Компания подобралась просто прелестная: Лукавый, девчонка, которая неизвестно на что способна и вообще непонятно зачем нужна. Проверенный Хоббит мертв, хорошо хоть Рэмбо остался.
Предчувствие беды взорвалось в сознании гранатой: впереди – смерть. Близко. В паре шагов.
Девчонка, расправив плечи настолько, насколько позволяли связанные руки, шагала прямиком в искажение. Шейх метнулся вперед, настиг ее и повалил назад, на себя. Покатился с ней в обнимку по серой траве.
Рэмбо прицелился в недоумевающего Лукавого.
– Стоять! Искажение! – запоздало крикнул Шейх, прижимая девицу к земле, наклонился и прошептал ей на ухо: – Мне все это не нравится, но я должен разобраться. Больше так не делай, или тебе будет плохо.
Вынул тесак и перерезал веревки. Девчонка скрутилась калачиком и разревелась.
– Она вела нас в искажение, – объяснил Шейх. – А ты, девушка, слушай. Ты ввязалась во все это помимо воли, да и все мы, кроме Лукавого. Не только ты – все мы заложники ситуации, поэтому мы пойдем в Глубь и либо умрем там, либо поймем, что происходит. Ты не маленькая, почему я должен тебе все это объяснять… Вставай.
Девушка села, оглядела мужчин вокруг и, ухватившись за протянутую руку, встала. «Дите дитем, – подумал Шейх. – Безобидная вроде бы. Но все равно нет ей доверия».
Глава 4
Ладно. Все. Жизнь продолжается. Нужно встать и идти.
Данила поднялся. В голове гудело, капала на грудь кровь из носа, мир качался. Гена был мертвее некуда. Рядом с трупом малорослого врага валялась дохлая крыса. А Кондрат был еще жив. Данила, пошатываясь, подошел, осмотрел раны: удивительно, что он еще не умер.
– Хана, – прохрипел уголовник, и Данила не стал его обнадеживать. – Гешка не виноват. Слышишь, командир? Это я стучал, записки оставлял, а потом передумал. Вы… нормальные. Лучше тех, кто меня… кому я… Они… Прости, командир.
Кондрат начал задыхаться, ртом пошла розовая пена. Сипло вдохнув, наемник затих. Глаза остекленели. Данила встал и молча отвернулся.
И Момент мертв! Он ударил кулаком стену, покачнулся, сел и сжал виски, пытаясь думать.
Черт, как мир качается, это – контузия, краски выцвели, потолок навис над головой… Тихо застонали слева, Астрахан глянул туда. В углу ворочался и хрипел Прянин.
Почему он выжил, этот очкарик, неумеха?
«Отставить, капитан Астрахан! Отставить тупые вопросы. Помоги-ка лучше товарищу. Что с Пряниным? Ранен? Ну-ка, ну-ка…»
Преодолев неловкое и неумелое сопротивление Доцента (тот, видно, не соображал и решил, что по его душу и тело явились враги), он осмотрел пострадавшего. Ничего серьезного, пуля оцарапала бедро – и только. Тугая повязка с антибиотиком на всякий случай. Прянин зашипел, взгляд стал осмысленнее.
В гулкой пустоте комнаты висела пороховая гарь. Дышать было трудно.
– Данила… А, что? Извините, я, кажется, немного…
Он был мужественным человеком, доцент Прянин. Астрахан знал крепких мужиков, верещавших при виде крови. Знал циников, рыдавших над малейшей царапиной. Прянин поправил очки, осмотрелся и попытался встать. Ахнул, вцепился в руку Данилы, шатаясь.
– Ерунда, Данила Тарасович, ерунда, сейчас расхожусь. Не обращайте внимания. Однако…
Тут Прянин заметил Кондрата.
Видно, в горячке боя сознание Доцента отключилось и смерть спутников осталась для него незамеченной. А теперь вот дошло. Прянин побледнел под слоем крови и налипшей пыли, покачнулся сильнее, крепче сжал локоть Данилы:
– Это же… Но позвольте… Но как же так?..
