– Да уж, – согласился Грег. – Интересно, а дома наши суперспособности сохранятся?
– Если бы!..– воскликнула Маша. – Так замечательно знать все языки мира!
– А мне – не надо, – нахмурилась Салма. – При моем темпераменте в Мексике не останется ни одного литра холодной воды.
– Будешь работать на теплоэлектростанции, – подначил Антон, – приносить пользу экономике.
– Не хочу на электростанции. Хочу стихи писать.
– Пиши. Одновременно.
– Нет уж, когда я кипячусь, у меня не стихи получаются, а лозунги! – Салма категорически не была настроена приносить пользу родной экономике.
– А ведь правда, – завтра расстанемся... Когда еще увидимся? –
сказал Ник, провожая Машу.
– Ну, тебе-то все равно...
Ник даже остановился.
– Как это – все равно?
– Вот так и все равно, – она ненавидела себя за то, что затеяла этот разговор. Но носить это в себе было еще тяжелее. – По мне-то ты скучать не станешь.
– Да ты что! – Ник тряхнул ее за плечи. – Я только по тебе скучать и стану! Ну, не только, конечно, по тебе, но по тебе – особенно.
– А я думаю, что особенно ты будешь скучать по Ольге, – грустно сказала Маша.
Ник посмотрел ей прямо в глаза:
– Особенноя буду скучать по тебе.
Решающая битва
Каким образом Реста заставила Хорру подняться на Фьючерон, осталось для темнонов загадкой, но на рассвете та взлетела на скалу, и сейчас члены Совета ждали ее внизу.
«Как же от нее избавиться? Чтоб она провалилась!» – с ненавистью думал Тамос, стараясь не смотреть на Ресту.
«Напрасно ты думаешь, что можешь меня одолеть, – забавлялась она, чувствуя злобу, исходящую от Тамоса, – там, где ты будешь стену лбом прошибать, Реста хитростью и лестью добьется всего, чего захочет».
«Клубок змей, – восхищался Дарк, – настоящие темноны!»
Хорра спустилась со скалы. Она тяжело дышала, лоб покрывала испарина. Ее усадили, прислонив спиной к скале.
– Говори! – нетерпеливо воскликнула Реста. – Кто это? Назови имя темнона!
– Это сделал человек, – обессилено прошептала Хорра.
– Человек?! – изумился Дарк. – Каким образом?
Хорра поймала его взгляд и слабо улыбнулась:
– Господин Дарк, я всегда была вашей верной подданной. Наклонитесь ко мне, мне трудно говорить...
Сегодня Фьючерон был на редкость щедр – и она рассказала о Френке, о Джонни, о способе связи с хрангелами, – обо всем.
Дарк держал ее за руку. На последних словах жизнь покинула ее, пальцы, сжимавшие руку Дарка, безвольно разжались. Хорра исчезла...
– Уничтожить остров! – бросил Дарк напрягшимся в ожидании темнонам и взмыл в воздух.
Темноны помчались следом.
– Весь остров? – перекрикивая ветер, спросил Тамос.
– Нет, – кинул через плечо Дарк, – тех, кто там находится.
Тамос, может, и не отличался особой изворотливостью и хитростью, но воином был отменным. Очень быстро он собрал всех, кого можно было мобилизовать в тот момент, и к острову двинулась огромная черная туча. Хрангелы, охранявшие остров, с удивлением наблюдали за приближением плотного темного облака...
– Это же темноны... – прошептал Ферг, постовой восточной части купола.
– Тревога! Темноны! – завопил он что было сил, и в следующую минуту был смят ударами черных крыльев.
Темноны обрушились на купол. Он выстоял.
– Еще раз! – скомандовал Тамос. – Пробейте его!
– Что-то происходит... – сказала Мудрица.
– Да, – согласился Мечтан, – купол как будто прогибается...
– Может быть, уже снимают защиту,– обрадовалась Красинда, – ведь обещали сегодня?
На этих словах купол лопнул, и в разрыв ринулась черная масса.
– Это темноны, – закричал Болтан, – быстро, к детям!
Сонная детвора, еще не отошедшая от объятий ночи, неторопливо занималась утренними делами: кто брел чистить зубы, кто еще
потягивался в кровати, кто лениво застилал постель...
– Всех – на открытую местность, – скомандовал Болтан, – чтобы на них не обрушили крыши!
Хрангелы шаровыми молниями заметались между детьми, хватая их, тащили на футбольную площадку –кого в майке, кого в одном тапке, кого с мокрой зубной щеткой – двоих-троих в каждой руке.
– Ник, скажи всем: никуда не двигаться! – крикнула Форчунья. – Это очень важно!
Дети, сбившись в кучу, перепугано смотрели вверх. Там происходило что-то невообразимое! Пространство то сжималось, то растягивалось до невероятных размеров, комки чего-то черно-серого летели прямо на них, но разбивались на расстоянии нескольких метров, вокруг носились выкорчеванные деревья, сломанные ветки, камни...
– Как в прошлый раз, помните? – прошептала Софи.
Никто, кроме Ника, не мог видеть, что происходит на самом деле, и слава богу – зрелище было ужасное. Хрангелы, зависнув над детьми, распростерли крылья и, объединив свою энергию, сопротивлялись изо всех сил. Темноны всей мощью обрушились на них, стараясь раздавить этих немногочисленных защитников. Толчунья охала при каждом ударе и с трудом удерживалась в общем круге.
– Толчунья, терпи, – умоляла Мудрица, – мы должны выстоять! Если они прорвутся, детям – конец!
– Не прорвутся! Я справлюсь, не бойтесь!
Болтан защищал центр. Он глубоко и ровно дышал и, казалось, с каждым ударом становился все сильнее. «Где же подмога?! Не может быть, чтобы никто не спешил на помощь!» УДАР!!! Прямо туда, где была Красинда...
– А-ах, – задохнулась она, таким он был мощным. Будто по ней проехал поезд! В глазах потемнело, воздуха не хватало, – но крылья не сломались!
– Сколько еще?! – Мечтан с трудом перекрикивал рев темнонов и свист ветра. – Мы не выстоим!
И тут напор несколько ослабел: на сигнал тревоги примчалось войско хрангелов. Круша и сметая темную тучу, они ворвались в плотный клин темнонов, таранивших защитников купола. Стало легче, но силы уже были на исходе. Красинда чуть ли не теряла сознание.
– Красинда, внизу – наши дети, – сказал Болтан.
Красинда кивнула, мало что соображая, и вдруг Софи рванулась в сторону:
– Снупи! Он сейчас разобьется!
Бедный песик, подхваченный вихрем, взлетел метров на десять, а потом, визжа и болтая лапками, камнем понесся вниз. Софи подхватила его, прижала к себе, но это было уже за пределами защитного круга. Клин темнонов на мгновение завис, как осиный рой, а потом ринулся в сторону Софи, и... Вся сила удара была направлена туда, где стояла девочка, прижимающая к груди собаку. Красинда, бросившись к Софи, закрыла их собой. И теперь лежала в густой тропической траве – с переломанными крыльями, разметавшимися волосами, уже совершенно не живая...
