Маргарета Хюва. — Что с ней на самом деле произошло?
— Я сам лично в этом не участвовал, но она убила трех подонков тогда, два года назад, в Йиекаярви. Однозначно необходимая самооборона, даже вопрос о возбуждении уголовного дела не поднимался. Ну вот, едва она начала приходить в себя после того случая, произошло то самое в Пойккиярви. Ларс-Гуннар Винса запер ее в подвале, затем застрелил своего сына и застрелился сам. Вот когда она увидела парня… тут-то у нее сдали нервы.
— И она попала в закрытое отделение?
— Да. В тот момент она была совсем плоха.
Альф Бьёрнфут замолкает и думает о том, что рассказали ему инспектора полиции Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке. Как Ребекка Мартинссон кричала не своим голосом. Видела людей и предметы, которых на самом деле не было. Как им пришлось держать ее, чтобы женщина не утопилась в реке.
— И ты хочешь, чтобы я назначила ее сверхштатным прокурором?
— Она уже поправилась. Этот случай больше не повторится. Не случись всего этого, она сидела бы себе в Стокгольме и зарабатывала кучу денег. А теперь Ребекка вернулась к своим корням. Мне кажется, она больше не захочет работать в своем бюро.
— Калле фон Пост говорит, что она не очень-то хорошо выполняла свои функции в качестве юридического представителя Санны Страндгорд.
— Просто она посадила его в лужу, и в этом все дело! Неужели ты станешь слушать его! Калле фон Пост убежден, что солнце встает по утрам из его задницы.
Маргарета Хюва улыбается и опускает глаза в тарелку. У нее нет никаких проблем с Карлом фон Постом. Он из тех, кто исключительно любезен с начальством. Но по сути своей он самовлюбленный и довольно противный тип, она это прекрасно понимает.
— Тогда — на шесть месяцев. Для начала.
Главный прокурор Альф Бьёрнфут стонет.
— Нет, нет! Ребекка Мартинссон адвокат и зарабатывает вдвое больше меня. Я не могу предложить ей устроиться ко мне с испытательным сроком.
— Адвокат или нет, это мы еще посмотрим. В настоящий момент я не знаю, в состоянии ли она сортировать овощи в продуктовом магазине. Испытательный срок — и точка.
На том и порешили. Они переходят к более приятным темам, обмениваются сплетнями о коллегах, полицейских, судьях и местных политиках.
Неделю спустя Альф Бьёрнфут сидит с Ребеккой Мартинссон на лестнице домика в Курравааре.
Ласточки проносятся в воздухе, как брошенные ножи. Они с шумом залетают под крышу сарая и тут же снова вылетают наружу. Слышно, как требовательно пищат птенцы.
Ребекка смотрит на Альфа Бьёрнфута. Ему за шестьдесят, на нем ужасного вида брюки, очки для чтения висят на шнурке на шее. Он вызывает у нее симпатию. Ребекка думает, что он, наверное, отлично делает свое дело.
Они пьют кофе из кружек, и Ребекка угощает главного прокурора покупным печеньем прямо из пакета. Он пришел предложить ей должность сверхштатного прокурора города Кируны.
— Мне нужен толковый человек, — говорит он просто. — Человек, который не уедет.
Пока она раздумывает над ответом, Альф Бьёрнфут сидит, закрыв глаза, подставив лицо солнцу. Волос у него на голове немного, на макушке проступают пигментные пятна.
— Не знаю, справлюсь ли я теперь с такой работой, — говорит Ребекка. — Не могу больше полагаться на свою голову.
— Но ведь жалко, когда такие мозги пропадают. Обидно не попробовать, — говорит он, не открывая глаз. — Давай оформим тебя на шесть месяцев. Не получится, так не получится.
— Я ведь на некоторое время спятила, тебе известно об этом?
— Ну да, я ведь знаю полицейских, которые нашли тебя.
Снова и снова ей напоминают об этом: что она — тема чужих разговоров.
Главный прокурор Альф Бьёрнфут обдумывает то, что только что сказал. Может, надо было сформулировать это как-то по-другому? Нет, с этой девушкой надо играть в открытую, он это чувствует.
— Они тебе и рассказали, что я вернулась сюда?