Момент лежал лицом в пол. Астрахан перевернул его, вытащил из нагрудного кармана паспорт. Пролистал: фото цветное, на нем – юноша двадцати лет. Очень серьезное лицо. Подбородок слегка скошенный, глаза с прищуром, щеки впалые. В ухе – серьга. Пиджак, рубашка в клетку, даже галстук присутствует. С неумело завязанным узлом под кадыком.
Геннадий Олегович Филипов. Тридцать лет ему недавно исполнилось…
Бережно и аккуратно Астрахан убрал паспорт в карман. Прянин подковылял к Кондрату и отыскал его документы. Паспорт уголовника Астрахан не стал пролистывать. Успеется. Данила собрал оружие, хромающий Прянин нагрузился припасами, и они покинули НИИ.
Но не успели отойти и десяти метров от здания, как долбанул Всплеск.
Прянина он сразу сбил с ног. Астрахан и сам не устоял, упал на колени. Небо над Сектором стало цвета свернувшейся крови. И будто кто-то закричал. Астрахан понял, что кричит он сам, а Доцент подвывает в такт чьему-то мощному, ритмичному дыханию…
Дышала Глубь. Равномерное, как волны океана, движение, мягкие толчки силы. Вдох… Выдох…
На Данилу накатили видения.
По выгибающейся горбом земле к нему шел легкий и нереальный подросток. Нет, ребенок, но очень высокий для своего возраста… Худой, нескладный, ключицы выпирают, все тело перемазано грязью, волосы спутались в сальный войлок. На парнишке камуфляжные штаны, футболка на два размера больше, чем нужно. В руке – палка. Парню будто бы плевать на Всплеск, на багрянец вздувшегося неба, на невиданной силы волны, колеблющие деревья, как траву. Парень шел и все никак не мог дойти, он шел очень долго, а Данила стоял на коленях, и выл Прянин.
А потом все кончилось.
Стало плоским серое небо. Выпрямилась трава. Стих ветер. Остался только подросток, с интересом и тревогой рассматривающий Прянина.
– Говорящий? – ломающимся голосом позвал подросток. – Говорящий, ты жив?
Прянин зашевелился. Астрахан поднялся и помог ему встать. Очки у него были густо заляпаны грязью – пот заливал стекла, пыль налипла. Доцент вытер их о штаны, но лучше не стало.
– Жив, жив… Маугли, это ты?
Мальчишка переступил с ноги на ногу, покрепче сжал палку пятнистыми, как у чупакабры, руками. Он, видно, хотел подойти ближе, оценить состояние своего драгоценного Говорящего и не решался. Прянин улыбнулся.
Данила не слушал их – размышлял, оглядываясь.
Раньше он шел за «черным ящиком» и наживой. А теперь? Теперь за Мариной. Да, он пойдет за ней. И за ответами на все вопросы. Он должен узнать всю подноготную происходящего, потому что не сможет спокойно жить дальше, просто сбежав сейчас из Сектора.
А еще он возьмет отца за горло и, чувствуя, как дергается кадык под пальцами, спросит, знает ли он про свойства биотина.
Знает ли президент, что с каждой инъекцией он все больше превращается в чудовище?
И что за дети родятся у тех, кто колет себе биотин?
– Посмотрел, Маугли? Что видел?
– Да, Говорящий. Я смотрел. Женщину увели туда. – Парень ткнул палкой вправо. – В Сердце.
Прянин с Астраханом переглянулись. В Глубь. Вот и ответ, собственно: никакой «черный ящик» папане не был нужен. Ему с самого начало нужно было, чтобы Данила привел Марину сюда, максимально близко к Глуби. А дальше пройти – не в человеческих силах. Отец использует Марину как… как отмычку? Он считает, что Глубь или то, что спрятано в ней, пропустит Марину и тех, кто будет с ней,
– Ладно, – сказал Астрахан, – спасибо вам, Прянин, за компанию. Возвращайтесь к своим дикарям, будете у них повелителем мух. А мне пора. Эй, парень, Маугли! Сердце – это туда?
– Да, – согласился подросток. – Там. В воде.
– Ну, тогда я пошел.
Голова все еще болела и кружилась. Данила понимал, что в таком состоянии солдат из него никакой, но не мог сидеть сложа руки.
«Только бы не микроволновка, – думал он, тщательно глядя под ноги и пытаясь разбудить в себе чутье
