Мертвая женщина выплыла из темноты перед глазами инспектора Анны-Марии Меллы, паря в воздухе, словно по мановению палочки фокусника — по-прежнему лежа на спине, вытянув руки по швам.
«Кто ты?» — подумала Анна-Мария.
Белая кожа и глаза, словно сделанные из матового стекла, придавали ей сходство со статуей. Да и чертами лица она напоминала античные головы. Переносица расположена высоко, почти между бровями, и в профиль лоб и нос образуют практически прямую линию.
Густав, трехлетний сын Анны-Марии, повернулся во сне и лягнул ее ногой в бок. Она взялась за его маленькое, но мускулистое тело и решительно перевернула так, чтобы он оказался к ней спиной. Прижала к себе и круговыми движениями погладила ему животик через пижаму, прижалась носом к вспотевшему во сне затылку и поцеловала. Мальчик удовлетворенно вздохнул во сне.
Это время, пока дети маленькие, такое радостное и чувственное. Потом они быстро вырастают, и про телячьи нежности приходится забыть. Авось скоро пойдут внуки. Есть надежда, что их старшенький, Маркус, окажется в этом смысле ранней пташкой.
«Да и Роберт у меня остается на всякий пожарный, — подумала она и улыбнулась, глядя на своего спящего мужа. — Есть свои плюсы в том, чтобы жить с тем мужчиной, за которого вышла замуж по молодости. Какой бы старой и морщинистой я ни стала, он все равно будет видеть во мне ту девчонку, в которую влюбился когда-то, во время оно. Или придется завести целую свору собак, — продолжила она свои размышления, — которые будут забираться ко мне в постель с грязными лапами».
Она осторожно убрала руку, которой обнимала Густава, и взяла мобильный телефон. Посмотрела на часы — половина пятого.
Одну щеку жгло. Должно быть, она отморозила ее накануне, когда они со Свеном-Эриком обходили будки на льду озера. Однако никто из ближайших соседей ничего не видел. Они с коллегами опросили народ на туристической станции, разбудили лыжников, не отпускали домой посетителей бара. Никто ни слова не мог рассказать об этой женщине. Разыскали и владельцев того домика, где ее обнаружили. Они произвели впечатление людей, шокированных произошедшим, и утверждали, что не узнают женщину на фотографии.
Анна-Мария Мелла пыталась придумать возможную последовательность событий. Само собой, можно отправиться на пробежку по следам скутера и с макияжем на лице. Или она бежала вдоль трассы в Норвегию. Останавливается машина. За рулем человек, которого она знает. Он предлагает ее подвезти. А дальше? Женщина садится в машину, и ее оглушают ударом по голове? Или она соглашается поехать, идет с ним в баню, он ее насилует, а она сопротивляется и получает удар ножом?
Или же это был человек, незнакомый ей. Она бежит вдоль трассы. Мимо проезжает мужчина на автомобиле. Обгоняет ее, разворачивается. Возможно, сбивает и затаскивает на заднее сидение — в этом случае она не в состоянии оказывать сопротивление. И ни одного человека в зоне видимости. Он отвозит ее в будку…
Анна-Мария перевернула подушку и приказала себе снова заснуть.
«Возможно, ее и не насиловали, — подумала она. — Возможно, она совершала пробежку по следу скутера на льду озера. И наткнулась на маньяка, накачанного наркотиками и с ножом в кармане. Таких можно встретить везде. И на болоте тоже. Кошмарный сон для каждой женщины. Случайно оказаться на пути сумасшедшего в активной стадии безумия. Ну хватит, — сказала она себе. — Никаких готовых сюжетов, пока что-нибудь не прояснится».
Нужно переговорить с судмедэкспертом Ларсом Похьяненом. Он приехал из Лулео вчера вечером. Вопрос в том, удалось ли что-нибудь сделать с промерзшим насквозь телом.
Бессмысленно валяться в кровати. Да и с какой стати ей снова засыпать? Она вовсе не чувствует себя усталой. Мозг, подстегиваемый адреналином, вовсю работает и жаждет новой информации.
