реке. Поначалу Белла тащила ее за собой на веревке. Затем она побегала на свободе, носилась, как сумасшедшая, поднимая тучи снега. Последние километры бежала, довольная, по лыжне следом за Ребеккой.
Около десяти звонит Монс Веннгрен, начальник Ребекки в адвокатском бюро. Когда она слышит его голос, то инстинктивно поправляет рукой волосы, словно он может видеть ее.
Ребекка думала о Монсе. Часто. И ей кажется, что он звонил и справлялся о ее состоянии, пока она была в больнице. Но она не уверена. Этот период плохо запечатлелся в памяти. Ей вспоминается, что она сказала медсестре, будто не хочет с ним разговаривать. От электроконвульсивной терапии нарушилась ориентация во времени, ухудшилась оперативная память. Ребекка превратилась в старушку, которая может повторять одно и то же по нескольку раз в течение пяти минут. Тогда ей ни с кем не хотелось общаться. И менее всего с Монсом. Она не хотела, чтобы он видел ее такой.
— Как дела? — спрашивает он.
— Отлично, — отвечает она и чувствует, как при звуке его голоса что-то внутри приходит в движение, как в механическом пианино. — А у тебя как?
— Да тоже хорошо, черт подери.
Теперь ее очередь что-либо сказать. Ребекка пытается придумать что-нибудь разумное, а еще лучше — веселое, но все мысли застыли в голове.
— Я сижу в номере отеля в Барселоне, — произносит он, в конце концов.
— А я смотрю телевизор с собакой соседа. Он празднует Новый год у дочери.
Монс отвечает не сразу. Проходит секунда. Ребекка слушает. Задним числом она будет вспоминать эту секундную паузу, без конца возвращаться к ней, как подросток. Означала ли она что-нибудь? И что? Краткий приступ ревности к неизвестному мужчине с собакой?
— А что за мужик? — спрашивает Монс.
— Его зовут Сиввинг. Он пенсионер, живет в доме напротив.
Она рассказывает о Сиввинге, что он живет в котельной со своей собакой. Ему так проще. Там у него есть все необходимое: и холодильник, и душ, и плитка. И убирать легче, если не занимать весь дом. И еще она рассказывает, откуда у него такое странное имя. На самом деле его зовут Эрик, но мать, гордившаяся успехами сына, попросила занести в телефонный каталог его звание гражданского инженера: «civ.ing». И в родной деревне, где не принято было выделяться, это сразу же превратилось в прозвище.
Монс смеется. Она тоже. Они продолжают смеяться — но уже скорее потому, что им больше нечего сказать. Он спрашивает, холодно ли в Кируне. Она встает с дивана и смотрит на термометр за окном.
— Тридцать два градуса.
— Ах ты, черт!
Снова тишина. Затянувшаяся пауза. Затем он поспешно добавляет:
— Я просто хотел поздравить тебя с Новым годом… я ведь по-прежнему твой начальник.
«Что он имеет в виду? — недоумевает Ребекка. — Он что — звонит всем своим сотрудникам? Или только тем, у которых нет никакой личной жизни? Или он все же ко мне неравнодушен?»
— С Новым годом, — говорит она, и поскольку слова звучат почти формально, произносит их мягким тоном.
— Ну что ж, я, пожалуй, пойду посмотрю на фейерверки…
— Да-да, мне все равно пора идти выгуливать собаку.
Положив трубку, она еще долго сидит неподвижно. Он один в Барселоне? Вряд ли. Окончание разговора получилось немного скомканным. Кажется, она слышала звук открывшейся двери. Кто-то вошел? Поэтому он так резко закруглил беседу?
К счастью, Ребекка Мартинссон не видела, как главный прокурор Альф Бьёрнфут выпрашивал разрешение принять ее на работу. В противном случае она отказалась бы — из гордости.
Главный прокурор Альф Бьёрнфут встречается с главой областной прокуратуры Маргаретой Хюва за ранним ужином и выбирает ресторанчик с настоящими льняными салфетками и живыми цветами в вазах на столах. Маргарета Хюва приходит в прекрасное расположение духа — тем более что молодой официант подвигает ей стул и говорит комплимент. Возможно, он подумал, что у них свидание — этакая парочка, нашедшая друг друга на склоне лет, ибо обоим за шестьдесят.
Глава областной прокуратуры Маргарета Хюва — низенькая, полноватая женщина. Ее седые волосы пострижены модной стрижкой, а помада подобрана в тон розовому джемперу, надетому под синий пиджак.
Садясь за стол, Альф Бьёрнфут замечает, что его вельветовые брюки почти совсем протерлись на коленях. Клапаны на карманах пиджака всегда засунуты внутрь, иначе они мешаются, когда он кладет туда вещи.
— Не набивай карманы всякой дрянью, — говорит ему обычно дочь, пытаясь разгладить свалявшиеся клапаны.
Маргарета Хюва просит Альфа Бьёрнфута рассказать, почему он хочет взять на работу Ребекку Мартинссон.
— Мне нужен человек в моем округе, который разбирался бы в экономической преступности. LKAB[2] все шире привлекает субподрядчиков. Предприятий становится все больше — целый клубок экономических взаимоотношений, в которых надо разбираться. Если нам удастся уговорить Ребекку Мартинссон, мы получим исключительно грамотного юриста. Она работала в одном из лучших в Швеции адвокатских бюро, прежде чем перебралась сюда.
— Прежде чем стала пациенткой психиатрической клиники, ты это хотел сказать? — строго ответила