— Да, у одного из полицейских кузина живет здесь, в Курравааре.
Ребекка издает короткий смешок. Сухой и довольно безрадостный.
— Только я ничего ни о ком не знаю… это оказалось сильнее меня, — продолжает она после паузы. — Налле лежал мертвый здесь, на дорожке. Я и вправду любила его. И его папа… думала, он собирается убить меня.
Альф Бьёрнфут бормочет себе под нос нечто неразборчивое, по-прежнему сидит с закрытыми глазами. Ребекка пользуется случаем, чтобы рассмотреть его. Куда легче разговаривать, когда он не видит ее.
— Это как раз из той серии, когда думаешь: со мной такое случиться не может. Поначалу я боялась, что это повторится. И что я застряну в этом состоянии. Проведу остаток жизни в кошмарном сне.
— Ты по-прежнему боишься, что это повторится?
— Ты хочешь сказать — ни с того ни с сего? Идешь по улице — и вдруг жах! — Она сжимает кулак и снова раскрывает его, растопыривает пальцы, чтобы изобразить фейерверк безумия. — Нет, — продолжает она. — Тогда безумие понадобилось мне, как защита. Реальность показалась невыносимой.
— Меня, во всяком случае, все это мало волнует, — говорит Альф Бьёрнфут. Теперь он смотрит на нее. — Мне нужны толковые прокуроры. — Он умолкает. Потом снова начинает говорить. Позднее, вспоминая его слова, Ребекка понимает, что Альф Бьёрнфут нашел единственно верный тон. Он знал, как убедить ее. Должно быть, главный прокурор большой знаток человеческих душ. — Хотя по сути дела я понимаю, что ты колеблешься. Место работы будет здесь, в Кируне. Так что придется работать практически в одиночку. Остальные прокуроры сидят в Йелливаре и Лулео и приезжают сюда, только когда появляется уголовное дело. Предполагается, что большинство судов лягут на тебя. Секретарь прокурора будет приезжать раз в неделю, чтобы выписывать ходатайства о рассмотрении дела в суде. Так что большую часть времени придется находиться в одиночном плавании.
Ребекка обещает подумать. Но его слова об изоляции решают дело. Не видеть вокруг себя людей! И еще тот факт, что за неделю до этого ей звонил сотрудник страховой кассы и говорил о постепенной интеграции в трудовую жизнь. Эта мысль привела Ребекку в ужас. Ее посадят бок о бок со всякими несчастными, страдающими выгоранием и синдромом хронической усталости, и начнут обучать работе на компьютере или заставят пройти курс позитивного мышления.
— Хватит сидеть на печи, — говорит Ребекка вечером того же дня Сиввингу. — Я с таким же успехом могу попробовать себя в роли прокурора, как и в любой другой.
Сиввинг стоит у плиты и переворачивает на сковородке кусочки кровяного пудинга.
— Не давай собаке хлеб под столом, — говорит он. — Я все вижу. А в роли адвоката?
— Ни за что.
Ребекка думает о Монсе. Теперь ей придется уволиться. С одной стороны, это даже хорошо. Она давно чувствует себя обузой своей фирме. Но он исчезнет из ее мира навсегда. «Ну и слава богу, — убеждает себя женщина. — Какая с ним может быть жизнь? Рыться в его карманах, пока он спит, в поисках чеков и парковочных квитанций, проверяя, не заходил ли он выпить по дороге с работы. В том, что касается человеческих взаимоотношений, он человек совершенно никудышный. Поверхностный контакт со своими взрослыми детьми. Разведен. Не способен к продолжительным отношениям».
Она составляет список его недостатков. Это не помогает ни на йоту.
Когда Ребекка работала на него, случалось, что Монс прикасался к ней. «Отличная работа, Мартинссон!» — и легкое прикосновение. Рука, коснувшаяся плеча. Один раз он мимоходом погладил ее по волосам.
«Я должна прекратить думать о нем, — убеждает себя Ребекка. — От всего этого совсем теряешь здравый смысл. Мозги заняты одним-единственным мужиком — его руками, его губами, его фигурой сзади и спереди. Так проходят месяцы, прежде чем в голове мелькнет хоть одна рациональная мысль».