Анна-Мария встала и оделась. Привыкла делать это в темноте — быстро и бесшумно.
Часы показывали пять минут шестого, когда Анна-Мария Мелла припарковала свой «Форд Эскорт» перед больницей. Охранник впустил ее в проход под зданием. Гудение вентиляции под потолком. Пустые коридоры. Истоптанный пластиковый пол и жужжание автоматических дверей, которые открывались перед ней. Ей повстречался завхоз, который прошелестел мимо на самокате, в остальном здесь было совершенно тихо.
Прозекторская была погружена в темноту, но в курилке, на потрепанном диване, оставшемся еще с семидесятых годов, спал судмедэксперт Ларс Похьянен — как она и рассчитывала. Мужчина лежал спиной к ней, его изможденное тело тяжело вздымалось при каждом вздохе.
Несколько лет назад Ларса прооперировали по поводу рака гортани. Его ассистентка Анна Гранлунд все больше брала на себя его работу. Она распиливала грудные клетки, доставала органы, брала необходимые анализы, складывала органы обратно, зашивала животы, носила сумки Похьянена, отвечала на телефон, допуская до него только самые важные звонки — собственно, только от госпожи Похьянен, поддерживала идеальную чистоту в прозекторской, сдавала в стирку его белый халат и перепечатывала начисто его отчеты.
Рядом с диваном аккуратно стояли его видавшие виды деревянные башмаки. Когда-то они были белыми. Анна-Мария представила себе, как Анна Гранлунд накрывает судмедэксперта клетчатым синтетическим пледом, ставит по стойке «смирно» его башмаки, вынимает сигарету изо рта и гасит свет, прежде чем уйти домой.
Анна-Мария сняла куртку и уселась в кресло, стоявшее неподалеку от дивана.
«Пропитывалось грязью и дымом в течение тридцати лет. Уютненькое местечко!» — подумала она, накрылась курткой как одеялом и мгновенно заснула.
Полчаса спустя ее разбудил кашель Похьянена. Тот сидел на краю дивана, наклонившись вперед, и кашлял с таким звуком, словно из него сейчас вывалится половина легкого.
Анна-Мария смутилась и почувствовала себя полной дурой. Прокрасться среди ночи и устроиться спать в той же комнате. Почти то же самое, что прийти к нему в спальню и улечься в его кровать.
Ларс сидел и прокашливался, а незримая черная тень с косой стояла за его спиной, положив руку на плечо. Это зрелище не было предназначено для посторонних.
«Теперь он обидится на меня, — подумала Анна-Мария. — Какого черта я сюда приперлась?»
Приступ кашля у Похьянена неожиданно закончился. Рука автоматически похлопала по карману халата, проверяя, на месте ли пачка сигарет.
— Чего тебе нужно? Я еще даже не начинал с ней работать. Ее доставили вчера совершенно замороженной.
— Мне нужно было где-нибудь прикорнуть, — ответила Анна-Мария. — Дома у меня куча детей, которые ложатся поперек кровати, пинаются и вытворяют, что хотят.
Он посмотрел на нее с невольной улыбкой.
— А Роберт пукает во сне, — добавила она.
Ларс фыркнул, чтобы скрыть, что уже сменил гнев на милость, поднялся и кивком пригласил ее следовать за ним.
Ассистентка Анна Гранлунд только что пришла. Она стояла в моечной и вынимала что-то из посудомоечной машины, как заправская домохозяйка. Разница заключалась только в том, что вместо приборов и тарелок она вынимала и раскладывала по местам хирургические ножи, щипцы, пинцеты, скальпели и емкости из нержавеющей стали.
— Вот он, источник стресса. Погонялка, — сказал Похьянен Анне Гранлунд, кивнув на Анну- Марию.
Анна Гранлунд одарила Анну-Марию сдержанной улыбкой. Анна-Мария ей нравилась, однако никому не было дозволено вгонять в стресс ее начальника.
— Она оттаяла? — спросил Похьянен.
— Не совсем, — ответила Анна Гранлунд.
— Зайди после обеда, получишь предварительный отчет, — сказал Похьянен Анне-Марии. — Анализы
